Не говори никому - Кобен Харлан. Страница 26

Проехав по маршруту, намеченному ночью, я отыскал офис коронера округа Сассекс. Здание оказалось мрачным кирпичным кубом без какой-либо вывески (хотя, с другой стороны, чего еще можно ожидать от морга?). Было около половины девятого, рабочий день пока не начался. Прекрасно.

Ярко-желтый «кадиллак-севилья» припарковался у надписи «Тимоти Харпер, медэксперт округа». Сперва из машины вылетел окурок – удивительно, сколько медэкспертов курят, – а потом вылез сам Тимоти Харпер, примерно моего роста (чуть ниже ста восьмидесяти), с оливковой кожей и курчавой седой шевелюрой. Увидев меня у дверей, он тут же принял скорбный вид. И верно, не за хорошими вестями приходят люди к моргу ранним утром.

– Чем могу быть полезен? – спросил, подходя, Харпер.

– Доктор Харпер?

– Совершенно верно.

– Я – доктор Дэвид Бек. – Намек на то, что мы – коллеги. – Разрешите отвлечь вас ненадолго?

Намек не сработал.

Харпер молча вытащил ключ и отпер дверь.

– Пройдемте в кабинет.

Мы двинулись по коридору. Харпер нажал на выключатель, и флуоресцентные лампы осветили стены и потертый линолеум на полу до самого конца коридора. Как в обычном медицинском учреждении, а отнюдь не в доме скорби. Может, это и к лучшему. Шаги щелкали по коридору в такт жужжанию лампочек. Харпер перебирал на ходу пачку писем.

В кабинете тоже не оказалось ничего страшного. Обычный письменный стол, как у преподавателя начальной школы, два старых полированных стула. На одной из стен висело несколько дипломов. Смотрите-ка, Харпер, как и я, окончил Колумбийский университет, только двадцатью годами раньше. Никаких семейных фотографий, спортивных наград, ничего личного. Здешним посетителям не до приятных бесед и портретов смеющихся внучат.

Харпер сел и положил руки перед собой на стол.

– Слушаю вас, доктор Бек.

– Восемь лет назад, – начал я, – к вам привезли тело моей жены. Она оказалась очередной жертвой серийного маньяка по кличке Киллрой.

Я плохо читаю по лицам. Глаза для меня – отнюдь не зеркало души, а жесты не выдают собеседника. Да только реакция Харпера насторожила бы любого: что могло заставить медицинского эксперта, патологоанатома с огромным стажем, так побледнеть?

– Я помню, – тихо ответил он.

– Вскрытие проводили вы?

– Да. Во всяком случае, частично.

– Как это понять – частично?

– ФБР подключило своих людей. Мы работали в связке, хотя у них не было медэкспертов и руководил все-таки я.

– А при первом осмотре тела ничего не бросилось вам в глаза?

Харпер заерзал на стуле.

– Могу я спросить, для чего вам эти сведения?

– Я – безутешный супруг.

– Восемь лет прошло!

– Каждый страдает по-своему, доктор.

– Возможно, вы правы, но…

– Что «но»?

– Хотелось бы знать, что именно вас интересует.

Я решил сыграть в открытую.

– Вы фотографируете все попавшие к вам тела?

Харпер не смог скрыть замешательства и понял, что я это заметил.

– Да. Сейчас мы используем цифровые фотоаппараты. Удобно хранить данные в компьютере – и для диагностики, и для поиска.

Я равнодушно кивнул. Харпер явно пытался увести разговор в сторону. Видя, что он не собирается продолжать, я задал следующий вопрос:

– Вы сфотографировали и мою жену?

– Да, конечно. Сколько лет назад, вы говорите, это было?

– Восемь.

– Тогда у нас был «Полароид».

– И где теперь эти снимки, доктор?

– В архиве.

Я взглянул на высокий шкаф, стоящий у стенки, как часовой на посту.

– Не здесь, – быстро сказал Харпер. – Дело вашей жены закрыто, убийца пойман и осужден. Кроме того, это случилось более пяти лет назад.

– Тогда где они?

– В архиве, в Лэйтоне.

– Можно мне их увидеть?

Со стола упал листок бумаги.

Харпер проводил его задумчивым взглядом.

– Я узнаю, что можно сделать.

– Доктор, – позвал я.

