Мареновая роза - Кинг Стивен. Страница 48

— Я знаю, что в долгу перед ним, — уточнила Рози. Ей не нравилось, как развивалась беседа; она напоминала шекспировские пьесы, в которых люди всаживают кинжалы в спины друзей, а потом произносят длинные лицемерные монологи, оправдывая свой поступок велением рока.

— Только пусть ваше чувство благодарности не мешает коммерческим интересам, — посоветовала Рода, стряхивая пепел в раковину и смывая его струей воды из крана.

— Мне неизвестна история вашей жизни, да я и не особенно хочу ее знать, но я знаю, что вы прочли «Сияющий луч» за сто четыре сеанса, а это одурительно феноменальный результат, ваш голос звучит не хуже, чем голос молодой Элизабет Тейлор. А еще я вижу — это написано у вас на лбу огромными буквами — что вы одна-одинешенька и не привыкли к такому положению дел. Вы tabula rasa, и это вызывает у меня серьезные опасения. Вы знаете, что сие означает?

Рози была не совсем уверена — что-то, касающееся наивности, если не ошибается, — но сообщать об этом Роде не собиралась.

— Да, конечно.

— Хорошо. И пожалуйста, поймите меня правильно, Бога ради — я не намерена вести грязные игры за спиной Робби, у меня и в мыслях нет желания отхватить от вашего пирога кусок для себя. Я болею за вас. И Робби тоже, и Куртис. Но сложность в том, что Робби одновременно думает и о своем кошельке. Аудиокниги все еще остаются относительно новой областью. По сравнению с кинобизнесом мы до сих пор находимся на стадии немого кино. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Во всяком случае, стараюсь понять.

— Когда Робби слушает, как вы читаете «Сияющий луч», он мысленно видит аудиоверсию Мэри Пикфорд. Как бы глупо это ни звучало, я знаю, что это правда. Плюс ко всему история вашей встречи, которая только усиливает его фантазию. Легенда гласит, что Лану Тернер нашли в аптеке «Швабе». Могу сказать, что Робби уже сочиняет легенду о том, как увидел вас в лавке своего приятеля-ростовщика Штайнера, где вы рассматривали старые открытки.

— Значит, он так сказал? — спросила Рози, чувствуя в душе прилив почти любовной теплоты к Робби Леффертсу.

— Так-то оно так, но — где он вас нашел и чем вы там занимались в тот момент, не имеет отношения к делу. А дело заключается в том, что вы хороши, Рози, вы по-настоящему, по-настоящему талантливы. Вы словно рождены для такой работы. Верно, вас раскопал Роб, но это не дает ему права эксплуатировать ваш голос. Постарайтесь не попасться в его мышеловку.

— Он на такое не способен, — покачала головой Рози.

В душе ее бесновались возбуждение и страх, к которым примешивалась неприязнь к циничности Роды, однако все чувства подавлял мощный фонтан радости и облегчения, с ней все будет в порядке, ей не придется трястись над каждым центом еще какое-то время. А если Робби действительно предложит ей контракт, то это самое «какое-то время» может растянуться надолго. Роде легко проповедовать деловую осмотрительность, Рода не жила в одной комнате в трех кварталах от района города, где нельзя оставить машину без присмотра, если не хочешь лишиться радиоприемника и колесных дисков, Рода имеет мужа бухгалтера, дом в престижном пригородном районе и новенький серебристый «ниссан». Рода носит в сумочке кредитные карточки «VISA» и «Американ экспресс». Более того, у Роды есть карточка «Блу кросс», а в банке на ее счету достаточно денег для того, чтобы не бояться потерять работу. Для людей вроде Роды, подумала Рози, проявлять осмотрительность в деловых вопросах так же естественно, как дышать.

— Вероятно, и нет, — согласилась Рода, — но вы можете оказаться золотой жилой, Рози, а люди подчас сильно изменяются, если им удается напасть на золотую жилу. Даже такие хорошие, как Робби Леффертс.

Теперь же, сидя с чашкой чая за столиком в «Горячем горшке» и глядя в окно на прохожих, Рози вспомнила, как Рода сунула сигарету под струю воды, бросила ее в урну и подошла к ней.

— Я понимаю, вы сейчас в такой ситуации, когда постоянная работа имеет огромное значение, и я совсем не хочу сказать, что Робби плохой человек — мы работаем вместе с небольшими перерывами с восемьдесят второго года, и я знаю, что это не так, — и все же советую вам присматривать и за журавлем в небе, а не только стремиться не выпустить из рук синицу. Вы меня понимаете?

