Буря мечей. Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 13

Джендри показал рукой в сторону. Пирожок уже свернулся на куче сырых листьев, накрывшись своим плащом, и похрапывал. В кулаке он зажал большой ломоть сыра, но так и уснул, не доев его.

Арья поняла, что спорить бесполезно. Джендри прав. Скоморохам ведь тоже надо спать – ей, во всяком случае, хотелось верить в это. Она так устала, что даже с лошади слезла еле-еле, но все-таки не забыла спутать кобыле ноги, прежде чем устроиться под буком. Земля была твердая и сырая. Долго ли еще ей придется обходиться без постели, без горячей еды и тепла. Перед тем как уснуть, она еще успела вытащить меч из ножен и положила его рядом с собой.

– Сир Григор, – шептала она, засыпая, – Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик, Щекотун… Пес…

Ей стали сниться красные, свирепые сны. Там были Скоморохи, не меньше четырех: бледный лиссениец и черный уроженец Иба с топором, покрытый шрамами дотракийский табунщик Игго и дорниец, имени которого она не знала. Они ехали сквозь струи дождя в ржавеющих кольчугах и мокрой коже, и мечи с топорами побрякивали у их седел. Они думали, что охотятся за ней – Арья знала это с той твердой уверенностью, которую чувствуешь во сне, – но на самом деле это она охотилась за ними.

Во сне она была не девочкой, а волчицей, огромной и могучей, и когда она выскочила перед ними из леса, оскалила зубы и тихо, рокочуще зарычала, ее обдало едким запахом страха – и лошадиного, и человечьего. Конь лиссенийца взвился на дыбы и заржал в ужасе, всадники закричали что-то на человеческом языке, но сделать ничего не успели: из дождя и мрака выскочили другие волки, целая стая, тощие, мокрые и тихие.

Бой был коротким, но кровавым. Обросший волосами человек упал, схватившись за топор, черный умер, натягивая лук, бледный попытался бежать. Но ее братья и сестры догнали его, окружили со всех сторон, хватая за ноги его коня, и перегрызли глотку упавшему наземь седоку.

Только табунщик с колокольцами в косах показал себя молодцом. Его конь лягнул в голову одну из ее сестер, а сам он чуть ли не пополам разрубил другого волка своим кривым серебряным когтем, и его колокольчики звенели.

Она, охваченная яростью, прыгнула ему на спину и вышибла его головой вперед из седла. При падении ее челюсти сомкнулись на его руке, зубы пронзили кожаный рукав, шерсть и мягкое мясо. Они ударились оземь, и она свирепо мотнула головой, оторвав руку от плеча, ликуя, она принялась трясти ею туда-сюда, разбрызгивая теплые красные капли среди холодных, черных дождевых струй.

Тирион

Он проснулся от скрипа старых железных петель и сам проскрипел:

– Кто там? – Хорошо, что хотя бы голос вернулся к нему, даже такой слабый и хриплый. Лихорадка все еще трепала его, и Тирион не знал, который теперь час. Сколько он проспал на этот раз? Какая слабость, будь она проклята, какая мерзкая слабость. – Кто? – повторил он погромче. В открытую дверь проникал свет от факела, но в комнате горел только огарок свечи рядом с постелью.

Увидев направляющуюся к нему фигуру, Тирион вздрогнул. Здесь, в крепости Мейегора, все слуги получают жалованье от королевы, и любой посетитель может оказаться еще одним наемником Серсеи, посланным довершить начатую сиром Мендоном работу.

Гость, выйдя на свет, разглядел бледное лицо карлика и хмыкнул.

– Ты, видать, порезался, когда брился?

Тирион потрогал глубокий шрам, бегущий от брови до самой челюсти через то, что осталось от его носа. Рубец все еще оставался сырым и теплым на ощупь.

– Угу. Очень уж бритва острая попалась.

Бронн вымыл и зачесал назад свои угольно-черные волосы. На нем были высокие сапоги из мягкой, хорошо выделанной кожи, широкий пояс с серебряными вставками, плечи покрывал плащ из бледно-зеленого шелка. На темно-сером шерстяном дублете была вышита наискосок ярко-зеленая пылающая цепь.

– Где ты был? – спросил его Тирион. – Я посылал за тобой еще пару недель назад.

– Ну нет, не больше четырех дней – и я был здесь уже дважды, но ты лежал как мертвый.