Он поднял глаза.

– Вы помните мою жену?

– Более или менее. В наших краях не так уж много убийств случается. А уж такого уровня…

– В каком состоянии было тело, сказать можете?

– Боюсь, что нет. Детали быстро забываются.

– А кто ее опознал?

– Разве не вы?

– Нет.

Харпер поскреб макушку.

– Тогда, по-моему, отец убитой.

– Не припомните, ему это быстро удалось?

– В смысле?

– Он сразу ее опознал или сомневался? И сколько сомневался? Пять минут? Десять?

– Не могу сказать. Честно.

– То есть забыли.

– Да, прошу прощения.

– А ведь вы сказали, что это было громкое дело…

– Да.

– Может быть, самое громкое в вашей практике?

– Несколько лет назад еще убили разносчика пиццы, – сказал, подумав, Харпер. – Хотя с убийством вашей жены его, конечно, не сравнить.

– И вы даже не помните, как прошло опознание?

– Доктор Бек, при всем моем уважении я не могу понять, куда вы клоните, – ощетинился Харпер.

– Что ж, повторю: я – безутешный супруг. И задаю очень простые вопросы.

– Очень неприятным тоном.

– Имею право.

– Да чего вы от меня хотите?

– Почему вы решили, что Элизабет – жертва Киллроя?

– Это не я решил.

– Хорошо, почему так решили фэбээровцы?

– Из-за клейма.

– Буква «К»?

– Она самая.

Я почувствовал себя на верном пути.

– Итак, полицейские доставили тело сюда. Вы начали его осматривать. Увидели клеймо «К» и…

– Нет, они осмотрели ее первыми. ФБР, я имею в виду.

– Они появились до того, как привезли тело?

Харпер уставился в потолок, то ли вспоминая, то ли придумывая ответ.

– Да. Или сразу после этого, я точно не помню.

– Как же они узнали о находке так быстро?

– Понятия не имею.

– Не имеете?

Харпер сложил руки на груди.

– Могу предположить, что полицейские, вызванные на место происшествия, заметили клеймо и вызвали ФБР. Повторяю: это всего лишь моя догадка.

В боковом кармане завибрировал пейджер. Я достал его: срочный вызов из клиники.

– Сочувствую вашей потере, – деловым тоном заявил Харпер, – и разделяю вашу боль, но сегодня у меня на редкость плотное расписание. Возможно, через несколько дней…

– Когда вы сможете достать из архива дело моей жены? – прервал его я.

– Я не уверен, что вообще смогу это сделать. Я собираюсь только узнать…

– Закон о свободе информации. [14]

– Простите?

– Я просмотрел его сегодня утром. Дело Элизабет закрыто, и я имею право его увидеть.

Харпер наверняка знал об этом – скорее всего не я первый запрашивал дело из архива – и поэтому закивал с энтузиазмом:

– Конечно, конечно. Вы должны будете собрать необходимые документы, заполнить некоторые бумаги.

– Вы издеваетесь? – спросил я.

– Извините?

– Моя жена стала жертвой ужасного преступления.

– Знаю.

– И у меня есть право увидеть все документы. Если начнете тянуть резину, я сочту это подозрительным. Я никогда не говорил с журналистами об Элизабет и ее убийце. Может быть, мне начать? Я попрошу их объяснить, почему окружной медэксперт отказывает в элементарной просьбе.

– Звучит как угроза.

Я поднялся на ноги.

– Буду здесь завтра утром. Приготовьте, пожалуйста, документы по делу моей жены.

Наконец-то я действовал. Да, это оказалось чертовски приятно.

22

Детективы Роланд Димонте и Кевин Крински из отдела по борьбе с тяжкими уголовными преступлениями (полицейское управление Нью-Йорка) прибыли на место преступления даже раньше рядовых копов. Лидировал в этой паре Димонте – человек с давно не мытыми волосами, в ботинках из змеиной кожи и вечно недожеванной зубочисткой во рту. Он рявкнул несколько слов – и студию немедленно оцепили. Через пару минут за оцепление нырнул эксперт.

– Где свидетели? – спросил Димонте.

Свидетелей было всего двое: муж убитой и доходяга в черном. Детектив отметил, что муж с ума сходит от горя (хотя, может, и комедию ломает). Ну с этим потом разберемся.