Джокертаунская комбинация - Милан Виктор. Страница 15

Он осмотрелся вокруг, искренне озадаченный.

– Что я пропустил?

Бренан посмотрел на него. Пришла пора сделать некоторые вещи проще. Он подошел к Тахиону и пожал ему руку.

– Конец одной эпохи, старый друг, и начало новой.

Стивен Лей

Искушение Иеронима Блоута

II

У меня есть сон.

На самом деле у меня их несколько. Полагаю, именно это выгодно отличает правителя-подростка от старого короля, верно? Они очень странные, мои сны: гораздо более бескомпромиссные и сюрреалистические, чем те, что посещали меня до того, как по мне ударил вирус дикой карты. Но после этого я полюбил художников, способных выворачивать реальность наизнанку и создавать свои собственные миры: Дали, Босх, Шагал.

Прошлой ночью я опять видел сон.

Дело было в административном здании (а где еще это могло случиться, а?). Но это старое место изменилось. Камень и кирпич обернулись стеклом. Это был прекрасный, хрустально-прозрачный дворец, из недр которого я вновь мог видеть мир. Солнечный свет падал на него и расплескивался радугой.

Я тоже изменился. Я был кем-то другим. Не Блоутом. Я стоял на своих ногах, и мое тело было восхитительным, мускулистым чудом. Келли, блистательная и манящая, как сказочная принцесса, стояла рядом. Ее мысли уже не источали жалость, но были полны любви и доверия ко мне. Вместе мы шли по дворцу, удивляясь его красоте.

Кафка в холле преклонил колени при нашем приближении, он подключал тот генератор, на необходимости которого он продолжает настаивать. Провода под напряжением опутывали его всего.

Затем я заметил, что яркий свет сыграл со мной шутку. Это были не провода. Холл был переполнен джокерами, они стояли вплотную друг к другу. Они кричали мне и махали руками и тентаклями, и нитями, и антеннами и продолжали кричать: «Здесь нет места! Здесь больше нет места!»

Я выглянул наружу и увидел это – о боже мой! – они были правы. Из окна я видел, что весь Рокс стал таким – живым, колышущимся ковром из джокеров, протянувшимся от края до края, вплоть до маслянистых волн залива.

Я закричал им всем. Мой голос был голосом короля, глубоким и чарующим. А не ломающимся голосом мальчика-подростка, каким он был на самом деле.

– Я создам для вас новый дом! – сказал я им. – Я сделаю это для вас!

Келли захлопала в ладоши. Джокеры кричали, ликуя.

Но Кафка взглянул на меня из-за генератора.

– Они тебе не позволят, – сказал он мягко.

Толпа джокеров взревела, соглашаясь. Я знал, что это те самые, извечные для джокеров «они» – натуралы, которые ненавидят нас, и тузы-ренегаты, ставшие оружием против своих же.

– Моя Стена держит их на расстоянии, – убежденно сказал я, кивнув. Кафка вздохнул.

Вдруг я почувствовал озноб. Поднял взгляд и увидел, что крыша здания исчезла. Выше зимний ветер швырял пригоршни грязного мокрого снега из скученных, стремительно мчащихся облаков. Снег собирался в сугробы вокруг, падал на мое огромное тело – я снова стал Блоутом. Келли, с отвращением на лице, вбежала в холл. Я испугался. Я почувствовал себя более беспомощным, чем когда-либо, я ведь знал, что Стена не удержит падающий снег.

– Стены недостаточно, – сказал мне Кафка. – Недостаточно. Для джамперов. Моей армии джокеров.

– Недостаточно.

Ветер выл и безумно смеялся. Мокрый снег со свистом вился вокруг колонн холла, между опор, поддерживавших пол, чтоб тот выдерживал мой вес…

И я проснулся. Мое огромное тело дрожало так, что все здание тряслось в унисон. Все охранники уставились на меня, а запах моих испражнений…

Ну, вы поняли.

Черт, сны должны становиться убежищем. Мне должно сниться, что у меня нормальное тело или еще какие-нибудь постпубертатные, влажные сны о Келли.

Каждому джокеру нужно убежище. А я не могу найти его даже во сне.

Я решил поговорить с Молли Болт, а не с Блезом: я мог слышать отзвуки разумов и знал, что Блез занят.

Ну, ладно. Буду честен. Это слабое оправдание. Я поговорил с Молли, потому что мне на самом деле не нравится Блез.

Но даже Молли не слушала меня как следует. Она говорила сама с собой, и я слышал ее мысли дважды. Ты дурак, Блоут. Слабак.

