Хранитель смерти - Герритсен Тесс. Страница 27

— С чего вдруг какой-нибудь извращенец станет тратить время, запугивая тебя жутковатыми записочками? Оставляя нелепые дары в твоей машине? Почему просто не убить тебя?

— Может, именно потому, что здесь замешана полиция? С того момента, как начались исследования Госпожи Икс, полицейские так и крутятся возле музея.

— Еще кое-что вызывает у меня недоумение. Похоже, он оставил труп в твоей машине как раз для того, чтобы привлечь к тебе внимание. Теперь полиция следит за тобой. Странный шаг, если учесть, что кто-то хочет твоей смерти.

Заявление, типичное для Джеммы: основанное на жестоких фактах и резкое до жестокости. «Кто-то хочет твоей смерти». Но я и так умерла, подумала Джозефина. Двенадцать лет назад та девочка, которой я была, исчезла с лица земли. И родилась Джозефина Пульчилло.

— Жози, маме не понравилось бы, что ты пытаешься справиться с этим в одиночку. Давай все-таки позвоним.

— Нет. Будет лучше для всех, если мы не станем ей звонить. Если они следят за мной, именно этого они и ждут. — Джозефина втянула воздух. — После окончания колледжа я со всем справлялась одна и с этим тоже справлюсь. Просто мне нужно немного времени, чтобы перевести дух. Метнуть дротиком в карту и решить, куда ехать дальше. — Она помолчала. — Думаю, мне понадобятся наличные деньги.

— На счету осталось двадцать пять тысяч долларов. Они отложены для тебя. На черный день.

— Думаю, это облегчит дело. — Джозефина встала, собираясь выйти из кухни. Остановившись в дверях, она обернулась. — Спасибо за все, что ты сделала. Для меня. И для моей мамы.

— Я перед ней в долгу, Жози. — Джемма поглядела на свои покрытые шрамами руки. — Лишь благодаря Медее я до сих пор жива.

14

В субботу вечером Даниэл все-таки пришел к ней.

В последнюю минуту перед его приездом Маура помчалась в ближайший супермаркет и купила маслины каламата, французские сыры и невероятно дорогую бутылку вина. «Вот как я добьюсь расположения возлюбленного, — подумала она, протягивая кассиру свою кредитку. — Улыбками, поцелуями и бокалами пино нуар. Я покорю его прекрасными вечерами, которые он никогда не сможет забыть и о которых всегда будет тосковать. И, возможно, однажды он все-таки сделает выбор. Он выберет меня».

Когда Маура вернулась, Даниэл уже ждал ее в доме.

Как только гаражная дверь поползла вверх, она увидела машину Брофи, стоявшую внутри, скрытую от глаз соседей; пока автомобиль стоит там, никто не станет удивленно приподнимать брови или распускать скабрезные слухи. Она поставила свой «Лексус» рядом с машиной Даниэла и быстро закрыла гаражную дверь, пряча от чужих глаз откровенное подтверждение того, что она не одна сегодня вечером. Когда есть чего скрывать, начинаешь хранить секреты интуитивно, и Маура закрыла гаражную дверь почти бессознательно, желая без лишних сложностей предотвратить невинные расспросы коллег и соседей.

«Ты встречаешься с кем-нибудь? Может, придешь ко мне на ужин? Хочешь познакомиться с одним моим приятелем, отличным человеком?» За несколько месяцев Маура отказалась от такого количества подобных приглашений, что теперь ее почти никуда не звали. Неужели на нее просто махнули рукой, или все-таки догадались, в чем причина ее безразличия, почему она не хочет ни с кем общаться?

И теперь эта самая причина стоит в дверях и ждет ее.

Маура шагнула в дом, в объятия Даниэла Брофи. С тех пор как они последний раз были вместе, прошло десять дней — десять дней постоянно растущей жажды, которая теперь томила ее и требовала утоления сию же секунду. Пусть продукты по-прежнему лежали в машине, а ужин еще не был приготовлен, но их губы встретились, и теперь еда волновала Мауру меньше всего. Ей хотелось смаковать одного лишь Даниэла, и, пока они целовались по пути в спальню, Маура наслаждалась им, а срамные поцелуи из-за своей недозволенности казались еще слаще. «И сколько же новых грехов мы совершим сегодня вечером?» — размышляла она, наблюдая, как Даниэл расстегивает свою рубашку. Сегодня на нем не было церковного воротника, нынче к ней пришел любовник, а не служитель Бога.

