Стапен Кройд - Карапанчев Александр. Страница 3

Тишина на планете продолжает исчезать, хотя мы все больше превращаемся в безмолвные тени, сводили счеты с каждым децибелом, выбиваясь из сил, толкаем назад цивилизацию, развитие которой сопровождалось громом и треском. Вот он - завет дедов: повернуть историю вспять, чтобы выжить! В наше время тишина сохранилась только на самых высоких вершинах, Е горстке пещер, на океанском дне да в верхних слоях атмосферы, но и там мы разрушаем ее. Дошло до того что звон разбитой тарелки мы принимаем за пуск ракеты!

В ожидании обеденного перерыва Стапен Кройд припоминал рассуждения Халиджа. Голова его при этом покоилась на письменном столе. Аромат воспоминаний витал в кабинете, казалось, он проникал в его мозг, дразня, напоминал, что где-то в необъятных хранилищах библиотеки затаился там, шепчущий кристальные слова безмолвия. Кто услышит их, кто отправится на его поиски? Волоча ноги, как побитая собака, директор спустился в бар, без особого желания проглотил стандартный обед и, вернувшись в кабинет, снова принял прежнюю позу, завидуя Гарольду Лерензу и его последователям, безмятежно спящим сейчас в своих стратосферных убежищах. У Кройда не было никакого желания трудиться, но, поскольку за патроны приходил осышатить, он не смел покидать рабочее место.

Он думал о том, что в этот самый момент спецподразделения борьбы с шумом (а в них влилась почти десятая часть населения планеты) гоняются за звуками, выуживая их из самых укромных уголков планеты, подобно пчелкам по каплям собирают тишину, откапывая ее в самых невероятных местах - в стволах деревьев толщиной в дом, в скалах, в цветах, в рыбах, в солнечном свете. Во времена его молодости в моде были сурдокамеры - встретить их можно было на каждом углу, Целые жилые корпуса и отдельные квартиры перестраивались в сурдожилища; позднее появились патроны, они оказались дешевле, их установка не требовала перестройки жилища. Для людей с видным общественным положением тишина порциями доставлялась из космоса при помощи ракет, цивилизация все больше и больше усилий затрачивала на то, чтобы заштопать прорехи, оставленные предшественниками.

Наконец он вернулся домой!

Халидж сдержал свое слово - в прихожей висел новехонький серебристо-вороной патрон. Стапен Кройд блаженно растянулся на кровати и почти сразу же провалился в сон. В его отключившемся сознании последней мелькнула мысль о том, что жена и дочь наверняка завалились дрыхнуть сразу же, как только патрон был доставлен людьми Халиджа.

Ему снилось, что он перечитывает Колриджа, своего любимого автора, и его слух тревожит лишь легкий шелест страниц и собственное ровное дыхание.

Проснулся он на заре. Жена и дочь продолжали сладко спать. Воскресное утро Кройд встретил с томиком Колриджа в руках. В выходной день Кройд решил сходить на могилу родителей. В тиши кухни все звуки доставляли ему неизъяснимое удовольствие - закипавшая в чайнике вода, слабое потрескивание ушей во время завтрака, чистый звон приборов. Едва нарушавшие полную тишину, звуки эти казались ему драгоценным сокровищем, извлеченным из глубоких сундуков памяти.

На аэромобиле Кройд доехал до кладбища Аболидо. Оно было защищено от эффектов Дампера и ограждено звуконепроницаемым барьером, за создание которого проектировщик был удостоен Нобелевской премии. Его сооружение обошлось городским властям в астрономическую сумму. Над входом горели лазерные буквы надписи: "Если вас не похоронили на этом кладбище, вы жили напрасно". Кройд знал, что кладбищенские аллеи были любимым местом отдыха многих горожан, но в последнее время сюда стали пускать только по специальным пропускам и то в строго определенные часы.

Осень щедро разукрасила пышные цветы и листву деревьев, чьи кроны в лучах солнца блестели золотом, багрянцем и тусклой зеленью. В воздухе распространялись устойчивая смесь запахов влажной земли, грибов, воска и роз. Вдоль аллей в цветочницах из автопокрышек цвели дикая герань и жимолость. В голове Кройда мелькнула мысль, что эти покрышки еще могут отделаться от цветов и, тряхнув стариной, устроить гонки.

