Хороший командующий - Колбасьев Сергей Адамович. Страница 5

- Теперь старший лейтенант,-из последних сил сказал Ржевский и в упор взглянул на комиссара. Он самый страшный, этот комиссар, но бояться не годится... Само слово "комиссар" - зловеще. Что он скажет?

- Теперь уже не старший лейтенант, - улыбнулся комиссар, и от этой улыбки сердце бывшего лейтенанта остановилось. Что же дальше? - Отведите их обедать и выдайте им обмундирование. - И, взглянув на своего смертельно бледного собеседника, комиссар хлопнул его по плечу: - Держись, лейтенант!

Но лейтенант не удержался. У него подкосились ноги, и он с размаху рухнул на железную палубу.

Когда в полной темноте поднимаешься по лестнице, бывает, что на площадке сделаешь лишний шаг вверх. Нога, не встретив ступеньки, проваливается. Это безопасно, но очень неприятно. Так же неприятно, как опрокинуть в рот вместо водки рюмку воды, налитую шутливо настроенным приятелем. От такой рюмки можно задохнуться.

Бывший лейтенант Ржевский приготовился к расстрелу и, когда узнал, что вместо комплекта пуль получил комплект обмундирования, упал в обморок. А когда, очнувшись, осознал, что он больше не старший лейтенант,- потерял способность управляться и, как миноносец с перебитым в бою штуртросом, не держался на курсе.

В кают-компании он жадно хлебал горячий суп и залпом выпил чай с сахаром флаг-секретаря Фуше, но наотрез отказался от папиросы, твердо выговорив:

- От врагов своей родины принять не могу.

Решительно заявил, что он монархист, и не менее решительно, что все белые - прохвосты. Потом обругал комиссаров и сразу же высказал сожаление, что не служил с самого начала у красных.

Такая логика свободно может появиться у человека, свыше четырех часов просидевшего в холодной воде. После первых десяти минут холодная вода уже не освежает.

- Хотел бы у нас служить? Корабли наши, что ли, понравились? - осведомился командующий.

- Поганые пароходы!- возмутился Ржевский и начал с горячностью доказывать, что всю красную флотилию, безусловно, раскатал бы на своем "Салгире".

- Нет, - сказал командующий. - Не раскатал бы. Твой "Салгир" лежит на дне и решительно никуда не годится.

- Мы понравились, - догадался комиссар.

Ржевский хотел что-то ответить, но так и остался с открытым ртом и долго смотрел на комиссара выпученными глазами. Наконец опустил их и тихо сказал:

- Да.

Потом опять разгорячился и заговорил о белом флоте. Здесь есть служба, а там нет. Там отличные корабли и пушки. Много офицеров, хороших, плохих, каких угодно, Но нет команд. Комендорами - гимназисты, дальномерщиками - гимназисты, машинистами - студенты, кочегарами- благовоспитанные юноши, - это невозможно, от этого блевать хочется. А матросов на корабли почти не берут, потому что они сволочи и большевики.

И вдруг заметил, что его внимательно слушают. От этого неожиданно почувствовал какую-то новую уверенность в себе и даже улыбнулся. В конце концов, можно жить и без чина старшего лейтенанта, а у большевиков порядок и верная победа. Комиссар говорил, что до конца войны посадят в какой-то концентрационный лагерь. Что ж, пускай сажают.

- Товарищ комиссар, - неожиданно для самого себя сказал он, - дайте, пожалуйста, закурить.

10

Вечер спокоен, и горизонт чист. Команде выдали манную кашу с недельным пайком сахара, и она праздновала победу.

Сейберт, вызванный в штаб, медленно проходя мимо флотилии на "Данае", думал о не полученном в порту брезенте. Сейчас самый подходящий момент для того, чтобы вырвать у командующего громовую резолюцию на рапорте.

Командир "Даная" долго и сурово жаловался на свою судьбу. Ему надоело быть извозчиком, развозить всякое начальство с корабля на корабль, подходить на ходу к этим чертовым бандурам, выуживать из воды каких-то белогадов и вообще гонять взад и вперед.