— Не уверена.

— Для начала не соглашайтесь больше чем на шесть книг. С восьми утра до четырех дня здесь, в «Тейп Энджин». Тысяча в неделю.

Рози ошарашено уставилась на нее; ей показалось, что кто-то просунул ей в горло шланг пылесоса и выкачал из легких воздух до последней капли.

— Тысяча долларов в неделю, вы сошли с ума!

— Спросите Куртиса Гамильтона, считает ли он меня сумасшедшей, — спокойно возразила Рода. — Не забывайте, дело не только в голосе, но и в скорости записи. На «Сияющий луч» вам понадобилось сто четыре сеанса. Никто из тех, с кем я работала, не уложился бы и в две сотни. Вы великолепно владеете голосом, но что меня поражает больше всего, так это контроль дыхания. Если вы не занимались пением, каким образом, черт возьми, вам удалось добиться такого контроля?

Кошмарное воспоминание стало ответом на вопрос режиссера: она сидит в углу гостиной, чувствуя, как наливаются кровью почки, булькающие, словно два больших полиэтиленовых пакета, наполненных горячей водой, она сидит в углу, держа перед собой фартук и молит Бога, чтобы он помог ей перебороть тошноту, потому что во время рвоты ей ужасно больно, во время рвоты в почки словно втыкаются длинные шершавые занозы. Она сидит, сжавшись в комок, в углу и делает долгие плавные вдохи и медленные мягкие выдохи, потому что они помогают лучше всего; она пытается совместить бешеный ритм сорвавшегося на галоп сердца с более спокойным ритмом дыхания, сидит и слушает, как Норман на кухне готовит себе бутерброд, мурлыкая под нос какую-то мелодию своим на удивление приятным тенором.

— Не знаю, — сказала она Роде. — Я понятия не имела, что такое контроль дыхания, пока не познакомилась с вами. Наверное, я просто родилась с ним.

— Значит, на вас стоит еще одна печать божественного благословения. Ну да нам пора возвращаться. Не то Куртис подумает, что мы занимаемся маленькими женскими шалостями.

Робби позвонил из своей конторы в центре города, чтобы поздравить ее с окончанием «Сияющего луча» — в самом конце дня, когда она уже собиралась уходить, — и хотя слово «контракт» в беседе не упоминалось, он все же пригласил ее поужинать с ним в пятницу, чтобы они могли обсудить, как он выразился, «условия дальнейшего делового сотрудничества». Рози приняла приглашение и повесила трубку, пребывая в замечательнейшем расположении духа. Она подумала, что описание Роды в точности соответствует внешности Робби Леффертса: он действительно смахивает на старого коротышку, распространяющего благотворительные лотерейные билеты или раздающего карточки с предсказанием судьбы.

Положив трубку телефона в личном кабинете Куртиса — забитой всякой всячиной крошечной каморке с сотнями визиток, пришпиленных булавками к стенам, — она вернулась в студию за сумочкой. Рода ушла, по-видимому, на последний перекур в женском туалете. Курт помечал коробки с магнитофонными бобинами. Оторвавшись на секунду от работы, он ободряюще улыбнулся ей.

— Вы сегодня в ударе, Рози.

— Спасибо.

— Рода говорит, Робби собирается предложить вам подписать контракт.

— Мне она тоже сообщила, — подтвердила Рози. — И я хотела бы, чтобы она не ошиблась. Постучим по дереву.

— Я посоветовал бы вам не забывать об одной вещи, пока будете торговаться, — сказал Куртис, укладывая коробки с бобинами на верхнюю полку, где уже стояло множество им подобных, выстроившихся, словно тонкие белые книги. — Если вам подбросили пятьсот долларов за «Сияющий луч», то Робби получил гораздо больше… потому что вы сэкономили долларов на семьсот студийное время. Понимаете?

Да, она все поняла и теперь сидела в «Горячем горшке», и будущее представлялось ей в неожиданно ярких красках. У нее есть друзья, у нее появился дом, у нее работа и перспектива еще лучшей работы после того, как разделается с Кристиной Белл. Контракт может принести ей целых четыре тысячи долларов в месяц — больше, чем зарабатывал Норман. Невероятно, но это правда. Может быть правдой, поправилась она.