Игра престолов. Битва королей - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 174

Дени охнула:

– Дрого, – и неловкой рукой коснулась его плеча.

Кхал Дрого пошатнулся в седле, медленно накренился и тяжело рухнул с коня. Мухи взлетели на мгновение, затем закружили снова, чтобы усесться на лежащего.

– Нет, – проговорила Дени, останавливая коня. Не обращая внимания на живот, она слезла с коня и подбежала к кхалу. Трава под ним была бурой и сухой. Дрого вскрикнул от боли, когда Дени встала на колени возле него. Дыхание застревало в горле; не узнавая, он глядел на нее.

– Коня, – выдохнул он. Дени согнала мух с его груди и раздавила одну, как сделал бы он сам. Кожа кхала обожгла ее пальцы. Кровные следовали за ними. Она услыхала крик подъехавшего Хагго. Кохолло спрыгнул с коня.

– Кровь моей крови, – сказал он, падая на колени. Двое остальных оставались на конях.

– Нет, – застонал кхал Дрого, напрягаясь в руках Дени. – Надо ехать. Ехать. Нет.

– Он упал с коня, – сказал Хагго, поглядев вниз. Широкое лицо его было бесстрастным, но в голосе звучал свинец.

– Ты не должен говорить так, – сказала Дени. – Мы отъехали достаточно далеко. Мы остановимся здесь.

– Здесь? – Хагго огляделся. Земля вокруг казалась выгоревшей и негостеприимной. – Здесь не станешь.

– Женщина не приказывает остановиться, – сказал Квото. – Даже кхалиси не вправе этого делать.

– Мы остановимся здесь, – повторила Дени. – Хагго, скажи всем, что кхал Дрого велел остановиться. Если кто-нибудь спросит о причине, скажи, что мое время близко и я не могу продолжать путь. Кохолло, пришли рабов, пусть они немедленно поставят шатер кхала. Квото…

– Ты не приказываешь мне, кхалиси, – проговорил Квото.

– Отыщи Мирри Маз Дуур, – сказала она. Божья жена шла среди других ягнячьих людей, в длинной колонне рабов. – Приведи ее ко мне вместе с сундучком!

Квото яростно поглядел на нее, глазами жесткими как кремень.

– Мейега. – Он плюнул. – Этого я не сделаю.

– Ты сделаешь это, – сказала Дени. – Когда Дрого очнется, он захочет узнать, почему ты не послушался меня.

Разъяренный Квото развернул жеребца и отъехал… и Дени знала, что он вернется с Мирри Маз Дуур, нравится это ему или нет. Рабы поставили шатер кхала Дрого у зубастого выступа черной скалы, тень которого давала некоторое облегчение от полуденного солнца. Но и несмотря на это, под песчаным шелком было жарко, когда Ирри и Дореа помогли Дени внести Дрого внутрь. Землю прикрыли толстыми коврами и по углам разбросали подушки. Ероих, застенчивая девушка, которую Дени спасла возле сырцовых стен города ягнячьих людей, разожгла жаровню. Они положили Дрого на плетеные циновки.

– Нет, – пробормотал он на общем языке. – Нет, нет. – И ничего больше. У него уже не осталось сил, чтобы говорить.

Дореа расцепила его пояс из медальонов, сняла жилет и штаны, а Чхику склонилась у ног кхала, расплетая шнурки сандалий.

Ирри решила оставить тент открытым, чтобы впустить ветер, но Дени запретила ей. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел Дрого в лихорадочном забытьи. Когда ее кхас собрался, она поставила их снаружи на стражу.

– Никого не пускайте без моего разрешения, – приказала она Чхого. – Никого.

Ероих с испугом поглядела на Дрого.

– Он умирает, – прошептала она.

Дени ударила ее.

– Кхал не может умереть. Он отец жеребца, который покроет весь мир! Волосы его ни разу не были острижены. Он до сих пор носит те колокольчики, которые подарил ему отец.

– Кхалиси, – проговорила Чхику, – он упал с коня.

Дрожа, с полными внезапных слез глазами, Дени отвернулась от них.

Он упал с коня! Это было так, она видела это, как и кровные всадники, служанки и люди ее кхаса. Сколько их было еще? Случившееся нельзя было сохранить в тайне, а Дени понимала, что это значит. Кхал, который не может ехать, не способен и править. А Дрого упал с коня.

– Мы должны выкупать его, – сказала она упрямо. Ей нельзя было отчаиваться. – Немедленно принесите ванну. Дореа и Ероих, найдите воды – холодной, у него жар. – Кожа кхала под ее рукой горела огнем.