– И все же я жив, вопреки стараниям моей дражайшей сестрицы. – Этого, пожалуй, не следовало говорить вслух, но Тириону было уже все равно. За попыткой сира Мендона убить его стояла Серсея, он это нутром чуял. – Что это за пакость такая у тебя на груди?

– Моя рыцарская эмблема, – ухмыльнулся Бронн. – Горящая зеленая цепь на дымчато-сером поле. Милостью твоего лорда-отца я теперь Бронн Черноводный – не забывай об этом, Бес.

Тирион уперся руками в перину и приподнялся, опершись спиной не подушки.

– А ведь это я обещал сделать тебя рыцарем, помнишь? – Выражение «милостью твоего лорда-отца» крепко не понравилось Тириону. Лорд Тайвин даром времени не теряет. Смысл того, что он убрал сына из башни Десницы и занял ее сам, всякому понятен, а вот и еще одно послание в том же духе. – Я потерял половину носа, а ты приобрел рыцарское звание. Богам за многое придется ответить. Отец сам тебя посвятил?

– Нет. Нас всех, уцелевших в бою у заградительных башен, помазал верховный септон, а в рыцари посвятили королевские гвардейцы. Полдня на это ухлопали – ведь Белых Мечей всего трое осталось.

– Сир Мендон погиб в бою, я знаю. – (Под скинул его в реку за мгновение до того, как этот ублюдок чуть было не проткнул мечом мое сердце.) – Кого еще недостает?

– Пса. Этот жив, просто сбежал. Золотые плащи говорят, что он струсил и ты возглавил вылазку вместо него.

(Не самая лучшая моя мысль.) Тирион нахмурился, заставив натянуться свежий рубец, и указал Бронну на стул.

– Моя сестра, как видно, думает, что я гриб. Держит меня в темноте и пичкает дерьмом. Под славный малый, но язык у него завязан узлом величиной с Бобровый Утес, и я не верю половине того, что он мне рассказывает. Я послал его за сиром Джаселином, а он вернулся и сказал, что тот мертв.

– Верно, мертв, как и тысячи других.

– Как он умер? – Тириону сразу стало хуже.

– В бою. Твоя сестра, как я слышал, велела Кеттлблэкам вернуть короля в Красный Замок. Когда золотые плащи увидели, что он уезжает, половина из них решила последовать за ним. Железная Рука загородил им дорогу и попытался загнать их обратно на стены. Говорят, он честил их почем зря и ему это почти удалось, но тут кто-то пустил стрелу ему в затылок. После этого он стал уже не так страшен, поэтому его стащили с коня и прикончили.

Еще один должок на счету Серсеи.

– Моему племяннику грозила какая-то опасность?

– Не больше, чем другим, и меньше, чем многим.

– Он как-то пострадал? Получил рану? Наколол палец, повредил ноготь, уронил волосок с головы?

– Ничего такого, насколько я слышал.

– Я предупреждал Серсею, что это может случиться. Кто теперь командует золотыми плащами?

– Твой лорд-отец поставил над ними одного из своих западных рыцарей, некоего Аддама Марбранда.

При других обстоятельствах золотые плащи возмутились бы, что их командиром назначили чужака, но сир Аддам – достойный выбор. Он, как и Джейме, из тех, кому люди охотно подчиняются. Итак, городскую стражу Тирион потерял.

– Еще я велел Поду отыскать Шаггу, но ему и тут не повезло.

– Каменные Вороны все еще в Королевском лесу – Шагге, видать, приглянулось это место. Обгорелых Тиметт увел домой со всей добычей, которую они взяли в лагере Станниса после боя. Челла как-то утром объявилась вместе с дюжиной Черноухих у Речных ворот, но красные плащи твоего отца прогнали их, а горожане закидали навозом.

Неблагодарные! Черноухие умирали за них. Пока Тирион лежал здесь одурманенный, родня выдергивала ему когти один за другим.

– Я хочу, чтобы ты пошел к моей сестре. Ее ненаглядный сынок вышел из боя без единой царапины, и заложники ей больше не нужны. Она клялась освободить Алаяйю, как только…

– Она и освободила – тому уж дней восемь, только высекла сначала.

Тирион взгромоздился повыше, не обращая внимания на резкую боль в плече.

– Как так – высекла?

– Ее привязали к столбу на дворе и отхлестали плетьми, а потом выкинули за ворота, голую и всю в крови.