Курс русской истории (Лекция 1-86) - Ключевский Василий Осипович. Страница 54

ЕГО ПРЕДЕЛЫ. Везде Русская земля, и нигде, ни в одном памятнике не встретим выражения русский народ. Пробуждавшееся чувство народного единства цеплялось ещё за территориальные пределы земли, а не за национальные особенности народа. Народ - понятие слишком сложное, заключающее в себе духовно-нравственные признаки, ещё не дававшиеся тогдашнему сознанию или даже ещё не успевшие достаточно обнаружиться в самом русском населении. Притом не успели ещё сгладиться остатки старинного племенного деления, и в пределах Русской земли было много нетронутых ассимиляций иноплеменников, которых ещё нельзя было ввести в понятие русского общества. Из всех элементов, входящих в состав государства, территория наиболее доступна пониманию; она и служила определением народности. Потому чувство народного единства пока выражалось ещё только в идее общего отечества, а не в сознании национального характера и исторического назначения и не в мысли о долге служения народному благу, хотя и пробуждалось уже помышление о нравственной ответственности перед отечеством наравне со святыней. На Любецком съезде князья, поцеловав крест на том, чтобы всем дружно вставать на нарушителя договора, скрепили своё решение заклятием против зачинщика, "...да будет на него крест честной и вся земля Русская".

ЛЕКЦИЯ XIII

РУССКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО XI И XII ВВ. РУССКАЯ ПРАВДА КАК ЕГО ОТРАЖЕНИЕ. ДВА ВЗГЛЯДА НА ЭТОТ ПАМЯТНИК. ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ ПРАВДЫ, УКАЗЫВАЮЩИЕ НА ЕЁ

ПРОИСХОЖДЕНИЕ. НЕОБХОДИМОСТЬ ПЕРЕРАБОТАННОГО СВОДА МЕСТНЫХ ЮРИДИЧЕСКИХ

ОБЫЧАЕВ ДЛЯ ЦЕРКОВНОГО СУДЬИ XI И XII ВВ. ЗНАЧЕНИЕ КОДИФИКАЦИИ В РЯДУ

ОСНОВНЫХ ФОРМ ПРАВА. ВИЗАНТИЙСКАЯ КОДИФИКАЦИЯ И ЕЁ ВЛИЯНИЕ НА РУССКУЮ.

ЦЕРКОВНО-СУДНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПРАВДЫ. ДЕНЕЖНЫЙ СЧЁТ ПРАВДЫ И ВРЕМЯ ЕЁ СОСТАВЛЕНИЯ. ИСТОЧНИКИ ПРАВДЫ. ЗАКОН РУССКИЙ. КНЯЖЕСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. СУДЕБНЫЕ ПРИГОВОРЫ КНЯЗЕЙ. ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ПРОЕКТЫ ДУХОВЕНСТВА. ПОСОБИЯ.

КОТОРЫМИ ОНИ ПОЛЬЗОВАЛИСЬ.

Я кончил изображение политического порядка, установившегося на Руси в XI и XII вв. Теперь я должен обратиться к более глубокой, зато и более сокрытой от глаз наблюдателя сфере жизни, к гражданскому порядку, к ежедневным частным отношениям лица к лицу и тем интересам и понятиям, которыми эти отношения направлялись и скреплялись. Впрочем, я ограничусь лишь лицевою юридической стороной гражданского быта. До сих пор господствует в нашей исторической литературе убеждение, что эта частная юридическая жизнь древнейшей Руси наиболее полно и верно отразилась в древнейшем памятнике русского права, в Русской Правде. Прежде чем взглянуть на частные юридические отношения чрез это зеркало, мы должны рассмотреть, насколько полно и верно отразило оно в себе эти отношения. С этой целью я остановлю предварительно ваше внимание на вопросе о происхождении и составе Русской Правды и потом изложу в главных чертах её содержание.

