Рыцарь Семи Королевств (сборник) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 14

– Эйерион потребует вашей головы, с зубами или без оных. Ее он не получит, это я вам обещаю, но в суде над вами я ему отказать не могу. Поскольку мой августейший отец находится за сотни лиг отсюда, судьями будем мы с братом, а также лорд Эшфорд, ибо это его владения, и лорд Тирелл из Хайгардена, как его вассал. В последний раз человека, которого судили за нанесение побоев члену королевского дома, приговорили к отсечению преступной руки.

– Так мне отрубят руку? – в ужасе вскрикнул Дунк.

– И ступню тоже. Вы ведь и ногой его ударили, верно?

Дунк онемел.

– Я, конечно, приложу все усилия, чтобы склонить суд к милосердию. Я десница короля и наследник трона, так что мое слово имеет некоторый вес. Но и слово моего брата тоже – вот в чем опасность.

– Я… ваше высочество, я… – «Никакая это не измена, а просто деревянный дракон, и никакого намека на королевский дом в нем никогда не содержалось», – хотел сказать Дунк, но слова не шли на язык. Он никогда не отличался красноречием.

– Однако есть и другой выбор, – сказал принц Бейелор. – Не знаю уж, что для вас лучше, но позволю напомнить вам, что любой рыцарь, обвиненный в преступлении, вправе требовать испытания поединком. Поэтому я снова спрашиваю вас, сир Дункан Высокий – насколько вы хороший рыцарь? Если по правде?

– Битва семерых, – с улыбкой произнес принц Эйерион. – Полагаю, я в своем праве.

Принц Бейелор хмуро забарабанил пальцами по столу. Лорд Эшфорд слева от него медленно кивнул, а принц Мейекар спросил сына:

– Но почему? Ты боишься встретиться с этим межевым рыцарем один на один и предоставить богам рассудить вас?

– Боюсь? Это его-то? Полно, отец. Просто я подумал о моем возлюбленном брате. Сир Дункан причинил вред и Дейерону, который также вправе требовать его крови. В испытании семерых мы могли бы оба сразиться с обидчиком.

– Обо мне не хлопочи, брат, – пробормотал Дейерон Таргариен. Вид у старшего сына Мейекара был еще хуже, чем когда Дунк видел его в гостинице. Теперь он, видимо, протрезвел, и на черно-красном камзоле не было винных пятен, но его глаза налились кровью, и лоб блестел от испарины. – Я охотно ограничусь зрелищем того, как ты убьешь негодяя.

– Ты слишком добр, дорогой брат, – все так же с улыбкой ответил Эйерион, – но я проявил себялюбие, лишив тебя права доказать на деле правдивость твоих слов. Я настаиваю на испытании семерых.

– Ваше высочество, господа судьи, – растерянно обратился Дунк к сидящим на помосте, – я не понимаю. Что это за испытание семерых?

Принц Бейелор беспокойно шевельнулся на стуле.

– Разновидность испытания поединком, старинная и редко применяемая ныне. Она пришла к нам через узкое море с андалами и их семью богами. Во всяком единоборстве обвинитель и обвиняемый просят богов рассудить их. Андалы верили, что если с той и другой стороны сразятся семь бойцов, боги будут более милостивы и уж верно вынесут справедливый приговор.

– Может статься, они просто были охотники до драки, – с язвительной улыбкой вставил сир Лео Тирелл. – Однако сир Эйерион в своем праве. Семеро так семеро.

– Так я должен сражаться против семерых? – в отчаянии спросил Дунк.

– Не в одиночку, сир, – нетерпеливо бросил Мейекар. – Не разыграйте дурака, это вам не поможет. Вы сразитесь всемером против семерых. Вам нужно найти еще шесть рыцарей, которые будут биться на вашей стороне.

Шесть рыцарей. С тем же успехом с него могли потребовать собрать шесть тысяч. У него нет ни братьев, ни кузенов, ни старых друзей, которые сразились бы с ним бок о бок. Разве согласятся шестеро незнакомых людей поддержать межевого рыцаря против двух принцев, рискуя при этом жизнью?

– Ваше высочество, господа судьи, а что, если никто не захочет выйти на поле вместе со мной?

Мейекар Таргариен смерил Дунка холодным взглядом.

– Если дело ваше правое, сторонники найдутся. Если же вы не сумеете собрать таковых, то лишь потому, что виновны, – это как будто ясно.