Рабы поставили тяжелую медную ванну в уголке шатра. Когда Дореа принесла первый кувшин воды, Дени смочила длинный шелк, чтобы положить его на лоб Дрого, на его горящую кожу. Глаза кхала обратились к ней, но он ничего не видел. Когда его губы открылись, с них сошел только стон, но не слова.

– А где Мирри Маз Дуур? – вопросила она, страх уносил ее терпение.

– Квото найдет ее, – ответила Ирри.

Служанки наполнили ванну теплой, пахнувшей серой водой, усладили ее кувшинчиками горького масла и горстями листьев мяты.

Когда ванну приготовили, Дени неловко встала на колени возле своего благородного мужа, не обращая внимания на живот. Она расплела его косу пальцами, как было в ту ночь, когда он впервые взял ее под звездным небом. Колокольчики она отложила в сторону, один за одним. Они понадобятся Дрого, когда он поправится.

Дуновение воздуха вошло в шатер вместе с Агго, просунувшим голову сквозь щель в шелке.

– Кхалиси! – сказал он. – Пришел андал и просит разрешения войти.

Андал, так дотракийцы звали сира Джораха.

– Да, – сказала Дени поднимаясь. – Пусть войдет. – Она доверяла рыцарю. Если кто-то способен ей помочь, так только он.

Сир Джорах Мормонт нырнул под дверной полог и подождал мгновения, чтобы глаза его приспособились к полумраку. В великой заре юга он носил широкие штаны из пятнистого песчаного шелка и зашнурованные до колена ездовые сандалии с открытыми пальцами. Ножны его свисали с пояса, сплетенного из конского волоса. Выгоревший добела жилет прикрывал обнаженное тело, солнце окрасило кожу загаром.

– Изо рта в ухо по всему кхаласару говорят, – сказал он, – что кхал Дрого упал с коня.

– Помоги ему, – попросила Дени, – ради той любви, которую ты испытываешь ко мне, помоги ему теперь!

Рыцарь склонился возле Дрого. Он поглядел на него долгим и жестким взглядом, потом перевел взгляд на Дени.

– Отошли своих служанок.

Не говоря ни слова – горло ее перехватил страх, – Дени сделала жест. Ирри выгнала остальных девиц из шатра.

Когда они остались одни, сир Джорах извлек свой кинжал и с деликатностью, удивительной для столь рослого мужа, начал срезать черные листья и засохшую синюю глину с груди Дрого. Пластырь запекся, как земляные кирпичи людей-ягнят, и как их стены, он легко ломался. Сир Джорах разбил сухую глину ножом, сковырнул обломки с плоти и по одному снял листья. Гнусный сладкий запах поднялся от раны, едва ли не удушая. Листья были покрыты сукровицей и гноем. Загнившая грудь Дрого почернела и вздулась.

– Нет, – прошептала Дени, слезы бежали по ее щекам. – Нет, боги, нет, прошу вас, боги, услышьте меня, не надо.

Кхал Дрого дернулся, словно сопротивляясь какому-то невидимому врагу. Черная кровь медленно и обильно хлынула из его открытой раны.

– Считай своего кхала мертвым, принцесса.

– Нет, он не может умереть, он не должен, это был всего лишь порез. – Дени взяла его мозолистую руку в свои небольшие ладошки и сжала их. – Я не позволю ему умереть…

Сир Джорах с горечью усмехнулся:

– Кхалиси или королева, такие приказы за пределами твоей власти. Прибереги слезы, дитя. Оплачешь его завтра или через год. У нас нет времени для горя. Мы должны уехать отсюда быстро, пока он еще жив.

Дени растерялась.

– Уехать? Куда мы должны уехать?

– В Асшай. Он лежит далеко на юге, на краю известных морей, но люди говорят, что это огромный порт. И мы отыщем там корабль, который отвезет нас в Пентос. Нас ждет трудное путешествие, в этом можно не сомневаться. Веришь ли ты своему кхасу? Поедут ли с нами эти люди?

– Кхал Дрого приказал им охранять меня, – с уверенностью проговорила Дени. – Но если он умрет… – Она по привычке прикоснулась к своему круглому животу. – Я не понимаю, почему мы должны бежать? Я – кхалиси. Я ношу наследника Дрого. После Дрого он станет кхалом…

Сир Джорах нахмурился:

– Принцесса, выслушай меня. Дотракийцы не последуют за младенцем. Они склонялись перед силой Дрого и только перед ней. Когда его не станет, Чхако, Пого и все остальные начнут сражаться за его место, и кхаласар Дрого пожрет себя. Ну а победитель не захочет соперников. Мальчишку отнимут от твоей груди в тот самый момент, когда он родится. И отдадут псам…