День середины лета (СИ) - Степанова Анна. Страница 5

Возвращались, конечно, не все. Впрочем, без того среди храмовых обитателей мужчины встречались редко - ведь лекарским даром, как известно, сестер и дочерей благословляют Богини куда охотней, чем сыновей своих да братьев. Оттого и становились с годами иные жрицы, лишенные крепкого мужского плеча, ученей придворных магистров, строже бывалых вояк, изворотливее лучших купцов да прижимистее деревенских старост. Не у всякого выходило совладать с этими святыми дамами. А уж на госпожу Алим управы часто не мог найти и сам отец Гутор!

Особенно, когда выглядела она так, как в тот день: напряженной, словно вытянувшееся над алтарем изваяние; сосредоточенной на одной ей лишь ведомой цели; с нехорошим фанатичным блеском в глазах. Что-то звериное проглядывалось в ней в эти минуты, пугая даже привыкшую к ее странностям Илл'у. И было только к лучшему, что в таком настроении ученицу свою Алим обычно не замечала.

Но не в тот несчастливый раз.

День тогда выдался суматошным. Вся столица гудела, готовясь к вечернему празднованию восемнадцатилетия лорда-наследника, а в Палаты Исцеления уже с утра заглядывали с разными увечьями развеселившиеся заранее горожане. Илл'е хлопотать над страдальцами предстояло после обеда, потому она берегла пока силы, суетясь у прочих на подхвате да изо всех сил стараясь хмурой Алим не попадаться на глаза. Поэтому короткое: "Пойдешь со мной!", - брошенное вдруг возникшей на ее пути наставницей, застало девушку врасплох. Когда же свернули они, вместо жилых коридоров, к холодной лестнице заброшенных еще со времен духовных войн казематов, легкое Илл'ыно недоумение и вовсе сменилось ледяным ознобом дурного предчувствия.

- Куда мы идем? - застыв на каменных ступенях, рискнула спросить она.

Алим обернулась на голос, окинула послушницу мрачным взглядом.

- Тебя ждет больной, - бросила сердито и, не дав возможности заартачиться, ловко сцапала запястье девушки.

- В подземелье? - с сомнением уточнила Илл'а, оглядываясь на светлый дверной проем, оставшийся за спиной.

- Не будь дурой! - фыркнула жрица, и, больше не утруждая себя объяснениями, потащила ученицу вниз.

Лестница оборвалась уходящим в темноту коридором с двумя рядами каменных мешков по сторонам. Алим уверенно свернула в седьмой слева, дернула поломанную ржавую решетку. Черный лаз открылся в дальней стенке камеры. У Илл'ы поплыло перед глазами.

- Н-нам туда? - сипло пискнула она.

Жрица молча нырнула в проход, утаскивая девушку следом.

Поспевать за резвой наставницей получалось теперь с трудом. Выщербленные плиты пола блестели влагой в пляшущем свете масляного фонаря и скользили под ногами, сырой затхлый воздух сдавливал грудь, шаги дробились зловещим эхом, а подземный мрак шел по пятам, вызывая панический ужас.

Уже не первый год боялась Илл'а темноты. В непроглядной тьме казалась она себе мертвой...

Алим подобные глупости не заботили. Шагала жрица быстро и уверенно, даже под ноги не смотрела, словно ходила здесь каждый день. Хотя, если вспомнить, как незаметно и часто пропадала она из Храма, наверное, так и было... Илл'е оставалось только удивляться. Впрочем, от накатывающего тошнотворного страха даже это получалось у нее с трудом.

Подземный коридор закончился высокой лестницей, упершейся в тяжелую каменную дверь. У порога наставница обернулась, осторожно встряхнула Илл'у за плечи, требуя внимания, как делала всегда, когда хотела сказать нечто важное.

- Не отходи от меня ни на шаг! И о том, что увидишь за этой дверью - ни слова!

- П-поняла, - стукнула зубами девушка, на самом деле уже с трудом соображая от пережитой паники.

Женщина повернула потайной рычаг, и каменная дверь отворилась - почти бесшумно: видно, пользовались ею часто и за петлями хорошо следили. Илл'а с облегчением прошмыгнула на тускло освещенный лестничный пролет, вдохнула полной грудью сухой, с запахом пыли воздух, огляделась, давая волю притихшему было от страха любопытству.