Дунк никогда еще не чувствовал себя таким одиноким, как в тот миг, когда вышел из ворот Эшфордского замка и решетка со скрежетом закрылась за ним. Шел легкий дождь, мягкий, как роса, но Дунка от него пробирала дрожь. За рекой светились яркими красками те немногие шатры, где еще горел огонь. Время, по расчету Дунка, перевалило за полночь. Через несколько часов придет рассвет – а с ним и смерть.

Ему вернули меч и серебро, но Дунк перешел через брод в самом мрачном настроении. Может, они думают, что он сядет на коня и сбежит? Он мог бы, если б захотел. На этом его рыцарству, конечно, настал бы конец – он превратился бы в человека вне закона, и наконец какой-нибудь лорд схватил бы его и отсек ему голову. Лучше уж умереть рыцарем, чем жить отверженным, твердил себе Дунк. Мокрый до колен, он побрел через пустое турнирное поле. В большинстве шатров было темно – их хозяева давно спали, – но кое-где еще горели свечи. Из одной палатки слышались тихие стоны и вскрикивания. А вот ему, видно, суждено умереть, так и не познав женщины.

Потом фыркнула лошадь – и Дунк почему-то сразу понял, что это Гром. Он пустился бегом – и точно. Гром вместе с Каштанкой стояли привязанные у круглого шатра, откуда шел мягкий золотистый цвет. Намокший флаг вяло свисал с шеста, но Дунк все-таки различил на нем темный круг фоссовеевского яблока. Это было как надежда.

– Испытание боем, – тяжело выговорил Раймун. – Помилуй нас боги, Дункан, но ведь это острые копья, булавы, боевые топоры… и мечи не будут затуплены, понимаешь?

– Раймун Боязливый, – с насмешкой произнес его кузен сир Стеффон. Его желтый плащ скрепляла застежка в виде яблока из золота и гранатов. – Можешь не опасаться, кузен, – это поединок рыцарей, а ты не рыцарь, стало быть, твоей шкуре ничего не грозит. Ничего, сир Дункан, один Фоссовей у вас уже есть – притом спелый. Я видел, как Эйерион поступил с кукольниками, и стою за вас.

– Я тоже, – сердито бросил Раймун. – Я хотел только…

– Кто еще будет сражаться за нас, сир Дункан? – перебил Стеффон.

Дунк беспомощно развел руками:

– Я больше никого здесь не знаю. Кроме разве что сира Манфреда Дондарриона, но он не захотел даже поручиться за меня, а жизнью и подавно рисковать не станет.

Сира Стеффона это не слишком обеспокоило.

– Тогда нам нужны еще пятеро бойцов. К счастью, друзей у меня гораздо больше. Лео Длинный Шип, Смеющийся Вихрь, лорд Карон, Ланнистеры, сир Ото Бракен… ага, и еще Блэквуды, хотя Блэквуд и Бракен сроду не сражались на одной стороне. Пойду потолкую с ними.

– Они не обрадуются, если ты их разбудишь, – возразил Раймун.

– Вот и хорошо. Чем больше они обозлятся, тем лучше будут биться. Можете положиться на меня, сир Дункан. Кузен, если я не вернусь до рассвета, возьми мои доспехи и позаботиться, чтобы Гнева оседлали и одели в броню. Встретимся на месте для рыцарей-охотников. Думаю, этот день надолго запомнят, – засмеялся Стеффон и вышел прочь почти веселый.

С Раймуном дело обстояло по-иному.

– Пять рыцарей, – молвил он мрачно, когда кузен ушел. – Не хотелось бы лишать тебя надежды, Дункан, но…

– Если твой кузен сможет привести тех, о ком говорил…

– Лео Длинного Шипа? Бестию Бракена? Смеющегося Вихря? – Раймун встал. – Он-то их знает, не сомневаюсь, но я не столь уверен в том, что кто-то из них знает его. Стеффон видит в этом случай прославиться, но речь-то идет о твоей жизни. Лучше бы ты сам поискал себе сторонников. Я тебе помогу. Пусть у тебя лучше будет избыток бойцов, чем недостача. – Тут снаружи раздался шорох. – Кто идет? – окликнул Раймун, и в шатер нырнул мальчик, а за ним – худощавый мужчина в промокшем черном плаще.

– Эг? – Дунк поднялся на ноги. – Что ты тут делаешь?

– Я ведь твой оруженосец. Должен же кто-то помочь вам вооружиться, сир.

– А знает ли принц, твой отец, что ты ушел из замка?

– Помилуй нас боги – надеюсь, что нет, – сказал Дейерон Таргариен, расстегнув плащ и сбросив его с худых плеч.