Шесть серебряных пуль - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 1

Джордж Мартин

Шесть серебряных пуль

Запах крови Уилли почуял еще за квартал от дома, где жила Джоан.

Уилли замер и вдохнул поглубже стылый вечерний воздух. Стояла поздняя осень, нудно моросил дождик, да и ветер задувал с реки, так что этот запах меди, острых пряностей и огня был едва уловим. Но только не для него. Этот запах Уилли не спутал бы ни с чем. Так пахнет только человеческая кровь.

Легко зашуршали шины, и на дорожке показался велосипедист в ярко-оранжевой куртке. Уилли, пятясь, укрылся в кустах. Что за осел разъезжает по парку в столь поздний час! Уилли протяжно взвыл. Велосипедист, растерянно оглядевшись, нажал на педали и вскоре растворился в сгущающемся сумраке.

Уилли вышел к краю парка и, прячась за кустами, оглядел улицу. Перед домом Джоан, сверкая красными и голубыми мигалками, стояли две патрульные машины, а издалека неслось завывание сирен, предвещая прибытие еще нескольких полицейских автомобилей.

Что, черт возьми, происходит? От тяжелого запаха человеческой крови у Уилли голова пошла кругом, и отчаянно забилось сердце. Опасаясь худшего, он развернулся и припустил в глубь парка, забыв, что его могут заметить. От стремительного бега в легких начало саднить, а язык готов был вывалиться изо рта, но Уилли, не сбавляя темпа, домчался до самого берега реки. Только здесь он остановился, пытаясь унять дрожь тела, а потом забился под опору моста и принялся невидящим оком провожать редкие автомобили, проносящиеся где-то вдали, и вслушиваться в жизнь ночного города.

Минут через десять, когда самообладание вернулось, Уилли покинул свое убежище. На глаза ему попалась белка. Быстрыми прыжками она передвигалась от одного дерева к другому. Мгновение — и зверек оказался во власти Уилли. Густая кровь и сочная плоть белки сначала обожгли ему рот, а затем наполнили силами. Пора было возвращаться домой.

— И прошу тебя, Уилли, не заговаривать мне зубы, — с лукавой строгостью произнесла Ранди Уэйд. — Ты все равно не добьешься от меня того, о чем мечтаешь.

Невысокий парень, глядя в зеркало над кушеткой, придал своему лицу обиженное выражение и, повернувшись к Ранди, изрек:

— Так вот, значит, какого ты обо мне мнения! Я прихожу к тебе, прошу помощи, а что получаю в ответ? Обвинения в приставаниях! А я-то считал тебя своим старым другом!

— Тогда почему же с первого дня знакомства ты допускаешь всякие вольности? — запальчиво сказала Ранди.

От греха подальше Уилли сменил тему разговора:

— А ты все-таки любитель, Ранди. Только дилетант может заниматься бизнесом в таких апартаментах. — Уилли расположился в кресле, обитом красным бархатом. — Не пойми меня превратно, мне здесь нравится, и кресла в викторианском стиле весьма по душе, и еще я жду не дождусь, когда же мне будет наконец позволено заглянуть в спальню... Но, подруга моя, ты же — частный детектив, и тебе просто полагается иметь крошечный офис в самой неблагополучной части города. Ну, сама знаешь, такую запыленную комнатенку со стеклянной дверью... И в твоем письменном столе непременно должна отыскаться початая бутылка дешевого виски, а по углам обязаны громоздиться обшарпанные шкафы, собственноручно переделанные в картотеки...

Ранди улыбнулась.

— А ты хотя бы отдаленно представляешь, в какую сумму мне влетит аренда так живо описанного тобой крошечного офиса? Да он мне в общем-то и ни к чему. Ведь у меня есть телефон, и его номер, между прочим, занесен в «Желтые Страницы»...

— «ААА. Сыскное Агентство Уэйд»? — ехидно поинтересовался Уилли.

— Да. А ты что-то имеешь против?

— Ранди, душка, мне понятно твое желание открывать список всех детективных агентств города, но, по-моему, если бы Господу Богу было угодно, чтобы все на свете названия и имена начинались на «А», то изобретать остальные буквы он бы не стал. — Но, видимо, вспомнив, зачем пришел, Уилли оставил шутливый тон: — Так ты поможешь мне или нет?

— Может, и помогу, но уж точно никак не раньше, чем ты расскажешь мне, что произошло, — заметила Ранди, хотя про себя уже давно решила, что сделает для Уилли все от нее зависящее.

