Каникулы в Аризоне - Бродрик (Бродерик) Аннетт. Страница 2

Пейдж пробалансировала по крылу и, подобрав юбку, втиснулась в кабинку пилота. Глянула на щит управления и оробела от всех этих кнопок и приборов. Умный и послушный маленький механизм был перед ней, и, слава Богу, ей больше ничего не надо о нем знать.

Хок забрался внутрь следом за ней, удостоверился, что она хорошо пристегнула ремень, и, расположившись рядом, перебрал необходимые для полета карты и бумаги. Конечно, он уже сверился с контрольным листом до ее приезда, чтобы не тратить зря время, но счел нелишним пробежать все еще раз. Затем он взял микрофон и запросил у дежурного поста разрешение на взлет. Через несколько минут они уже были в воздухе.

Пейдж наблюдала, как выжженная солнцем, бурая земля Эль-Пасо уходит все дальше вниз. Гора Франклина, как извечный часовой, стояла на карауле над широко раскинувшимся городом.

– Все в порядке?

Пейдж нервно вздрогнула. Отчего у нее такая преувеличенная реакция на этого человека? Вроде бы он вполне вежлив. Дело, наверное, в голосе – почему-то он кажется ей знакомым, хотя она точно знает, что видит этого человека впервые в жизни.

Пейдж бросила на него косой взгляд.

– Да, все в порядке.

Откашлялась.

– Когда вы предполагаете быть на месте? Чуть нахмурясь, он изучающе взглянул на приборы, улыбнулся. Зубы показались ей ослепительно белыми на таком загорелом лице.

– Часам к семи должны добраться. Если не будет осложнений.

– Осложнений? Каких осложнений? – забеспокоилась она.

– С севера идет гроза, я надеюсь ее обойти. Для этого придется взять курс на запад, а потом уже на север. Это может быть подольше, зато поприятней.

У нее упало сердце. Без особой нужды она никогда не летала, даже на больших коммерческих лайнерах. А теперь вот болтается в воздухе Бог весть на чем…

Чтобы отвлечься от своих мыслей, Пейдж защебетала, стараясь придать тону непринужденность:

– Я так рада, что удалось найти самолет без предварительного заказа…

– Да, позвонили бы на час позже, была бы осечка.

– Вы хотите сказать, что улетели бы по другому заказу?

Угол его рта искривила усмешка.

– Нет, мэм. Я улетел бы в отпуск.

– О!

Пейдж не знала – может, он расстроен, что пришлось везти ее? По нему ничего невозможно было понять.

– Мне очень жаль, – сказала она на всякий случай.

– Ничего страшного. Переночую во Флагстафе, а утром отбуду в Мексику.

– У вас там семья?

– Нет, там асьенда у моего друга, в глухом месте. И при ней – посадочная площадка. Хочу закатиться в горы с рюкзаком, порыбачить…

– Один в горах?

Он метнул на нее удивленный взгляд.

– Конечно!

Она не представляла, как можно проводить отпуск в одиночестве. Да еще вдали от цивилизации. Дикая природа была для нес тайной за семью печатями, и ни малейшего желания раскрыть ее она никогда не испытывала.

– Значит, я не нарушила ваши планы?

– Не нарушили, не беспокойтесь.

– А вы вообще-то давно летаете? – бухнула она и сразу же пожалела, что выдала свою тревогу. Но было уже слишком поздно.

Он снова раздвинул губы в улыбке, и ее сердце, и без того беспокойное, заколотилось с утроенной силой. Эта улыбка вспугивала в ней целый рой ощущений, которые не имели ничего общего со слабостью нервов.

– Лет двадцать.

– Двадцать?!

Она с недоверием уставилась на него. Если ей тридцать, то он не намного старше.

– Я летаю с шестнадцати лет.

– А разве так рано начинают?

– Может, и нет. Но я был сам себе хозяин с четырнадцати. Свел знакомство с одним летчиком и до тех пор вертелся у него под ногами, пока он не нанял меня на подсобную работу. Он и летать меня начал учить, я думаю, чтобы я отвязался от него со своими «что, да как, да отчего».

Пока он говорил, у Пейдж возникло множество вопросов. Где его семья? Почему он ушел из дому? К тому же она не знала даже его имени.

– Боюсь, мы с вами в неравном положении. Вы знаете, как меня зовут, а как нас зовут, я не знаю.