Другую сторону дверной плиты украшал грубоватый барельеф, а сам проход располагался в нише - такой же, как и десяток других, вытянувшихся вдоль широкой, огромной лестницы, ветвящейся на каждом пролете высоченными, гулкими коридорами. Стены по обе стороны от лестницы убегали ввысь, сливаясь где-то там - так высоко, что даже страшно представить - в ребра сводчатых арок, очертания которых едва угадывались в блеклом свете редких, догорающих ламп... Кроме Храма, знакомого до каждой трещинки, лишь одно здание столицы могло похвастаться такой высотой и величием.

- О боги! - от изумления почти задохнулась Илл'а. - Мы же во Дворце!

- Тш-ш-ш! - зашипела на нее жрица. - Совсем с ума сошла! Пойдем!

Она закрыла проход, так, чтобы края плиты идеально слились со стеной, схватила девушку за руку и потащила к одному из боковых коридоров. Оттуда - еще в один, совсем не заметный за огромным старинным гобеленом, низкий и темный, с маленькими запертыми дверцами служебных помещений. Затем - по узкой лестнице, в какой-то чулан, опять в коридор и опять на лестницу. Да все это так быстро, уверенно, без запинок, что Илл'а даже ступеньки считать не успевала, и очень скоро совсем потерялась...

- Смотри мне! - еще раз грозно прошептала Алим, остановившись, наконец, у одной из дверей.

Девушка только кивнула.

Комната, куда вошли они, была огромной, роскошной - и до краев наполненной ужасной вонью: болезни, гниения, близкой и страшной смерти. Илл'а пошатнулась, крепче уцепилась в руку жрицы, задавливая в себе тошноту.

Три уставшие фигуры вынырнули из-под опущенного балдахина большой кровати, кивнули безмолвно Алим. Никого из них девушка прежде не видела в Храме, но все же могла поклясться, что перед ней целители - притом самые-самые лучшие.

- Ты вовремя, - прошелестел один. - Мы почти исчерпались.

- Убирайтесь! - грубо отогнала их жрица. - У вас есть три часа на отдых. Я пришлю еще кого-нибудь в подмогу... Чего стоишь? - тут же одернула она Илл'у. - Больной ждет!

Замирая от ужасного предчувствия, девушка приблизилась к кровати. Существо, что предстало перед ней, уже не походило на человека. Смердящий, гниющий труп, издающий булькающие, жуткие стоны - вот что это было. Но оно жило! Остатки жизни теплились в этом разрушенном теле, поддерживаемые истощенными до крайности лекарями.

Остатки жизни и остатки разума...

- Исцели его! - жестко приказала Алим.

- Я не могу! - почти разрыдалась от ужаса Илл'а. - Никто не может! Ресурс его исчерпан, время вышло! Поддерживать жизнь в этом - просто... бесчеловечно! Чудовищно! Я не буду...

Звонкая пощечина оборвала ее испуганный плач. Щека загорелась огнем, глаза жрицы сузились неумолимо и холодно.

- Помолчи и займись делом! - прошипела она. - Восстанови столько, сколько сможешь. Давай! - Алим подтолкнула к девушке изъеденную язвами руку больного, сама же закрыла ладонью его лицо. - Давай же! Реветь потом будешь!

Кусая губы и всхлипывая, Илл'а коснулась скрюченных, подрагивающих пальцев, вливая в них струйка за струйкой свое легкое, целебное тепло. Тошнота, отвратительный холод приближающейся смерти тут же навалились на нее, норовя утащить за собой. Существо на кровати болезненно выгнулось и тоненько, мучительно завыло. Рядом стиснула зубы жрица, также погрузившись в исцеление.

Лицо больного начало обретать человеческие черты, булькающий стон превращался в хриплое дыхание, язвы покрывались коркой...

- Не прекращай, пока не выдохнешься, - с усилием процедила Алим. - Займись глазами! Лицо должно выглядеть идеально!

Девушка послушно следовала ее указаниям, сливаясь с серой, гниющей кожей, вливаясь в отравленную кровь, вычерпывая себя до самого донышка - пока темнота не накрыла ее, и она не осела на пол, почти потеряв сознание.

- Ну, хватит, очнись дурочка! - била ее по щекам, ругалась над ней жрица. - Когда ж ты останавливаться вовремя научишься?

Илл'а открыла глаза, тяжело, судорожно всхлипнула.