Уильям Флембикс ей нравился; она была даже не против его упорных, слегка неуклюжих приставаний. Хотя в этом Ранди ни за что бы не призналась. Кроме того, она была у Уилли в долгу. Познакомились они при весьма неприятных обстоятельствах: Ранди оказалась наследницей множества просроченных счетов, оставленных ей бывшим неверным супругом. Тогда-то к ней в дом и пожаловал Уилли — служащий местного банка, а точнее, отдела, который занимается дебиторскими задолженностями. В те дни Ранди никак не могла отыскать работу, находилась в расстроенных чувствах, и Уилли, проникшись к ней состраданием, предложил молодой женщине поработать в стае «Гончих ада» — так, несколько выспренно, он именовал свой отдел. Нельзя сказать, что выдавливание из людей долгов пришлось Ранди по душе, но в то тяжелое время даже такая работа казалась ей даром небес. В общем, она поступила на службу в банк, а уволилась оттуда лишь после того, как смогла оплатить все свои счета.

Уилли, внезапно съежившись в кресле, хрипло сказал:

— Ранди, дело-то очень серьезное.

Ранди знала Уилли несколько лет, но ни разу еще не видела друга таким испуганным. Она села на кушетку и тихо произнесла:

— Я внимательно слушаю. Говори, что стряслось.

— Ты видела утренний «Курьер»? — спросил он. — Читала статью о девушке, убитой на Парковой улице?

— Да, читала, — призналась Ранди.

— Она была моим другом.

— О, Господи! — Ранди поняла свою бестактность по отношению к Уилли. — Извини, я не знала.

— Джоан была совсем еще ребенком, — сказал Уилли. — Недавно ей исполнилось двадцать три. Тебе бы она понравилась. Она была умной и решительной, хотя еще в выпускном классе болезнь приковала ее к инвалидному креслу. Виноват ее тогдашний приятель. После веселой вечеринки вызвался подвезти домой, ну и не справился с управлением. Машина на полном ходу врезалась в столб. Парень скончался на месте, а Джоан сломала позвоночник и на всю жизнь потеряла подвижность ног. Но она молодец, присутствие духа сохранила: закончила школу, поступила в колледж и даже закончила его с отличием. Потом смогла найти неплохую надомную работу.

— И ты знал ее все эти годы?

Уилли покачал головой.

— Нет, впервые мы встретились чуть больше года назад. Она слегка переоценила свои финансовые возможности, как это бывает, когда кредитную карточку получают по почте... Ну, обычная история. В общем, я представил ей «Мистера Ножницы», и мы с ней стали друзьями, почти как с тобой. — Уилли посмотрел Ранди прямо в глаза. — В газете сообщалось, что ее тело было изуродовано. Убить калеку само по себе омерзительно, но еще и... — На Уилли накатил приступ астмы: словно выброшенная на сушу рыба, он принялся ловить воздух широко открытым ртом. Лишь через несколько секунд он смог заговорить вновь: — И что, черт возьми, означает «Она была изуродована»? Может, в нашем городишке объявился Джек Потрошитель?

— Не знаю, — призналась Ранди. — А разве это так важно?

— Для меня — очень. — Уилли вытер губы тыльной стороной ладони. — Я сегодня звонил в полицию, но назвать свое имя отказался, и полицейские не дали мне никакой информации. Через знакомых мне удалось выяснить, как похоронят Джоан. Из морга ее вынесут в закрытом гробу и немедленно кремируют. Сдается мне, что тут дело нечисто.

— Что значит, нечисто? — спросила Ранди.

— Понимаю, что мои слова могут показаться бредом, но что если?.. — Уилли провел пятерней по волосам. — Что если Джоан была?.. Растерзана... Каким-нибудь животным... Ну, например...

Уилли говорил что-то еще, но Ранди его уже не слышала. Ее точно холодом сковало — то был давний страх. Тот страх, который она испытала восемнадцать лет назад. Она стояла тогда у двери в кухню, мать ее тонко, по-детски всхлипывала, а полицейские что-то говорили. «...Разорван каким-то животным», — отчетливо произнес один из них. Мать его не услышала, а может, не поняла, но Ранди громко повторила фразу, и глаза всех присутствовавших вонзились в нее. «Господи, ребенок», — проговорил кто-то. Мать взяла Ранди за руку, отвела в детскую и уложила в кровать. Расправляя складки на одеяле, она расплакалась... Расплакалась мать, а не Ранди. Ранди не проронила ни слезинки. Ни тогда, ни позже, на похоронах, ни годы спустя.