Драконы - Стрэн Джонатан. Страница 100

— Ну, если вы недовольны не тем, что мы не начинаем немедленное вторжение в Британию… — помолчав, начал император.

— Я недовольна тем, что вы не предпринимаете ничего, что может в будущем привести к их уничтожению, — перебила его Линь. — Де Гвинье привлек меня сюда сказками о вторжении и обещанием использовать для этого мои услуги. Вместо этого я обнаруживаю здесь отправку бесчисленных тысяч солдат на Восточный фронт, в то время как лучшая часть из тех немногих драконов, что здесь имеются, в огромных количествах пожирают вредное для организма мясо коров и валяются на траве в сырую погоду, неспособные даже откладывать яйца. Какой смысл в таких нелепых действиях?

Он ответил не сразу, помолчал какое-то время, а затем, обернувшись к отставшему секретарю, подозвал его повелительным жестом и распорядился:

— Немедленно вызовите ко мне генерала Бодруа и генерала Вийера! Мадам, — снова обратился он к ней, — объясните мне, пожалуйста, как следует кормить драконов. Арман, подойдите ближе, не можете же вы записывать на таком расстоянии.

Генералы прибыли через час на курьерских драконах и с ходу принялись спорить с ней по каждому пункту. Полные невежды в том, что касается основных принципов равновесия, необходимого для здоровья, они даже гордились этим и презрительно фыркали, когда она указала им на крайнюю нелепость кормления огнедышащих особей сырым мясом. По их понятиям, драконы питаются исключительно мясом животных; насколько она могла судить, они полагали, что количество потребляемой пищи определяется только размерами дракона и больше ничем.

Они наотрез отказались обсуждать способы взаимодействия драконов с кавалерией или хотя бы возможности использования драконов в качестве транспорта. Перепалка привела ее в некоторую оторопь и заставила замолчать. И тут генерал Вийер повернулся к императору и заявил:

— Сир, по-моему, мы только теряем время, обсуждая всякие глупости с этой китайской скотиной.

Линь всегда гордилась умением владеть собой; она с трехмесячного возраста не позволяла себе рычать, не подумав. Она и сейчас сдержалась, только прижала к телу ожерелок, преодолевая искушение, доселе неведомое ей. Между тем Вийер, ничего не заметив, продолжал:

— Извините, но у нас еще тысяча проблем, которые надо решить перед выступлением.

О, с каким наслаждением она собственными когтями растерзала бы эту мерзкую ползучую тварь на части. «Как они унизили меня, — с горечью подумала Линь, — и за такой короткий срок!»

И тут император обратился к Вийеру:

— Вы плохо считаете, месье. У нас не тысяча, а тысяча две проблемы: мне придется искать двух новых генералов.

У Линь дернулся только самый кончик хвоста: это все, что она себе позволила; во всяком случае, она не разинула рот и не принялась заикаться, как эти два бывших командира. Да и в любом случае ее слабость осталась незамеченной. Император уже повернулся к секретарю с распоряжением:

— Пошлите за Мюратом. Хватит с меня дураков. — Развернувшись к Линь, он отрывисто продолжал: — Он придет к вам завтра утром, и вы объясните ему, чем нужно кормить драконов и как обеспечить их взаимодействие с кавалерией. Арман, отошлите письмо Бертье.

С этими словами император удалился тем же стремительным шагом.

Как у всех французов, вид у Мюрата был неряшливый на грани непристойности, но, к удовлетворению Линь, он был явно не дурак. Она слегка воспрянула духом. Разумеется, на исправление недостатков в организации их армии потребовались бы годы, а на устранение дефицита в сельском хозяйстве — не меньше целого поколения. Но ей не придется ждать так долго. Если император добьется на востоке победы, в которой он так уверен, а она тем временем убедит его в необходимости реорганизовать военно-воздушные силы, через десяток лет удастся собрать пригодное для вторжения войско. Ну, может, через два десятка лет.

Три дня спустя ее после обеда разбудил рев Фратерните. Линь выскочила из шатра мгновенно, движимая инстинктом, чтобы выяснить, в чем дело. Но трое ее придворных просто резвились во дворе, как пьяные.

