Одноглазые валеты - Клэрмонт Крис. Страница 16

– Садись где хочешь, – сказала Ханна. – Я принесу тебе чай.

Из динамиков слышалась инструментальная музыка, что-то из нью-эйдж [24]. Сейчас на фоне множества барабанов играла странно настроенная акустическая гитара. Как и во всей комнате, как и в самой Ханне, в музыке чувствовалась безмятежность, которой не хватало Веронике. Ханна принесла чай в маленьких, низких чашках без ручки. Чай был зеленым и немного сладким.

Скрестив ноги, Ханна присела на диван рядом с ней.

– У тебя такой вид, будто ты не спала.

– У меня внутри все связалось узлом. Может, из-за метадона.

– Метадон ни при чем. Это из-за чувств, которые три года пытались вырваться наружу.

– Здесь холодно?

Ханна коснулась ее руки. Дрожь стала сильнее.

– Нет, – сказала Ханна. – Это не метадон и не холод. Это просто ты. – Затем она медленно наклонилась к Веронике и поцеловала ее в губы.

Поцелуй был нежным, но не сестринским; теплым, но не требовательным.

Вероника затряслась и обхватила себя руками, чувствуя, будто она пытается выплыть и не утонуть.

– Ты сбиваешь меня с толку…

– Ты уже сбита с толку. Когда ты в последний раз занималась любовью, наслаждаясь этим? Когда ты в последний раз лежала рядом с кем-то, чувствуя себя спокойно? Когда ты в последний раз задумывалась о том, что заслуживаешь счастья? Тебе необязательно отвечать. Я и так уже знаю.

Она встала и взяла Веронику за руку. Вероника пошла за ней – не в спальню, как она думала, а в ванную. Ханна открыла кран и раздела ее, осторожно, не прикасаясь к ней больше, чем следует. Комнату начал окутывать пар.

– Залезай, – сказала Ханна, и Вероника забралась в ванну. Горячая вода обожгла ее, лицо покраснело.

– Твое тело все еще очень красиво, – сказала ей Ханна. – Ты осторожна с иглой. – Вероника кивнула. Горячая вода уняла ее дрожь и помогла успокоиться. Она чувствовала себя одурманенной. Может, что-то было в чае?

Ханна сняла одежду и положила очки на край раковины. В талии она была слегка крупной, и ее живот выдался вперед, когда она сняла джинсы. Вокруг талии и под грудью остались красные полосы от белья. И все же Веронике она показалась красивой: бледные соски, скромный треугольник волос между ног. Вероника неосознанно потянулась вперед, чтобы коснуться тела Ханны, но затем остановилась, устыдившись и смутившись.

Ханна добавила в воду масла. Оно вспенилось и окрасило воздух ярким зеленым запахом полевых цветов. Затем она наклонилась перед ванной и снова поцеловала Веронику. Рот Вероники приоткрылся против ее воли, и она почувствовала привкус мятного чая в дыхании Ханны.

– Что ты со мной делаешь? – прошептала она.

– Соблазняю тебя, – ответила Ханна. – Если тебе что-то не понравится, если мои действия испугают тебя, просто скажи. – Она положила обе руки на щеки Вероники, затем медленно провела ими по ее шее и плечам. Вероника отклонилась назад, закрыла глаза, ее дыхание стало прерывистым. Тонкие нежные руки Ханны скользнули к ее груди.

– О, – вздохнула Вероника. Она таяла. Все ее тело превращалось в жидкость. Она уже не могла понять, где оно заканчивается и где начинается вода. Теперь, когда Ханна поцеловала ее, она наклонилась вперед и обняла ее обеими руками.

Когда Ханна уже помогала ей лечь в постель, вся энергия Вероники была исчерпана. У нее не осталось сил, не осталось разумных мыслей, только ощущения. Ханна была медленна, нежна и храбра. Она знала, куда прикоснуться и с какой силой. Первый оргазм с ней был самым сильным, который Вероника когда-либо ощущала. Она не чувствовала его так давно, что едва распознала. За ним последовали другие. Все они слились в сплошное удовольствие.

А после настал сон.

Ее разбудили солнечные лучи. Она открыла глаза и увидела темно-зеленые простыни. Она вспомнила все остальное и быстро поднялась, прижимая простыню к своему телу. Ханна лежала на боку, наблюдая.

– Что ты со мной сделала? Что было в том чае?