На "Буденном" в кают-компании снова заседание. Весь старший комсостав флотилии с хмурыми, озабоченными лицами, а на столе перед командующим голубой бланк из радиорубки. Неужели новое оперативное происшествие? И Сейберт почувствовал, что определенно не любит боевых операций на море и сильно хочет вернуться в Мариуполь. Довольно славы.

- Садитесь, Сейберт, - сказал командующий, не отрываясь от лежавшей перед ним бумажки. Все молчали, и от этого становилось тревожно.

- Нет, - вдруг сказал флагманский штурман, - не годится.

- Конечно, не годится, - согласился командующий. - Ваше предложение тоже ни к чему, Кисель.

Флагманский артиллерист вздохнул, и снова наступило долгое и тягостное молчание. Наверху громыхал штуртрос, а под ногами медленно пульсировали винты. Нет хуже тишины на идущем корабле.

- Сейберт, - сказал наконец командующий, - мы в затруднительном положении. Сейберт выпрямился.

- Слушайте, Сейберт, вы, кажется, умеете сочинять стихи.

- Стихи? Какие стихи?

- Всякие, - объяснил командующий, - с рифмами.

- Почему стихи? Допустим, что умею, но зачем?

- Для передачи по радио, - ответил комиссар и, взглянув на лицо Сейберта, расхохотался. Он никогда не смеялся так долго и громко, и за ним засмеялась вся кают-компания.

- Слушайте, Сейберт, и вникайте, - продолжал командующий. - Мы собираемся по радио послать привет белым. Начинается так:

Господа офицера,

Не пора ли вам, пора

От баронова двора...

- Понимаете? А что дальше - неизвестно.

- Простите, товарищ командующий, вы для этого меня вызвали?

Командующий молча кивнул головой, и Сейберт долго думал, что ему сказать. Наконец наклонился вперед и начал:

- На "Знамени социализма" нам крайне нужен...

- Брезент? - перебил его командующий. - Знаю. И знаю, для чего он нужен, десять раз слышал. Если хорошо сочините - получите.

- Так, - подумав, сказал Сейберт. - В таком случае. .. пишите, - и одним духом выговорил:

А не то на Перекопе Накладем мы вам по шляпе.

Командующий записал и, скосив голову, взглянул на написанное. Он прочел его про себя не меньше двух раз, отбивая ритм указательным пальцем по столу, а потом поднял голову и сказал:

- Брезент получите.

11

Наверху крупные звезды, внизу черная, медленно ползущая вода, а посредине, на кормовом мостике "Буденного", четыре человека. Они отдыхают.

- Откуда он узнал, что белые заночевали у Обиточной косы? - удивился голос флагманского артиллериста. Артиллерист до сих пор не мог успокоиться.

- Сведения разведки,- с подчеркнутой небрежностью ответил голос Фуше. Фуше чувствовал себя великолепно осведомленным флаг-секретарем.

- Глупости, - возмутился штурман.

- Конечно, глупости, - сказал голос командующего, и все вздрогнули, потому что командующего с ними не было. - Товарищи командиры, я объясню вам все. Я хочу развить ваше оперативное мышление. Прежде всего надо знать своего противника, а белых я знаю. Я неспособен допустить, чтобы они предприняли поход с исключительно боевыми целями. Они, конечно, имели более важные намерения: например - половить рыбку. Сперва они выполнили официальную часть своей программы, а именно - постреляли по Бердянску. Это для реляции по начальству. А потом отправились по персональным надобностям. Кроме того, судя по времени обстрела, им пришлось либо совершить ночной переход в Керчь, либо переночевать на якорях. Последнее значительно приятнее, а потому казалось мне более вероятным. Где самая удобная стоянка? За Обиточной косой. Кстати, там чудесно ловится рыба. Остальное ясно само по себе. Не так ли?

- Совершенно верно, Сейберт... Вы угадали, - сказал тот же голос командующего. Но на этот раз он шел снизу, с палубы.