Пикник на Лысой горе - Калинина Дарья Александровна. Страница 68

– И это письмо сохранилось? – спросил инспектор.

– Конечно, – фыркнул Эрнест. – Я не так глуп, чтобы уничтожать улики. Так что в моей шутке с поддельными письмами была доля истины. Я всего лишь немного увлекся и сделал не одно, а несколько поддельных писем. Но все они отражали истинное положение вещей. Но, учтите, история с письмами – всего лишь шутка! На этом я и буду стоять. А все прочее – ваш вымысел, инспектор. Лично я никого не убивал. Это все доктор сделал. Он сам! Что же касается завещания, то вы ошибаетесь. Мы все его читали, Алексей там не вычеркнут. Другое дело, что он, как честный человек, не захочет получить эти деньги.

– Зато захочу я, – сказала Ингрида. – Как-никак я дочь Роланда.

– Этому нет доказательств! – обрадовался Эрнест. – Ты ведь их сама сожгла собственными руками.

– Так что, эта скотина остается единственным наследником? – шепнул Бритый Инне.

– Судя по всему, так, – кивнула она.

– Но я не понимаю, зачем затеяна вся эта катавасия с поддельными письмами? – не отставал Бритый. – Если, как говорит этот хмырь, и в самом деле было письмо его покойной матери, где она во всем каялась перед доктором Гуном, то зачем понадобились еще другие письма?

– Для эмоционального накала, – пояснила ему Инна. – Одно дело, когда случайно всплывает одно-единственное письмо. Тут позлишься, а потом, глядишь, и придумаешь какое-нибудь оправдание неверной. И совсем другое, когда на тебя сыплется целая куча таких писем. Тут никакая психика не выдержит. И с доктором Гуном произошла та же история. Он тоже расчувствовался, читая письма своей Эрики.

– Да, – согласился Бритый. – Хотя, будь я на месте вашего почившего дедули, мне бы и одного письма хватило, чтобы разволноваться.

Все общество, пока Инна с Бритым шептались, сидело мрачней тучи. Обидно, когда вполне законные деньги уплывают от тебя к мерзавцу. Но мрачней всех были Ида и Дюша со Стасей. Все же потеря денег – это еще не конец. А вот узнать, что родной отец и муж подлец, каких свет не видел, – это уже серьезно.

– Мерзкая гнида, всех сделал и еще скалится. Я этого не выдержу. Я ему сейчас всю морду расквашу, – расстраивался справедливый Бритый. – Этого нельзя допустить. Инна, это настоящий ужас! Если бы тут были мои ребята!

– Да, – согласилась Инна. – Ужас! Но ты не волнуйся. Я сейчас все исправлю!

– Если ты это сделаешь, клянусь целый месяц слушаться тебя во всем, – отчеканил Бритый. – И даже мыть посуду буду сам. В знак полного преклонения перед твоей гениальностью.

Инна улыбнулась и поднялась со своего места.

– Что до Ингриды, получит ли она свою долю, – это еще весьма спорный вопрос. Тут у меня... – и Инна медленно извлекла из кармана какую-то бумагу и развернула ее, – тут у меня заверенная нотариусом копия завещания Роланда. Оно помечено тридцать первым декабря и, значит, автоматически уничтожает собой прежнее завещание, написанное несколько лет назад.

Все уставились на Инну словно на ангела, сошедшего с небес на землю.

– Откуда? – прошептала Ида, обладавшая, как выяснилось, сильной выдержкой. – Откуда оно у тебя?

Все бессмысленно таращились на бумагу в руках у Инны и разевали рты, словно вытащенные на сушу рыбы.

– Мне его дал Роланд, – ответила Инна. – За несколько часов до своей смерти он пришел ко мне и передал конверт. Сказал, что я могу его вскрыть только в том случае, если с ним случится нечто непредвиденное. Еще он сказал, что я выгляжу достаточно благоразумной девочкой, чтобы в случае чего понять, как мне стоит поступить с содержимым конверта. И он оказался прав.

– В скромности тебе не откажешь! – фыркнула Наташа. – И что написано в завещании?

Но ее перебил Эрнест.

– Это завещание поддельное! – завопил он. – Если бы отцу понадобилось написать новое завещание, он поехал бы к своему нотариусу, господину Страупнексу. А тот ни словом не обмолвился об этом визите.