– Информация – это сила.

Да ладно, все это чушь собачья. Знаешь, что такое сила? Это занять тело какого-нибудь богатого соплежуя и унижать его. Заставить его бегать голышом по Уолл-стрит и мастурбировать. Заставить его уволить своих подчиненных, расстреляв их из чертового «АК-47». Заставить его прийти в Джейтаун и отсосать у какого-нибудь джокера. Дать ему почувствовать, что его используют и он ничего не может с этим сделать. Вот это сила, губернатор.

Молли закинула одну затянутую в джинсы ногу на другую и ссутулилась в кресле напротив. Кстати, на коленях ее протерлись дырки. Несмотря на сугробы в три дюйма, она носила кроссовки без носков и короткий топик под кожаной курткой. Она провела рукой по торчащим во все стороны разноцветным волосам. Ее нижняя губа чуть припухла.

Я замечаю такие вещи. Это художник во мне.

– Молли, твоя власть – это просто способ поймать кайф. Ты делаешь это просто потому, что ты больная, испорченная маленькая девочка. Потому что тебе это нравится. – Она улыбнулась в ответ, а я усмехнулся. – Но ты тоже обеспокоена, – сказал я ей. – Все вы обеспокоены. Я слышу ваши мысли. Вы боитесь, потому что если убийца может достать такого хорошо защищенного человека, как Кьен (человек, которого, как я знал, Блез и его дружки должны были охранять), тогда и Прайм может быть убит, даже если его защищает Зельда. А значит, то же самое может случиться и с Блезом, и с тобой. Факт в том, что способностей джамперов недостаточно.

Как я уже сказал, я улавливал мысли, которые она пыталась скрыть. Так что я снова рассмеялся.

– О, ты была бы не против, если бы Блеза убили, не так ли? Прости, но «это чертов сукин сын, членосос и инопланетный болван Блез», если цитировать тебя дословно. Тебе стоит поработать над своим лексиконом, Молли. Ты недостаточно изобретательна. Все эти штампы…

– Прекрати свое чертово веселье, Блоут, и продолжим.

– Информация – это сила. Например, я могу рассказать Блезу, о чем ты только что думала. Или упомяну этот наполовину удавшийся план по устранению Блеза, который ты разработала с Черноголовыми. – Раздраженное сознание Молли тут же заполнилось новыми образами. Я хохотнул. – Я разворошил осиное гнездо, Молли, – сказал я. – Прямо слышу, как они жужжат повсюду. И ты слышишь. Я замечаю такие вещи. Я заметил это с момента смерти Кьена. С того момента, как Прайм начал вести себя странно. Вы, джамперы, были, прямо скажем, глупы. Вы терроризировали город, словно киношная банда подростков.

Я ее не убедил.

– Мы просто показали засранцам, что не боимся их.

– Верно. И все, чего вы этим добиваетесь, – это играете по установленным натуралами правилам так, как им нужно. Вы только злите их, и только слепые идиоты могут думать, будто сотня джамперов и тысяча или около того джокеров на маленьком островке могут выстоять против них. Если они захотят, они уничтожат нас, они могут сделать это.

Молли фыркнула, хотя я знал, что на самом деле она слушает.

– Ну так поговори с Блезом или Праймом. С каких пор ты стал таким политиком? Ты не старше меня и уж точно не умнее.

– Я говорю с тобой, потому что ты мне нравишься. – Я вынужден был рассмеяться, когда увидел образ, возникший в ее голове. – О, у меня есть для этого все, что нужно, – сказал я ей. – По крайней мере, я так думаю. Оно все погребено под горами плоти. Сомневаюсь, что мое хозяйство увеличилось пропорционально моему телу. Кроме того, Келли мне нравится гораздо больше. Слушай, Молли, я много исследовал эту тему, на этом острове есть разумы… – Я покачал головой. Голоса в голове мешали, даже когда я говорил о них.

– Хочешь обладать властью? – спросил я. – Тогда тебе нужно много денег. Ты должен играть в эти экономические игры. Я изучал этот вопрос много времени и пришел к некоторым выводам. Один из них состоит в том, что Рокс слишком мал и слишком истощен. Кафка уже не может найти способ поддерживать тут все на плаву. «Инфраструктура» – вот какое слово он использует. Инфраструктура древняя и морально устаревшая. Она разваливается на части. А новые джокеры все прибывают. Ты продолжаешь нанимать тех, кто хочет быть джамперами. Рокс уже перенаселен, а дальше будет только хуже.