– Ничего, – ответила Ханна. – Если ты хочешь знать, что случилось, то мы занимались любовью.

– Это все слишком непонятно. Мне надо идти. – Она осмотрела комнату в поисках своих вещей, не желая вставать с кровати обнаженной на глазах у Ханны.

– Подожди, – сказала Ханна. В ней было какое-то спокойствие, которое Веронике показалось неизбежным. – Я знаю, что с тобой не так. Я – алкоголик. Я пила десять лет, а сейчас воздерживаюсь уже шесть. Я была замужем за человеком, которого ненавидела, а ненавидела его просто потому, что не хотела заниматься с ним сексом. Это не его вина, просто такова моя сущность. Никто не мог объяснить мне, в чем причина.

– Как это связано со мной? Хочешь сказать, я другой ориентации? – На полу рядом с ней лежало полотенце. Она обмоталась им и глянула в сторону ванной. Ее вещи были аккуратно сложены на полу.

– Может, и нет. – Ханна повысила голос достаточно, чтобы Вероника ее услышала. – Хотя мне кажется, что да. Но это неважно. Ты ненавидишь себя за то, что делаешь со своим телом. Это делает тебя беззащитной. А беззащитность – это сама суть любой зависимости.

Вероника застегнула свою помятую шелковую блузку и разгладила складки на юбке.

– Мне пора идти.

– Я оставила для тебя время на три часа. Если захочешь еще поговорить.

– Просто поговорить? Или ты трахаешься со всеми своими пациентами?

Последовало короткое обиженное молчание.

– Ты первая. Видимо, я должна думать, что пренебрегла врачебной этикой, но я так не считаю.

Вероника открыла дверь.

– Я подумаю об этом, – сказала она. Затем она застегнула пояс на пальто и побежала вниз по лестнице.

Когда она вернулась, Джерри уже ждал ее.

– Мелани говорит, ты заболела, – сказал он. – Я хотел спросить, не нужно ли тебе чего.

– Нет, Джерри. Это очень мило и все такое, но нет.

– Где ты была? Ходила на другую встречу?

Вероника покачала головой.

– Я была у врача, вот и все.

Джерри осмотрел ее с ног до головы. Вероятно, решил не ругаться с ней. Он присел на диван и взглянул на цветы, которые прислал ей днем раньше, – они по-прежнему стояли на столе у телефона, открытка даже не распечатана.

– Я зря трачу время, так ведь?

– Джерри. Что я должна на это ответить? Тебе не стоило влюбляться в проститутку. Я имею в виду, о чем ты вообще думал? Что я доступна по программе «Сними и выкупи»? – Она присела рядом с ним, коснулась его лица. – Ты милый парень, Джерри. Женщины, наверное, с ума по тебе сходят. Настоящие женщины. Вот чего ты заслуживаешь. А не какую-то пуэрториканку, которая наполовину наркоманка и наполовину шлюха. – Шлюха, подумала она. Она действительно это сказала.

– Мне нужна именно ты, – сказал Джерри, потупив взгляд.

– Ты даже меня не знаешь. Ты не представляешь. Пытаешься пойти напрямик и понять двадцать лет моей жизни за одну ночь. Но ничто не происходит так быстро. Дай себе немного времени.

– Мы можем сегодня увидеться?

– Нет. Не сегодня. – Она замолчала, собираясь с мыслями. – Никогда. Больше никогда.

– Почему? Я люблю тебя.

– Ты даже не знаешь, что такое любовь. Ты не знаешь, о чем говоришь. Вся эта романтика из фильмов, которые ты смотришь, не имеет ничего общего с реальной жизнью. Я не могу терпеть это. Я не хочу быть единственным, на чем держится этот твой выдуманный мир. Я не настолько сильна.

Она встала.

– Вероника, прошу тебя!

Она не могла смотреть на него. Его лицо искривилось, будто он старался не заплакать.

– Мне жаль, Джерри, – сказала она. – Ты найдешь кого-нибудь. Вот увидишь. – Она побежала наверх.

Полдень еще даже не настал, но она уже проснулась, голова была ясной. Ее обеспокоило то, что она чувствует себя настолько хорошо. Она приняла душ, надела джинсы и свитер и отправилась в центр за метадоном. «Хорошо, – думала она, стоя в очереди, пока ноябрьское солнце согревало ее волосы. – Ты можешь признать, что ты наркоманка. Ты можешь признать, что устала от обмана. И что тебе тогда остается?»