Нежный ангел - Бристол Ли. Страница 29

Ее внимание тут же приковалось к роскошному зеленому бархатному платью с вырезом в форме сердца и турнюром с завязывающимся легким зеленым бантом. Под юбкой платья была вставка из зеленого муарового шелка, а шлейф был длиной в два фута.

— Превосходный выбор, милочка, — улыбнулась женщина, и Энджел виновато отдернула руку от роскошной ткани, которую поглаживала. Но женщина одобрительно качнула головой:

— Ваша фигура просто создана для таких моделей, не правда ли? Впрочем, я думаю, вы могли бы надеть это платье прямо с манекена, без каких-либо переделок!

Энджел несколько растерянно улыбнулась ей в ответ и отвернулась от манекена. «Когда-нибудь», — подумала она, — Это платьице очень милое, — вмешался в их разговор Адам, указывая жестом на некрасивое льняное платье довольно уродливого оттенка глубокого сливового цвета, доказывая этим, что у него совсем нет вкуса и он ничего не смыслит в женской моде.

Продавщица неодобрительно поджала губы.

— О, я так не думаю. Оно не подходит к оттенку ее кожи и цвету глаз… Вам не кажется, что это кремовое будет смотреться на ней гораздо лучше?

Было приятно позволить продавщице какое-то время водить их от одной модели к другой, делая вид, что они — настоящие покупатели, что у Энджел кошелек полон монет, и соглашаться с ней, что «да, сизо-серый превосходно сочетается с кружевным воротничком» и что «и впрямь бледно-розовое платье для прогулок великолепно освежит цвет лица»… Энджел чувствовала себя маленькой девочкой в кондитерской лавке, только на этот раз, хоть она и уйдет сегодня с пустыми руками, скоро она сюда вернется.

Адам совершенно покорил продавщицу, и, пока они были поглощены беседой, Энджел ненадолго оставила их, чтобы вновь подойти и еще разочек тоскливо посмотреть и потрогать зеленое бархатное платье. Она никогда раньше и представить себе не могла, что в жизни есть так много вещей, которых можно желать, и она никогда не предполагала, что от желания иметь что-то может заболеть живот и пересохнуть в горле. От желания не просто иметь платья и прелестные шляпки, не только владеть домом на берегу океана, но и получить кое-что более глубокое и неосязаемое… Иметь право войти в такой вот магазин, не притворяясь богатой.

Чтобы продавцы смотрели на нее так, как эта продавщица смотрела сейчас на Адама, будто он был для нее главным покупателем. Идти по улице с высоко поднятой головой, и чтобы люди уступали ей дорогу. Чувствовать, что она принадлежит к этому миру. Именно этого она хотела так сильно, что у нее заболел живот. И именно к этому она так сильно стремилась.

Когда Адам подошел и встал рядом с ней, она оставила зеленое бархатное платье, ни разу не оглянувшись на него на прощание, и вышла на улицу, где светило солнце. Она стиснула зубы и твердым шагом направилась к ювелирному салону. Не сказав Адаму ни слова, она толчком открыла дверь и решительно вошла в салон. И тут на мгновение она чуть не потеряла самообладание.

Она никогда не видела ничего подобного. Внутреннее убранство помещения, отделанного филенкой и украшенного пушистыми коврами, тонуло в полумраке. На стенах висели картины в золоченых рамах, везде мерцали изысканно изготовленные зеркала. В огромной витрине на черном бархате лежали выставленные на обозрение кольца, перстни, ожерелья и серьги. Даже запах в ювелирном салоне был изысканным! Энджел, в своем вышедшем из моды платье и без перчаток, чувствовала себя здесь нищей серой мышкой и абсолютно неуместной.

— Не знал, что вы питаете слабость к подобным безделушкам, — прокомментировал Адам.

Если бы он еще что-нибудь добавил или если бы он не сказал ничего, она бы сразу ушла отсюда. Но теперь она повернулась к нему.