— Мы идем на войну! — сообщил ей Люмьер, вне себя от счастья. — Наконец-то и нас берут на дело. Правда, придется хлебать овсянку и таскать на себе тяжести, но это не беда.

Она слегка оторопела, но еще более озадачил ее император, зайдя навестить ее в тот же день.

— Вы тоже отправляетесь с нами, — сказал он.

И Линь, стыдясь самой себя, почувствовала, как грудь ее распирает от воодушевления, и с трудом удержалась в рамках приличий. Он объяснил, что ее присутствие необходимо для консультаций по преобразованиям в армии; она должна была указывать офицерам на возможные ошибки.

Подумать только, он вознамерился реорганизовать армию за неделю! Нет, первое впечатление оказалось верным: он явно полоумный. Но свои мысли она предпочла оставить при себе. Утром, в сопровождении юных пажей, она полетела к месту сбора войск, к Майнцу, куда ее спутники должны были доставить первый опытный груз. Там, как она и предвидела, царил сплошной беспорядок. Подсобные рабочие, медлительные и неуклюжие, не соображали, что от них требуется при разгрузке драконов. Те, в свою очередь, были нагружены неумело, так как солдаты не имели опыта обращения с грузовыми стропами. Коров опоили снотворным, но либо чересчур, либо недостаточно. Одних приказов явно не хватало, чтобы перевернуть сложившиеся за века традиции, пусть и ошибочные.

В тот же вечер она изложила все это в приличных выражениях императору, прибывшему на курьерском драконе. Император выслушал ее и затем высказался сам:

— Мюрат утверждает, что предложенные вами способы позволят в шесть раз ускорить доставку военного снаряжения и в десять раз — доставку корма для драконов.

— По меньшей мере, — согласилась она, поскольку им было проявлено понимание неадекватности существующих методов, — если применять их правильно.

— Поскольку я вынужден вдвое увеличить контингент войск, — сухо заметил император, — придется учесть некоторые недостатки.

Затем он продиктовал секретарю приказ, который был распространен во время ужина по всему лагерю и зачитан вслух; в приказе перечислялись основные недочеты, требующие немедленного исправления, а также, к ее замешательству, приводилось пространное обоснование необходимости перемен. Зачем объяснять такие сложные вещи рядовым бойцам, недоумевала она.

Но уже на следующий день наметился некоторый прогресс, и Линь вынуждена была признать, что неловко и бестолково, но они справлялись с новыми порядками. И все же она сомневалась, что ради этого стоило нарушать освященный веками порядок и дисциплину: ведь новый образ действий требовал многолетней и упорной тренировки. Император явно был склонен разрушить привычную дисциплину и в менее важных случаях. Коммуникации носили в лучшем случае беспорядочный характер: хотя командующий получал донесения ежедневно, поступали они нерегулярно. Юные пажи с энтузиазмом известили Линь, что войска рассредоточены на сотни миль, а войсковые части действуют практически независимо друг от друга.

Она отметила также, что курьерские драконы не отличались быстротой и расторопностью, поскольку при отборе в расчет бралась не пропорциональность сложения, а меньшая масса тела; гораздо целесообразнее было бы использовать их на фронте в качестве истребителей. Тем же вечером Линь изложила свои соображения императору уже без особых церемоний. К чему ей было соблюдать этикет, если все остальные обращались к нему без надлежащего благоговения, чего он явно не замечал? Он приказал принести стул, уселся перед ней и до самой ночи донимал ее бесконечными вопросами, а вокруг толпились его секретари и телохранители. По крайней мере, у него был приятный голос: не такой низкий, как у принца, и далеко не так хорошо поставленный, к тому же с забавным акцентом, но достаточно сильный, отчетливый и выразительный.

Утром они отправились на передовые позиции; впереди летел императорский курьер. На склоне дня Линь пересекла гряду холмов и молча зависла над гигантским военным муравейником, который смотрелся на земле как своеобразный ковер, изменчивый узор которого составляли солдаты, передвигаясь разными по конфигурации и численности группами и в разных направлениях.