200 знаменитых отравлений - Анцышкин Игорь. Страница 31

Двое сыновей Улу-Махмета, который засел в Нижнем, пошли походом на московские земли. Василий с войском двинулся на перехват под Суздаль, где стал лагерем на речке Каменке. 6 июля князь и воеводы вступили в бой, но врага не обнаружили, после чего с воодушевлением вернулись в лагерь и начали праздновать победу. Пили много и серьезно, всю ночь. А на утро, еще не проспавшись, узрели татарское войско. Битва развернулась подле Евфимьева монастыря. Результат был плачевный: с перепоя потеряли не только рать, но и сам великий князь в плен попал.

Когда в Москве узнали об участи Василия, то поднялся «плач великий и рыдание многое», говорит летописец. А вдобавок 14 июля вспыхнул один из частых в истории Москвы пожаров. Выгорел весь город, не осталось ни одного дерева, «а каменные церкви распались и стены каменные попадали». Сгорело более 700 человек. Великокняжеская семья спешно уехала в Ростов. Москва осталась без защиты.

Улу-Махмет в это время отправил посла к Шемяке, предлагая купить пленника, но переговоры затянулись. Желая скорее получить выкуп, хан тогда обратился к московским

боярам. Цена за Василия была заломлена по тем временам несусветная – 200 000 рублей, но пришлось платить. Естественно, бояре собирались платить не из собственного кармана – когда ж это было, чтоб служивый человек отдавал свое, – а содрать с подданных. Начались волнения среди податных слоев, а Шемяка еще и слухи распускал, что великий князь обещал отдать хану все Московское княжество, что сам удовлетворится Тверью. И началось.

В феврале 1446 года Василий уехал молиться в Троицкий монастырь. А Шемяка и можайский князь в это время овладели Москвой, схватили мать и жену великого князя, казну его разграбили, бояр повязали и тоже пограбили. Посланцы Шемяки спешно отправились в монастырь, желая захватить Василия. Великий князь был предупрежден о заговоре, но не поверил в это, а когда ратники Шемяки подошли к стенам монастыря, было уже поздно. Боярин Шемякин Никита Константинович захватил Василия в Троицкой церкви, где тот молился у гроба Сергия Радонежского, также схватили ближних бояр, только сыновья князя Иван и Юрий смогли уйти.

16 февраля 1446 года бывшего великого князя Василия ослепили и сослали в Углич вместе с женой, а мать его Софью Витовтовну отослали в Чухлому. Шемяка мог торжествовать – он отомстил за брата, за свою поруганную честь и вернул великокняжеский престол. Но взять власть – одно, а удержать ее – другое. Многие удельные князья, получив поддержку литовцев, выступили в защиту Василия. И тогда Шемяка осенью 1446 года с епископами, архимандритами, игуменами, отправился в Углич, где со слезами на очах, со словами примирения выпустил Василия и семью его из заточения. После доброго застолья Шемяка дал в кормление Василию Вологду и успокоенный уехал в Москву. И сделал большую ошибку, которая и привела его к гибели.

Сторонники Василия только и ожидали его освобождения. Тут же собралось войско и быстро выступило на Москву. На подмогу Василию двинулись и татары. Может быть, Шемяка и отбился бы, но в тылу поднялась Москва, куда прибыл 17 февраля 1447 года великий князь Василий Темный. Именно под этим именем, из-за ослепления, он и войдет в историю. Шемяка запросил мира. Мир был милостиво дан. Но Шемяка не успокоился, да и как он мог успокоиться после того, как побывал великим князем? Но с вершины путь только – вниз.

В 1449 году он разрывает все целовальные грамоты и осаждает Кострому. Неудачно. В 1450 году терпит поражение под Галичем, собственной столицей. Шемяка бежит в Новгород, старинное убежище московских оппозиционеров. Новгород признает его великим князем. Набрав новое войско, Шемяка выступает на Двину и 29 июня без боя захватывает Устюг. Почти на два года город становится его столицей. Шемяку поддерживают вятичи. Но в начале января 1452 года против него выступает Василий II Темный. Шемяка сжигает посады Устюга и уходит в лесные дебри на Двину. Но тут у него снова появляется надежда. В 1452 году литовский магнат Александр Чарторыский женится на дочке Шемяки и оказывает помощь войском своему тестю. Осенью 1452 года Шемяка опять в Новгороде и оттуда совершает набег на Кашин.

