Никотиновый заговор - Карр Аллен. Страница 23

Важный момент, подчеркивает он, состоит в том, что в этой области не существует никакой возможности перепроверить данные результатов. Это называется экспертной оценкой, и она очень важна, так как предполагается, что она абсолютно непредвзята. «Процесс публикации свелся к банальной рекламе под видом науки, — продолжает Хортон. — В фармацевтических компаниях нашли способ перехитрить контроль, установленный экспертной оценкой. Очень часто они включают в научно-исследовательскую литературу непроверенные факты, которые потом используют, чтобы разрекламировать свою продукцию врачам». [22]

Джекки Лоу в своей книге «Большая фармацевтика» дополняет картину: «В научную литературу попадает много фактов, истолкованных теми людьми, которым нет смысла задавать какие-либо вопросы касательно изысканий фармацевтических компаний. Фармацевтические компании хорошо оплачивают труд всех, кто пишет для работников сферы здравоохранения, покупая статьи, которые делают их публикации более жизнеспособными. Отчеты о клинических исследованиях и научных конференциях приукрашиваются, ибо всем давно известно, что нехорошо кусать ту руку, которая тебя кормит. Все неприглядное о больших боссах тщательно маскируется — так работает эта система…»

Фармацевтические компании, действуя через третьих лиц, смогли оказывать влияние (если не взять под контроль!) на все мероприятия в сфере здравоохранения, проходившие в последние годы, были ли они посвящены собственно исследованиям лекарственных препаратов или обнародованию их результатов». [23]

Разумеется, наивно полагать, что фармацевтические компании будут вести честную игру и обнародуют результаты клинических исследований. Однако если у вас все еще остались сомнения, то два события, произошедшие в 2004 году, должны их развеять. Одно из них — повсеместное изъятие из продажи популярного обезболивающего препарата Vioxx, по поводу которого до сих пор ведутся судебные разбирательства во многих странах мира.

Vioxx — лекарственный препарат, который, как было доказано в 2000 году, существенно увеличивал риск развития инфаркта. Но, несмотря на это, прибыль от его продаж продолжала приносить 2,5 миллиарда долларов ежегодно в течение следующих четырех лет. Главный эксперт по сердечно-сосудистым заболеваниям авторитетной клиники Кливленда (штат Огайо) доктор Эрик Топол неоднократно пытался опубликовать данные о риске для здоровья в течение всего этого времени, но столкнулся с беспощадными нападками в отношении него самого и его профессиональной деятельности. «Когда вы выступаете в интересах людей, то подвергаете себя серьезному риску, — цитирует его Лоу в книге “Большая фармацевтика”. — Производственные ресурсы столь внушительны, что вы оказываетесь в очень неприятной и опасной ситуации. Все должно было бы быть по-другому». [24]

В том же 2004 году была заново переписана аннотация к столь же популярному антидепрессанту Seroxat. Это послужило материалом для программы «Панорама» на BBC, которая вызвала такой шквал отзывов зрителей, что глава по контролю медицинских препаратов в Великобритании профессор Асладир Брекенридж вынужден был отвечать в эфире национального телевидения на вопросы людей о том, почему их никто не предупредил о вреде препарата. Более 1370 человек сразу же позвонили в программу и рассказали о том, как они принимали это лекарство и в частности о тех ужасах, которые им пришлось пережить, когда они попытались прекратить его употребление. Но самое поразительное в этой программе — то, что когда все они пытались рассказать своим врачам, а потом и властям о побочных действиях этого популярного препарата, их никто не стал слушать.

Все отзывы телезрителей, поступившие в программу «Панорама», были проанализированы и опубликованы в International Journal of Risk and Safety. Всего зарегистрировано 16 суицидов, 47 случаев попыток суицида, у 92 человек возникали мысли о том, чтобы причинить вред себе или другим. Среди них были и 19 детей, пострадавших от побочных эффектов лекарства.