ДВА ВЗГЛЯДА. В нашей литературе по истории русского права господствуют два взгляда на происхождение Русской Правды. Одни видят в ней не официальный документ, не подлинный памятник законодательства, как он вышел из рук законодателя, а приватный юридический сборник, составленный каким-то древнерусским законоведом или несколькими законоведами для своих частных надобностей. Другие считают Русскую Правду официальным документом, подлинным произведением русской законодательной власти, только испорченным переписчиками, вследствие чего явилось множество разных списков Правды, различающихся количеством, порядком и даже текстом статей Разберем Русскую Правду, чтобы проверить и оценить оба этих взгляда. Читая Русскую Правду, вы прежде всего узнаёте по заглавию над первой статьей памятника в древнейших списках, что это "суд" или "устав" Ярослава. В самом памятнике не раз встречается замечание, что так "судил" или "уставил" Ярослав. Первое заключение, к которому приводят эти указания, то, что Русская Правда есть кодекс, составленный Ярославом и служивший руководством для княжеских судей XI в. И в нашей древней письменности сохранилась память о Ярославе как установителе правды, закона: ему давалось иногда прозвание Правосуда. Всматриваясь ближе в памятник, мы соберем значительный запас наблюдений, разрушающих это первое заключение.

СЛЕДЫ ЯРОСЛАВИЧЕЙ И МОНОМАХА. I. Встречаем в Правде несколько постановлений, изданных преемниками Ярослава, его детьми и даже его внуком Мономахом, которому принадлежит закон, направленный против ростовщичества и занесённый в Правду. Итак, Правда была плодом законодательной деятельности не одного Ярослава.

ПАРАФРАЗЫ. II. Текст некоторых статей представляет не подлинные слова законодателя, а их изложение, парафразу, принадлежащую кодификатору или повествователю, рассказавшему о том, как закон был составлен. Такова, например, вторая статья Правды по пространной редакции. Статья эта есть добавка, точнее, поправка к первой статье о кровной мести и гласит: "После Ярослава собрались сыновья его Изяслав, Святослав, Всеволод и мужи их и отменили месть за убийство, а установили денежный выкуп, всё же прочее, как судил Ярослав, как уставили и его сыновья". Вы видите, что это не подлинный текст закона Ярославовых сыновей, даже не текст какого-либо закона, а протокол княжеского съезда или историческое изложение закона словами кодификатора.

ВЛИЯНИЕ ДУХОВЕНСТВА. III. В Русской Правде нет и следа одной важной особенности древнерусского судебного процесса, одного из судебных доказательств - судебного поединка, поля. Между тем сохранились в древних источниках нашей истории следы, указывающие на то, что поле практиковалось как до Русской Правды, так и долго после неё. Византийский писатель Х в. Лев Диакон в рассказе о болгарском походе Святослава говорит, что русские в его время имели обыкновение решать взаимные распри "кровью и убийством". Под этим неопределённым выражением можно ещё разуметь родовую кровную месть; но арабский писатель Ибн-Даста, писавший несколько раньше Льва, рисует нам изобразительную картину судебного поединка на Руси в первой половине Х в. По его словам, если кто на Руси имеет дело против другого, то зовёт его на суд к князю, пред которым и препираются обе стороны. Дело решается приговором князя. Если же обе стороны недовольны этим приговором, окончательное решение предоставляется оружию: чей меч острее, тот и берёт верх. При борьбе присутствуют родичи обеих сторон, вооружённые. Кто одолеет в бою, тот и выигрывает дело. Итак, несомненно, что задолго до Русской Правды Ярослава в русском судопроизводстве практиковалось поле, судебный поединок. С другой стороны, указания на практику поля появляются в памятниках русского права с самого начала XIII в. Почему Правда не знает этого важного судебного средства, к которому так любили прибегать в древних русских судах? Она знает его, но игнорирует, не хочет признавать. Находим и объяснение этого непризнания. Духовенство наше настойчиво в продолжение веков восставало против судебного поединка как языческого остатка, обращалось даже к церковным наказаниям, чтобы вывести его из практики русских судов: но долго, едва ли не до конца XVI в., её усилия оставались безуспешными. Итак, замечается некоторая солидарность между Русской Правдой и юридическими понятиями древнерусского духовенства.