В кристальном воздухе витали приглушенные, идущие откуда-то издалека, стоны, всхлипывания, вздохи. Однако их перекрывал стук кирок, крушивших массовые надгробные плиты, шуршание разбрасываемой земли, надсадное дыхание людей, обливающихся потом от тяжелой работы. Кройд с удивлением обнаружил, что из многих развороченных могил торчали торсы или только макушки каких-то людей. В раскопках виднелись пожелтевшие кости.

Остановившись возле одной могилы, он поинтересовался у ковырявшегося в ней мужчины в трусах и майке, к чему вся эта затея. Тот печально взглянул на него и сообщил, что по городу ходят слухи о том, что совсем недавно спецподразделения борьбы с шумом разместили на кладбище установки для выкачивания тишины из могил. Что многие жалуются на то, что у могил близких больше не спасешься от шума и эффектов Дампера. После чего мужчина продолжил деловито копать и выбросил наверх вместе с землей побелевший череп размером в айву, пустые глазницы которого были набиты жирным черноземом.

Пожав плечами, Стапен Кройд двинулся дальше.

Разумеется, все это досужий вымысел, непроверенные и зловредные слухи. Разве можно найти другой уголок, где кости родных и близких покоились бы в такой тишине? В одной руке он держал букетик фиалок, другой поглаживал бороду. Замыкаясь в себе, он наслаждался прекрасным самочувствием и ощущением душевного комфорта. А со всех сторон несся стук кирок, трескраздираемой лопатами земли.

Его покойная мать обожала фиалки, говорила, что они напоминают ей лица человеков на детских рисунках. Вспомнила, что и он в детстве рисовал такие же лица. Где-то совсем рядом журчал ручай, чистая струя языком горного хрусталя щебетала о том, как в детстве Стапен выбирался с родителями на пикники. Малыш резвился на полянке, гоняя в футбол консервной банкой, а отец в это время углублялся в лес и возвращался с корзинкой, полной брусники.

До могилы родителей оставалось буквально несколько шагов, когда Кройд почувствовал, что проваливается в бездонную шумовую пропасть, где истерически рыдают сирены, пыхтят паровозы, сотрясают небо самолеты, слышится чей-то плач, кто-то с кем-то яростно спорит, постоянно хлопают двери, в столетние деревья взгрызаются механические пилы, дерут глотки младенцы, безумолчно гремят гаубицы, с леденящим душу грохотом ползут танки, шипят сифоны, вопит радио, кто-то возмущается, что лезут без очереди, взлетают ракеты, взрываются аплодисменты, извергаются вулканы, вбиваются гвозди, отчего в голове у него елочными хлопушками стали рваться кровеносные сосуды.

По лицу женщины, склонившейся над соседней могилой, Кройд понял, что это не галлюцинации и не индивидуальная шумовая ловушка, хотя последнее вряд ли показалось бы ему подарком судьбы. Швырнув на землю фиалки, он помчался назад. Из ближайшего видеофона-автомата позвонил Халиджу. Несмотря на то, что ему удалось вовремя вырваться из ловушки, в которую он попался возле ограбленной могилы, эффекты Дампера продолжали преследовать его с удвоенной прытью, поэтому в ожидании связи со Штабом спецподразделений борьбы с шумом он неверной рукой нацарапал записку, которую и сунул прямо под нос Халиджу. как только его физиономия появилась на экране. Записка гласила: "Могила моих родителей разграблена - из нее выкачали тишину. Прикажи немедленно восстановить порядок. Участок 87, аллея 202". Голова у Кройда разламывалась, непереваренный до конца завтрак подступал к горлу, ему казалось, что мир рушится и никакие специальные фильтры не спасут ни его самого, ни Халиджа, ни его хваленый Штаб.

На показанном Халиджем листочке был написан ответ: "Тишину на участках 60-100 пришлось выкачать. Восстановление невозможно''.

"Неужели, - осмелился написать Кройд, - патроны, доставленные вчера, наполнены тишиной с этих участков?'' "Все без исключения, - ответил начальник штаба, бросив на него удивленный взгляд. - Жесточайший дефицит на тишину. Мы решили, что ради живых лучше слегка ущемить мертвых. Ведь и они в свое время обобрали своих потомков".