Великий князь и московские бояре, видя, что силой Шемяку не угомонить, принимают решение. Доверенный дьяк Василия, Степан Бородатый, просвещенный книгочей и гуманист, привозит в Новгород отраву. Яд берет новгородский боярин Иван Котов (называют еще имя посадника Исаака Борецкого) и передает его шемякин-скому повару с чудесным именем Поганка. Повар начиняет ядом курицу и подает князю. После 12 дней мучений Шемяка скончался. 23 июля 1453 года с радостной вестью в Москву прибыл подъячий Василий Беда, за что и был пожалован в дьяки.

Скоро все узнали о причинах смерти Шемяки, и очень быстро забылся «Шемякин суд» – символ мздоимства и коррупции, и в народной молве князь превратился в героя и мученика. Вдова Дмитрия Шемяки, Софья Дмитровна, оставалась в Новгороде до 1456 года, а сын после смерти отца ушел в Литву. Поганка же, единственный из всех участников отравления мучимый совестью, постригся в монахи и отмаливал до конца дней своих великий грех смертоубийства.

Проклятие и запрет новгородцам иметь какие-либо дела даже с потомками Шемяки уничтожили воспоминания о месте погребения этого искателя приключений. Однако через полтораста лет после смерти князя Дмитрия начались его новые скитания, но, скажем так, под другим углом зрения.

С 1611 по 1617 год Новгород был оккупирован шведами войсками под командованием знаменитого полководца Делагарди. Один из шведских отрядов размещался в Юрьевом монастыре. И как-то шведские солдаты занялись поисками клада в Георгиевском соборе. Но вместо клада, вскрыв одну из гробниц, обнаружили останки двух человек. Тело одного, прекрасно сохранившееся, было в княжеском облачении. Солдаты вытащили останки из гробницы и прислонили покойного князя к стене «аки жива». Узнав о находке, новгородский митрополит Исидор потребовал выдачи останков, утверждая, что это «блаженный» князь Федор Ярославич, старший брат Александра Невского. Останки торжественно перенесли в Софийский собор, князя Федора объявили святым, положили в раку и вплоть до 1918 года поклонялись его мощам.

И все было бы хорошо, если б не раскопки в 1933 году археолога Каргера. Именно он нашел в Георгиевском соборе еще одну могилу князя Федора. Теперь ученым пришлось заинтересоваться первым Федором. И после антропологических исследований, корпения над летописями был сделан однозначный вывод – тело, которому поклонялись 200 лет, принадлежит преданному анафеме Дмитрию Шемяке, а второй труп, найденный шведами в гробнице, принадлежал его дочери Марии Чарторыской. Сохранности тела, как это бывало неоднократно, способствовал яд, проникший в организм князя.

ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ

В середине XV века не было другого короля, подобного французскому королю Людовику XI, которым бы так не восхищались и одновременно не презирали. Это был король новой формации, который отбросил все феодальные представления о рыцарской чести, на первое место поставив выгоду. Его соседи, особенно герцог Бургундский Карл Смелый, часто называли Людовика королем-купцом. Но тот не обижался, делал свое дело и упорно шел к созданию единого французского королевства, в котором правил бы король, а не его могущественные вассалы. Подкуп, убийства из-за угла, предательство – для него все средства были хороши. Он предвосхитил идеи, изложенные Макиавелли в его «Государе». Одним из радикальных средств, которыми не гнушался прагматичный король, был яд.

Его отец, Карл VII, в последние годы жизни не находил себе места из-за ссоры с Людовиком. Он хорошо знал, на что способен его любящий сын. Долгие годы у Карла VII была любимая женщина – Агнесса Сорель, фрейлина, принадлежащая к роду мелкопоместных дворян. Она любила короля, никогда не ссорилась с его законной супругой Марией Анжуйской, а та не преследовала соперницу. Агнесса родила королю трех дочерей и не претендовала на престол. Но Людовика это не устраивало. И когда Агнесса в тяжелых родах произвела на свет девочку, наследник решил больше не рисковать и дал любовнице отца яд. Через несколько недель любимая короля угасла. С этого момента Карл VII утратил интерес к жизни и решил покончить с собой, уморив себя голодом. Пищу Карл отказывался принимать, чтобы не умереть в страшных муках, так как опасался присланного Людовиком яда.