Один из врачей, профессор Дэвид Хили, удачно резюмировал этот печальный случай, высказавшись в адрес фармацевтической промышленности Великобритании: «В Великобритании, — сказал он, — мы в 100 раз внимательнее следим за работой почты, чем вы (инспекторы) интересуетесь судьбами людей, убитых лекарствами». [25]

Если вы думаете, что с курением это никак не связано, то вы ошибаетесь. В Нью-Йорке примерно в то же время министр юстиции Элиот Спитцер подал иск в суд на производителей Seroxat, или Paxil (под этим названием препарат был известен в США). Спитцер не был ни врачом, ни ученым. Он просто был озабочен, как любой человек — так же, как и я, — теми заявлениями фармацевтических компаний, которые скрывали, что тесты показали неудовлетворительные результаты.

Спитцер обвинил крупнейшую фармацевтическую компанию GlaxoSmithKline в «неоднократном мошенничестве», так как она скрывала жизненно важную информацию о действии препарата на детский организм. Он рассказал, что компанией было проведено несколько исследований, и только одно из них дало желаемые для них результаты. К примеру, в ходе одного из исследований, которое не было опубликовано, результаты свидетельствовали о том, что у 7,7 % детей и подростков, принимавших это лекарство, возникали мысли о самоубийстве, в сравнении с 3 % в группе, принимавшей плацебо. [26] Фармацевтическая компания предпочла уладить все с помощью чека на 250 миллионов долларов в качестве штрафа и соглашения, в котором обязалась предоставлять абсолютно все результаты исследований выпускаемых ими препаратов.

События 2004 года стали чем-то вроде холодного душа для фармацевтической промышленности. Но заставить всего одну компанию согласиться обнародовать все свои клинические исследования — это относительно небольшое достижение. В том, что касается более широкой информации, перевес был по-прежнему на стороне крупных компаний-производителей. Однако сейчас клинические исследования, доказывающие, что никотинзаменяющая терапия не действует, начинают постепенно становиться достоянием общественности.

В исследовании, опубликованном в апреле 2005 года в издании Addiction, приводилось процентное сравнение успешных результатов различных методик отказа от курения, проводившихся в Соединенном Королевстве в течение года в рамках специальной программы. Результаты показали, что более четверти (25,5 %) разом бросивших курить не курят и по сей день, в то время как среди применявших эту терапию удалось бросить курить лишь 15,2 %, а также 14,4 % пациентов, принимавших Zyban, и 7,4 % пациентов, сочетавших никотинзаменяющую терапию с препаратом Zyban.

Это просто какой-то фарс. У тех, кто сочетал никотинзаменяющую терапию с препаратом Zyban, результаты оказались хуже всех. Я не удивился бы, если бы узнал, что параллельно они еще и покуривали втайне, отравляя свой организм ядом, который оплачивает государственная служба здравоохранения и который стоит не меньше, чем сами сигареты.

Но вот в чем ирония: цены на сигареты включают большие налоги, которыми они облагаются, потому что курение — это смертоносная привычка. Нескольким премьер-министрам удалось поднять цену на сигареты, а так как сигареты — очень опасная привычка, то никто не выступил против подобного шага. Но затем, как будто потеряв рассудок, государственная служба здравоохранения начинает тратить деньги налогоплательщиков на то, чтобы по тем же ценам предлагать продукцию, содержащую заменители никотина, чтобы люди имели возможность продолжать отравлять себя и параллельно поддерживать свою никотиновую зависимость.

Разумеется, службе государственного здравоохранения удалось добиться для себя некоторых скидок. Так, например, пачка из семи пластырей Nicorette (по 15 мг) в обычной аптеке стоит 15,99 фунта, а в государственной службе здравоохранения ее продают по цене 9,07 фунта, т. е. со скидкой около 43 %. Но не существует никаких открытых данных о никотине и о том, как именно он попадает в наш организм. Совершенно непонятно, почему жвачка Nicorette стоит дороже, чем, к примеру, Wrigley’s Spearmint, если это не вызвано более строгими требованиями, которые предъявляются к производству лекарств. Но, конечно, эти компании могут позволить себе творить то, что захотят. Если цены на сигареты идут вверх, то полученные от продажи налоги государственной службой здравоохранения направляются фармацевтическим компаниям.