Урсула Мируэ - де Бальзак Оноре. Страница 32

Ответа не последовало. Быть может, Савиньен пытался сломить упорство матери? Или письмо Урсулы погасило его пыл? Эти и множество других неразрешимых вопросов жестоко мучили девушку, а следовательно, и доктора, принимавшего близко к сердцу малейшие огорчения своей любимицы. Урсула часто поднималась к себе и смотрела на Савиньена — он с задумчивым видом сидел за столом и то и дело поглядывал на ее окна. Лишь в конце недели Урсула получила от юноши письмо и поняла, что он молчал от избытка любви.

— Прочтите, крестный, — с гордостью произнесла Урсула, подавая доктору письмо.

— О дитя мое, — воскликнул доктор, окончив чтение, — я доволен даже больше тебя. Этим решением юноша исправляет все свои заблуждения.

Савиньен пришел к соседям после обеда; доктор в это время прогуливался с Урсулой по террасе над рекой. Получив из Парижа новые наряды, влюбленный виконт не преминул подчеркнуть свои природные достоинства и оделся так продуманно и элегантно, как если бы собирался покорять гордую красавицу графиню де Кергаруэт. Завидев его издали, бедная девочка крепко ухватилась за руку дяди, как будто боялась рухнуть в пропасть, и доктор с ужасом услышал, как сильно и часто колотится ее сердце.

— Оставь нас, дитя мое, — сказал он своей воспитаннице после того, как Савиньен почтительно поцеловал ей руку.

Девушка отошла и села на крыльце китайского павильона.

— Сударь, отдадите ли вы это очаровательное создание за капитана корабля? — шепотом спросил виконт у доктора.

— Нет, — ответил Миноре с улыбкой, — боюсь, пришлось бы слишком долго ждать. А вот за лейтенанта — пожалуй.

На глазах у юноши выступили слезы радости, и он с чувством пожал руку старика.

— Итак, мне придется уехать, — сказал Савиньен, — и постараться выучить за полгода то, что ученики морской школы осваивают в течение шести лет.

— Уехать? — вскрикнула Урсула, вскочив на ноги.

— Да, мадемуазель, чтобы стать достойным вас. Поэтому, чем скорее я уеду, тем лучше докажу свою любовь.

— Сегодня третье октября, — сказала девушка, глядя на Савиньена с бесконечной нежностью, — останьтесь до девятнадцатого.

— Да, — кивнул старик, — мы отпразднуем вместе день святого Савиньена.

— Тогда я сегодня же еду в Париж, — воскликнул молодой человек. — Я проведу там неделю, уговорюсь со своими покровителями, куплю книги и навигационные приборы, заручусь благосклонностью министра и постараюсь добиться для себя наилучших условий.

Урсула и ее крестный проводили Савиньена до калитки. Они видели, как он вошел к себе, а вскоре вышел вместе с Тьенеттой, которая несла маленький сундучок.

— Ведь вы богаты, зачем же заставлять его служить во флоте? — спросила Урсула крестного.

— Боюсь, скоро окажется, что и в долги он влез по моей вине, — улыбнулся доктор. — Я вовсе не заставляю его, но мундир, дорогая моя девочка, и крест Почетного легиона, добытый в бою, искупят многие его прегрешения. Лет через шесть он может стать капитаном корабля, а большего я от него и не требую.

— Но ведь он может погибнуть, — сказала Урсула, побледнев.

— Влюбленным, как и пьяницам, помогает Бог, — шутливо ответил доктор.

Вечером втайне от крестного бедная девочка попросила тетушку Буживаль отрезать несколько прядей ее прекрасных золотистых волос; день спустя она упросила своего учителя музыки, старого Шмуке, заказать из них браслет; Шмуке обещал проследить, чтобы волосы не подменили и чтобы браслет был готов к следующему воскресенью. По возвращении Савиньен сообщил доктору и его воспитаннице, что зачислен во флот. 25 октября ему следовало прибыть в Брест. 18 октября он обедал у доктора и весь этот день, равно как и следующий, провел в его доме; несмотря на мудрые советы старика, влюбленные не сумели скрыть свое чувство ни от тетушки Буживаль, ни от аббата Шапрона, мирового судьи и немурского врача.

— Дети, — сказал им доктор, — вы играете с огнем, выставляя напоказ ваше счастье.

В день именин Савиньена во время обедни молодые люди несколько раз встречались глазами; Урсула сгорала от нетерпения, и вот наконец Савиньен пересек улицу, и влюбленные оказались в маленьком саду Миноре совсем одни. Старый доктор по доброте душевной остался в китайском павильоне читать газеты.

— Дорогая Урсула, — сказал Савиньен, — хотите ли вы доставить мне такую радость, какую не доставила бы мать, второй раз дав мне жизнь?

— Я знаю, о чем вы говорите, — перебила его Урсула. — Вот мой ответ, — и, вынув из кармана передника браслет, сплетенный из ее волос, она протянула его юноше, вся дрожа от беспредельной радости. — Носите его во имя нашей любви, — сказала она. — Пусть мой подарок напоминает вам, что моя жизнь неотделима от вашей, и да хранит он вас от всех опасностей!

«Ах, маленькая плутовка! она дарит ему браслет из своих волос, — сказал себе доктор. — Как же она на это решилась? Отрезать такие чудесные волосы!.. Да она не пожалела бы для него и моей жизни!»

— Вы не осудите меня, если, прежде чем уехать, я попрошу вас дать мне слово, что вы не выйдете замуж ни за кого, кроме меня? — спросил Савиньен, поцеловав браслет и глядя на Урсулу со слезами на глазах.

— Я приезжала в Сент-Пелажи и смотрела на ее стены, когда вы там находились, — зардевшись, ответила Урсула, — но если вам этого мало, я повторю: я никогда не полюблю никого, кроме вас, Савиньен, и никогда не назову своим мужем никого, кроме вас!

Заметив, что их почти не видно за деревьями, юноша не смог удержаться от искушения прижать ее к своему сердцу и поцеловать в лоб, но она слабо вскрикнула и упала на скамью; Савиньен опустился рядом с ней, прося прощения, но тотчас увидел перед собой доктора.

— Друг мой, — сказал старик, — Урсула — очень хрупкий цветок, грубое обращение способно убить ее. Ради нее вы должны умерить силу своей любви. О, если бы вы любили ее все шестнадцать лет ее жизни, вам достало бы ее слова, — ехидно добавил он, перефразируя конец последнего письма Савиньена.