Журнал «Если», 1997 № 12 - Браун Чарльз. Страница 65
Во второй части романа участник заговора попадает на планету второй Силы. Но структура этого сообщества в точности напоминает Землю XXII века, описанную Стругацкими. Роман превращается в едкую, злую и неглупую пародию на мир «Полдня». Герой романа в растерянности: альтернатива олигархии Конклава — принять «дружбу» второй Силы, более зловещей, чем первая. Похоже, в растерянности и автор. Две части книги принципиально не стыкуются, сюжет трещит по швам. Действие здесь выстраивается вокруг конкретного героя, его чувств и переживаний. Сюжетная связь между частями слишком слаба, чтобы придать тексту законченность и завершенность. Но это, как нам обещано, лишь первая книга будущей трилогии.
В романе сталкиваются два образа будущего — дикий капитализм «космических опер» и социальная утопия. Разумеется, указанная коллизия вовсе не является центральной темой романа. Вряд ли у него вообще есть какая-то сверхзадача. Автор подчинился собственному «категорическому императиву»: чтобы увидеть будущее, надо понять прошлое. Он не проповедует; он лишь заставляет читателя еще раз прочувствовать глубину социальных катаклизмов.
Сергей Некрасов
----------------
Александр ЩЕГОЛЕВ
СВОБОДНЫЙ ОХОТНИК
Москва — Санкт — Петербург: ACT — Terra Fantasfica, 1997. — 576 с.
(Серия «Звездный лабиринт»). 10 000 экз. (п)
=============================================================================================
Автора в первую очередь интересуют не поступки героев, при помощи которых читателю открывается окошко в их внутренний мир, и даже не мысли и идеи персонажей, существующие на высшем, сознательном уровне, а нечто, служащее, согласно одной из теорий, первоосновой всему и копошащееся в темной сырой глубине подсознания. Именно поэтому «сумеречные» состояния человеческой психики, переходные между сном и явью, безумием и холодной ясностью рассудка, жизнью и смертью, привлекают писателя. Новый роман Щеголева «Свободный охотник», снабженный непонятным подзаголовком «кибер-фэнтези», посвящен бегству от сложности и неодномерности реального мира в миры воображаемые. Вечная тема, одна из тех, что служат опознавательным знаком для «литературы размышлений». Где, в каком мире на самом деле живет этот странноватый нестандартный подросток, герой книги: в том обыденно-городском, где он медленно и неотвратимо сходит с ума на глазах у нежданно обретенного отца, или во Вселенной ожившей «космической оперы», в которой его иное «я» — Свободный Охотник — силой и хитростью объединяет разобщенное человечество, разбросанное по некоему циклопическому «Метро»? Или его сознание парит, зависнув в промежутке? Вопрос о реальности того или иного из описываемых в романе миров до самого финала так и остается открытым.
Если «реалистическая» часть романа тщательнейшим образом детализирует психологическую подоплеку каждого поступка героя, то сконструированность, искусственность мира «Метро» сразу бросается в глаза. Движения персонажей заторможены, словно скованные невидимой и неощутимой толщей воды. В результате созданная автором модель мироздания постепенно приобретает некую нарочитую угловатость, схематичность. Вероятно, так и было задумано. Для того, чтобы сделать из «космической оперы» нечто большее, чем литературное изложение компьютерной игры-«аркады», достаточно обладать талантом. Но для того, чтобы получившийся текст начал самостоятельную полнокровную жизнь, талант этот еще и должен быть ориентирован соответствующим образом: не внутрь, но вовне. Не Вселенная, с замиранием прислушивающаяся к стуку сердца героя, но герой, познающий законы мироздания с тем, чтобы научиться управлять ими. Не тщательное исследование причин, но анализ возможных следствий с дальнейшим выбором оптимального пути. При всей своей одаренности Александр Щеголев предельно далек от этого.
Василий Владимирский
----------------
Максим ФРАЙ
ТЕМНАЯ СТОРОНА
Санкт-Петербург: Азбука-Терра, 1997. — 352 с. 20 000 экз. (п)
=============================================================================================
Представлялось ли вам хоть раз в жизни, что ваша реальность убога и пуста, что вы родились здесь, в нашем сером мире, по дурацкой случайности или даже по злому умыслу, а все вещи мира объединились с целью доставить вам как можно больше неприятностей, окружающие же вас люди на самом деле представляют собой единое живое существо, невыносимо отвратительное и враждебное? Если нет, то творчество Максима Фрая, скорее всего, оставит вас равнодушным.