— Почему? — спросила она. Хотя ее щеки пылали от гнева, она старалась говорить тихим спокойным голосом, как будто находилась в церкви. — То, что я бедный, отверженный отпрыск бандита и шлюхи, вовсе не означает, что я не сумею по достоинству оценить красивые вещи! И это также не значит, что я никогда не смогу их иметь! Слушайте, что я вам скажу, Адам Вуд…

Услышав мелодичный звон дверного колокольчика, тут же появился продавец, оборвав Энджел на полуслове. Ей пришлось проглотить обиду, злясь на себя за то, что она чуть не выдала ему свои планы на будущее. Дернув плечиком, она отвернулась от Адама и взглянула на продавца.

Он, в свою очередь, окинул их довольно скептическим взглядом. Видимо, он пришел к выводу, что они не могут себе позволить что-то купить в его магазине, и это привело Энджел в ярость. Тем не менее продавец довольно вежливо поинтересовался:

— Здравствуйте. Чем могу вам помочь?

Энджел подняла голову и сдержанно ответила:

— Мы дадим вам знать, когда нам что-нибудь понадобится.

Ее высокомерие, очевидно, показалось продавцу многообещающим, потому что он засуетился и обратился к Адаму с некоторой надеждой в голосе:

— У нас прекрасный выбор колец, сэр. Может быть…

— Нас не интересуют кольца, — отмахнулась Энджел, но подошла к витрине, чтобы осмотреть ювелирные украшения. От вида всех этих сверкающих камушков и изысканных художественных изделий из драгоценных металлов у нее перехватило дыхание, но она с удовлетворением отметила, что ни один из выставленных предметов не был так же великолепен, как ее крест.

— Где вы берете все эти штучки? — спросила она равнодушно.

Продавец, похоже, удивился:

— Как это где? Ну, естественно, большую часть товара мы заказываем у европейских ювелиров, некоторые изделия изготавливаются по индивидуальному заказу здесь, в Сан-Франциско. Если вы имеете в виду, что у вас есть какой-то драгоценный камень, мы будем счастливы разработать для него дизайн оправы, изготовить саму оправу и вставить в нее ваш камень.

Энджел указала на серебряную брошь, украшенную изысканной резьбой и гроздью рубинов:

— Эта вещь похожа на старинную.

Продавец улыбнулся и взял с прилавка бархатный подносик с брошью.

— Мадам хорошо разбирается в этом. Это изделие и правда старинное — семнадцатого века. Мы приобрели его в Англии, на распродаже имущества.

Энджел проницательно посмотрела на него:

— То есть вы покупаете у людей старинные вещи?

Продавец казался удивленным и растерянным и, держа руку на бархатном подносе, ответил:

— Конечно, покупаем. Мы очень гордимся нашей коллекцией…

— И если кто-то придет сюда, скажем, с жемчужным ожерельем своей бабушки, вы купите его?

Он поставил поднос обратно на витрину и насторожился.

— Это будет зависеть от качества изделия. У мадам есть что-то, что она желала бы принести сюда для оценки?

Энджел заметила, что Адам слушает их разговор с большим вниманием. Она показала на брошь:

— Сколько стоит что-то вроде этого?

Продавец вынул из кармана карточку, на одной стороне которой было напечатано его имя и адрес магазина, и на обратной стороне написал цену. Энджел взяла карточку и чуть не задохнулась от изумления. Семьсот пятьдесят долларов! Семьсот пятьдесят долларов за крошечную брошку с кусочками рубинов… Ее крест весил по меньшей мере в десять раз больше, жемчужины и рубины в этой броши были по размеру намного меньше, чем в ее кресте, где они достигали по размеру половины голубиного яйца.

Ее сердце забилось так сильно, что она испугалась, как бы он не услышал его бешеный стук, и она не решилась заговорить, чтобы не выдать своего волнения. Поэтому, не сказав больше ни слова, она сунула карточку в сумку и повернулась к выходу.

Адам приподнял шляпу в знак прощания и открыл перед ней дверь.

— Что все это значит? — мягко поинтересовался он, когда они вышли на улицу.

— А может, я собираюсь украсть мамочкины фамильные драгоценности и заложить их? — с вызовом бросила она ему, а ее сердце в это время продолжало выскакивать из груди. — Я уверена, у нее найдется немало драгоценностей, а я хоть что-нибудь да заслужила за все эти годы, когда перебивалась на свином жире и заплесневелом хлебе.

Адам с силой схватил ее за руку.