– А ваш отец сначала и поехал к господину Страупнексу, – сказала Инна. – Только того не оказалось дома. Вот и пришлось Роланду Владимировичу обходиться своими силами. А завещание вполне законно, я консультировалась с юристами.

– И что завещал нам наш отец? – спросил, взяв себя в руки, Эрнест.

Все-таки у этого человека были не нервы, а стальные канаты. Он первым окончательно пришел в себя и первым поинтересовался содержанием завещания. Пока прочие родственники только еще пытались вернуть свои челюсти на место.

– Так вот по этому завещанию ваша доля, Эрнест, существенно меньше той, что была указана в прежнем завещании, где вы делили наследство пополам с вашим братом, – сказала Инна. – Да, Алексея в новом завещании нет. Но есть Ингрида. Есть Эмилия, она же Анне Петерс. И есть Наташа. И остальные внуки тоже не забыты. И за счет этого ваша доля, Эрнест, стала минимальной. Должно быть, ваш отец в конце концов разобрался, какую змею вырастил у себя на груди.

Эрнест дико взвыл и неожиданно для всех принялся колотить кулаками по столу. Затем стал биться и головой. Когда он вздумал душить инспектора, это оказалось роковой ошибкой. Его мигом скрутили и пристегнули наручниками к батарее. Где он смог, тихонько завывая, обдумать тупиковое положение, куда сам себя загнал.

Тем временем все кинулись к Инне.

– Ну, лиса, так завещание все время было у тебя! – удивлялась Ингрида. – Никогда бы не подумала, что ты способна на такое. С виду ты совсем простушка. Надо же, столько времени терпела и никому не сказала, что завещание у тебя.

– Как оно к тебе попало? – приставала к ней Наташа. – Ни за что не поверю, что дедушка так тебе его взял да и принес на тарелочке с голубой каемочкой.

– Придется поверить, – хмыкнула Инна. – Другого выбора у тебя нет.

– Голубушка, дай я тебя расцелую, – расчувствовалась Эмилия. – Спасительница ты наша. Век за тебя Бога молить буду. Не дала старухе в нищете скончаться.

– Мама, – дернула ее за рукав Зина. – Какая еще нищета? И потом ты не старуха. И мы с Ояром будем работать.

– Ох, молчи! – махала на нее руками Эмилия. – Тебе таких денег до конца жизни, да и десятой доли не заработать. – Благодари Инну.

– Не надо! Ну что вы! – скромно потупилась Инна. – Я же не только ради вас старалась. Я и для Наташи.

Довольными выглядели абсолютно все, разумеется, кроме Эрнеста и Дюши. Первый грустил, потому что от него после всех его ухищрений все-таки уплыли его денежки, а второй, потому что Сильви теперь решительно отказывалась обращать на него внимание. Наконец все немного успокоились, и Ида заговорила, обращаясь к инспектору:

– А как же быть с Дюшей? Ведь он никого не убивал...

– Не убивал, но пытался, – буркнул инспектор. – Не его заслуга, что не получилось.

– Да, я тоже пострадал! – немедленно подал голос Дюша. – Очень хотелось бы знать, кто же все-таки из вас, дорогие родственнички, врезал мне по голове? – вспомнил Дюша. – До сих пор побаливает.

Инна деликатно промолчала. Если Алексей не торопится каяться в том, что огрел племянника по голове, то это его личное дело.

– Но Дюша собирается жениться, простите уж его, – продолжила Ида. – Вот и невеста его тут. Она тоже вас просит за Дюшу.

– Я ему не невеста! – вдруг подала голос молчавшая до сих пор Сильви.

– Как?! – ахнули все.

– Это непорядочно отказываться от человека только из-за того, что он попал под подозрение, – сказал Алексей.

– Да, – согласилась с ним Ида. – И Дюша – хороший мальчик. Он совсем не похож на своего отца. Это уж верно. Это я как мать могу вам точно сказать.

– Мне все равно, на кого он похож или не похож, – сказала Сильви. – Я собиралась выйти замуж только ради его денег. А теперь мне его деньги не нужны. У меня и своих собственных достаточно.

В наступившей тишине раздался голос Вилли.

– Мама, я что-то не понял, она что, за Дюшу замуж не пойдет? Можно тогда я за ней поухаживаю?

– Замолчи, – посоветовала ему мать. – Сильви, что это значит? Ты больше не любишь Дюшу?

– А я его никогда и не любила, – заявила Сильви, весело засмеявшись. – Если хотите знать, я люблю лишь одного мужчину в этом мире.