История Макса Фрая, от имени которого и ведется повествование, началась в прошлом году сборником повестей «Лабиринт». Несомненным достоинством «Лабиринта» была, безусловно, та несколько обидная легкость, с которой можно было отождествить себя с героем. Сбылась мечта романтичного неудачника — Максу, типичному аутсайдеру, к своим 30-ти не добившемуся в жизни ничего, явился во сне добрый волшебник сэр Джуффин Халли, по совместительству начальник тайного сыска города Ехо, что совсем в другом мире, и…
Попав в мир сновидений, сэр Макс процветает, словно колония микроорганизмов в питательной среде. Список его талантов растет с каждой страницей. Он научился плеваться ядом и водить амобилер (местное транспортное средство) с невиданной скоростью. Он обнаруживает в себе блестящие способности к Неочевидной Магии и пьет из дырявых чашек. И так далее… Однако для хорошего произведения всего этого недостаточно, что особенно заметно при чтении следующей книги цикла — «Волонтеры Вечности». С каждым новым приключением сэра Макса новизна притупляется, а достоинства текста превращаются в недостатки. Доброжелательность оборачивается бесконфликтностью, бесконечные диалоги подчиняют себе сюжет, мягкая ирония вырождается в слащавое подтрунивание. Но вот вышла «Темная Сторона». Сюжет, казалось, пошел по накатанной дорожке. Сэр Макс становится королем Фангахра, хоть ему это совсем не интересно, и даже свой гарем он раздает друзьям. Но тут в его приключениях появляется то, чего не было на протяжении двух с половиной книг — неоднозначность. Образ Лойсо Пондохвы, Великого Магистра ордена Водяной Вороны, на мой взгляд, полностью оправдывает выход в свет «Темной Стороны». Чем-то схожий с безумцем Брандом из «Янтарных Хроник», Лойсо давно мертв, но Великие Магистры редко умирают по-настоящему. Лойсо, подобно Максу, ненавидит свой мир. Даже уничтожить пытался — из чисто научного интереса. Давным-давно сэр Джуффин Халли одолел его и запер в одном умирающем мирке, надеясь таким образом убить его навсегда. Но агония затянулась, и Лойсо еще слегка жив. Сэр Макс навещает его время от времени в своих сновидениях. Они беседуют на отвлеченные темы, и Макс все больше узнает в Лойсо себя…
Игорь Лебединский
----------------
Владимир СВЕРЖИН
ИЩУЩИЙ БИТВУ
Москва: ЭКСМО, 1997. — 416 с.
Серия «Абсолютная Магия». 15 000 экз. (п)
=============================================================================================
На дворе жестокий XII век. Король Ричард Львиное Сердце вероломно похищен некими коварными феодалами, и долг сотрудников Института Экспериментальной Истории — освободить его. Средневековье, конечно, немножко альтернативное, но большой роли это не играет. Итак — два бравых супермена, один другого круче, отправляются на рутинное, казалось бы, задание.
Жанр романа определить непросто. Стандартные атрибуты «жесткой» НФ — переходная камера, замаскированная под базальтовую плиту, и закрытые каналы связи соседствуют с сугубо фэнтезийными элементами. Чего стоит, например, легендарный меч Катгабайл. «Кованый гномами из истинного серебра атлантов, добытого в сердце Земли, закаленный лучами полной луны, он некогда принадлежал асу Тюру, отважнейшему из богов викингов». Однако атрибуты лишь соседствуют — переплести их органично автору не удалось. И даже меч с валлийским именем, означающим, как можно догадаться, «ищущий битву», не спасает положения, а ручной гоблин Гул воспринимается, скорее, как некий довольно симпатичный маргинал, а не как магическое, чуждое нам существо. Роль же Тюра, однорукого сына Одина, вообще вызывает недоумение: похоже, автор в совершенстве изучил «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори и «Историю Бриттов» Гальфрида Монмутского, а вот на «Старшую Эдду» его не хватило.