– Хок .

– Хок?

– Совершенно верно.

Ей захотелось спросить – это имя или прозвище, но она решила, что такая дотошность неуместна, и отвернулась к окну, стараясь не думать про бездну, отделяющую их от земли.

– А вы как решили стать врачом? Густой голос оборвал нить ее тревожных мыслей. Впрочем, в вопросе не было ничего неожиданного. Большую часть жизни она провела в ответах на него, в той или иной форме.

– Тут несколько причин, – сказала она. – Мой отец – врач, педиатр. Сколько я себя помню, я всегда тоже хотела быть врачом; И потом я люблю детей. Я ни разу не пожалела, что пошла по стопам отца. У нас клиника в Эль-Пасо.

– А давно вы практикуете?

– Четыре года.

– Тоже рано начали. Я бы сказал, что вы только недавно получили право голоса.

– Право голоса я получила достаточно давно.

Он усмехнулся ее чопорному тону, взял микрофон и вызвал землю. Когда ответил бесплотный голос, он запросил сводку о движении грозы и сосредоточенно выслушал, что голос отбарабанил про облака, направление ветра и воздушных потоков.

Пейдж ничего не поняла, но она знала, что нечего беспокоиться из-за погоды – пилот безусловно владел ситуацией. Вот только как объяснить это своему паникующему желудку и скачущему пульсу?

– Вы часто летаете?

Его вопрос пришелся как нельзя кстати.

– Ой, что вы!

Пилот улыбнулся ей успокаивающе.

– Оно и видно. Расслабьтесь, откиньте голову назад и закройте глаза. Здорово помогает, вот увидите.

Пейдж согласно кивнула. Глупо было бы утверждать, что она не волнуется, – у нее на коленях лежали клочья бумажного носового платка. Вряд ли он поверит, что это ее новое хобби – рвать бумагу.

Она закрыла глаза с твердым решением расслабиться – и тут же открыла под натиском мыслей об отце. От твоего волнения ему легче не станет, наконец сказала она себе и украдкой взглянула на Хока. Интересный тип лица – такого не было ни у кого из ее знакомых. Надев наушники, он, казалось, забыл о ней. Даже радио Пейдж больше не слышала.

Мало-помалу, незаметно для себя Пейдж размякала. С тех пор как отец уехал в отпуск, в клинике на нее легла двойная нагрузка, и к тому же она знала, что чересчур усердствует. Папа, пожалуйста, не сдавайся! Ее любовь прокладывала путь к отцу через многие километры. Он должен почувствовать, что она думает о нем. Пару часиков – и я буду с тобой. Держись, прошу тебя.

Ее длинные ресницы дрогнули в последний раз и легли на щеки. Пейдж уснула.

Хок заметил это не сразу. Здорово же она устала, если спит в такую качку. Ветер налетал порывами, подхватывал и тряс самолет, как рука великана, вздумавшего побаловаться.

Он нисколько не боялся приближения грозы и был спокоен за свою машину. Все утро он провозился с топливной системой и не сомневался, что нашел и устранил неполадки. Но что же, черт побери, творится с манометром?

Пейдж разбудил грохот и треск. Она выглянула в окно и замерла от ужаса. Вокруг клубились сплошные черные тучи. Она обернулась к Хоку, который с мрачным видом лавировал в воздушном водовороте.

– Это та гроза, о которой вы говорили? Она постаралась не выдать своего ужаса. Хок, не глядя, кивнул.

– Гроза сейчас беспокоит меня меньше всего.

– Что вы имеете в виду?

– С этим ветерком я справлюсь, когда выйду на открытое место. А вот давление масла падает…

Она еще раз взглянула в окно – там были одни только злые черные тучи. Куда подевалось солнце?

– Где мы сейчас?

– Восточная Аризона, – сказал он с нажимом.

Она призвала на помощь свой географический багаж. Что там, в восточной Аризоне?

Кажется, пустыня и кактусы сагваро. Или там Финикс с пригородами?

Хок постепенно снижал высоту, моля Бога поскорее вывести его из туч, чтобы он мог присмотреть место для посадки.

Его молитвы были незамедлительно услышаны. Черные тучи поредели, и в прорехах появились зеленые пятна. Пока все шло хорошо. Он проверил манометр. Стрелка неуклонно падала.