Уже несколько месяцев назад он нарушил обет, связавший его с церковью. В этом была виновата Маура: именно из-за нее Даниэл совершил грехопадение, которое в очередной раз привело его сюда, в ее постель, в ее объятия. Он отлично изучил этот маршрут и прекрасно знал, чего хочет Маура, в какой момент она прижмет его к себе и закричит от страсти.

И когда в конце концов, удовлетворенно вздрогнув, Маура откинулась назад, они с Даниэлом, не размыкая сплетенных рук и ног, как обычно, улеглись рядом — два любовника, прекрасно изучившие тела друг друга.

— У меня такое ощущение, будто тебя не было здесь целую вечность, — прошептала Маура.

— Я бы пришел в четверг, но этот семинар оказался бесконечным.

— Какой семинар?

— По консультированию семейных пар. — Даниэл усмехнулся с печальной иронией. — Будто бы я в состоянии рассказать им, как сохранить брак. В них столько злости и боли, Маура. Находиться в одном помещении с этими людьми — уже само по себе пытка. Мне хотелось сказать им: «У вас ничего не получится, вы никогда не будете счастливы друг с другом. Вы связали свою жизнь не с теми людьми!»

— Возможно, это лучший совет, который ты мог бы им дать.

— Это был бы акт милосердия. — Он нежно смахнул волосы с лица Мауры, не торопясь убирать руку с ее щеки. — Гораздо человечнее было бы разрешить им расстаться. И найти тех, благодаря кому они станут счастливыми. Как я нашел — благодаря тебе.

Она улыбнулась.

— А я благодаря тебе проголодалась. — Усевшись на кровати, Маура почувствовала аромат их любви, исходивший от смятого белья. Животный запах разгоряченных тел и вожделения. — Я обещала тебе ужин.

— Мне неловко оттого, что ты вечно кормишь меня. — Тоже усевшись, он потянулся за своей одеждой. — Скажи, чем я могу помочь.

— Я оставила вино в машине. Может, сходишь за бутылкой и откупоришь ее? А я поставлю в духовку курицу.

Пока жарилась курица, они потягивали вино на кухне; Маура нарезала картофель, а Даниэл делал салат. Во время готовки они прикасались друг к другу и целовались, совсем как семейная пара. Но мы не женаты, думала Маура, со стороны поглядывая на выразительный профиль Даниэла и седеющие виски. Каждое мгновение, проведенное вместе, было словно тайным, краденым; пусть они смеялись, но порой в этом смехе Мауре слышались нотки отчаяния, будто бы они пытались убедить себя, что счастливы, черт возьми, действительно счастливы, несмотря на хитрости, чувство вины и бесчисленные вечера, проведенные врозь. Но она все чаще стала замечать в нем признаки эмоционального напряжения. За последние месяцы его волосы заметно поседели. А когда они совсем побелеют, думала Маура, неужели мы по-прежнему будем встречаться при задернутых шторах?

«Интересно, какие перемены он видит во мне?»

Даниэл ушел от нее после полуночи. Маура заснула в его объятиях и не слышала, как он вставал с постели. Когда она проснулась, Даниэла уже не было, и простыня рядом с нею совсем остыла.

В то утро Маура в одиночестве пила кофе, в одиночестве пекла блины. Самые лучшие воспоминания о своем недолговечном браке с Виктором, который во всех остальных смыслах оказался совершенно неудачным, Маура связывала с воскресеньями — по утрам они поздно вставали и, лежа на диване, полдня читали газеты. Но с Даниэлом таких воскресений никогда не получалось. Пока полусонная Маура сидела в халате, обложившись страницами «Бостон глоуб», отец Даниэл Брофи проводил службу для своих прихожан в церкви Пресвятой Богородицы, для прихожан, чей пастырь и сам абсолютно сбился с пути истинного.

Она проснулась от неожиданного звонка в дверь. Пытаясь стряхнуть остатки сна, Маура приняла сидячее положение и увидела, что уже два часа дня.

«Возможно, это Даниэл».

Шурша газетой, на которой оказались ее босые ноги, Маура торопливо вышла из гостиной. Открыв дверь и увидев человека, который стоял на крыльце, Маура внезапно пожалела, что не расчесала волосы и не надела что-нибудь вместо халата.