100 великих рекордов стихий - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 61
Чем глубже залегает эпицентр землетрясения, тем будет слабее вызванное им цунами. Анализ практически всех сильных подводных землетрясений прошлого века привёл сейсмологов к выводу: если толчок с магнитудой 6 и выше произошёл на глубине менее 40 километров, то он может стать причиной цунами. Если эпицентр находится на глубине 50–80 километров под дном океана, цунами может возникнуть только иногда. Наконец, если очаг землетрясения «спрятан» глубже 80 километров, возникновение цунами крайне маловероятно.
Сегодня учёные высказывают различные взгляды на причины, порождающие цунами. В качестве главной причины, конечно, называют землетрясения под дном океана (при этом на образование волн тратится от 1 до 10 процентов энергии землетрясения), а также взрывы подводных вулканов, подводные и береговые обвалы, оползни, проседания дна. Цунами могут вызываться и нагонами воды в бухты, вызванными тайфунами, штормами, сильными приливами. Именно в бухты, потому что в открытом море цунами не превышает 1–2 метров и не опасно; высота волны растёт у побережья, на мелководье, достигая иногда десятков метров.
Известно, что испытания ядерного оружия у атолла Бикини в Тихом океане тоже вызвали цунами…
Известно, что наибольшее количество землетрясений происходит на тихоокеанских побережьях. Естественно, что и цунами чаще всего случаются в Тихом океане.
У нас в стране атакам цунами подвергаются дальневосточные берега: Камчатка, Курильские и Командорские острова и частично Сахалин.
Недавно все мы убедились в том, что цунами случаются и в Индийском океане.
1 апреля 1946 года город Хило на острове Гавайи был буквально перевёрнут вверх ногами. Дома лежали опрокинутые, дороги и пляжи исчезли, железнодорожный мост сдвинуло чуть ли не на 300 метров вверх по течению, и по всей опустошённой местности валялись каменные глыбы весом по нескольку тонн. Это был результат смещения дна океана, произошедшего на расстоянии 4000 километров от Хило, в районе Алеутских островов. Толчок породил череду волн, которые промчались через Тихий океан со скоростью свыше 1100 километров в час, достигая высот от 7,5 до 15 метров там, где они набегали на берег.
…Вода откатывалась стремительно и бурно, со свистом, шипением и грохотом. В нескольких местах дома смыло в море, кое-где даже огромные скалы и бетонные блоки оказались вынесены за рифы. Людей вместе с их имуществом унесло в море, и лишь немногие из них были спасены несколькими часами позже с помощью лодок и спасательных плотов, сброшенных с самолётов.
Величайшая из всех известных волн цунами была вызвана взрывом вулкана на острове Кракатау в Индонезии в 1883 году, когда несколько кубических километров земли было выброшено в воздух на высоту в несколько тысяч метров, в результате чего образовалось пылевое облако, трижды облетевшее вокруг земного шара. Бежавшие друг за другом морские волны высотой до тридцати метров и более утопили свыше 36 тысяч жителей ближайших островов. Они обогнули весь земной шар и днём позже были отмечены в проливе Ла-Манш. Военный корабль, который находился у берегов Суматры, забросило на 3,5 километра вглубь острова, где он застрял в чащобе в 9 метрах над уровнем моря.
В безмятежную и тёплую июньскую ночь 1896 года на северное побережье японского острова Хонсю обрушились волны, достигавшие высоты двадцати метров.
Сейсмолог Тарамура Тиё, чудом спасшийся, но с буквально перемолотыми костями, лёжа на больничной койке, составил отчёт в Императорское географическое общество, где были такие строки: «Скорость бега водяного дракона была никак не меньше восьмисот километров в час. Он двигался со стороны шельфов Чили. Отправными точками стали подземные толчки, имевшие там место. Цунами играючи преодолело 17 000 километров, чтобы вволю порезвиться здесь, множа без вести пропавших, окрашивая грязную солёную пену кровью, лишая домов и средств к существованию. Северяне остались без еды, питья, и, подчеркну, многие потеряли разум, возможно, не столько от беззащитности перед мечом природного великана-самурая, сколько от его разрывающего лёгкие и вынимающего мозг рыка — дьявольского, слышимого, вместе с тем неслышимого. Я переполнен горем моих земляков-страдальцев. Я скажу, что нет слов в нашем пластичном, богатом оттенками языке, способных даже приблизительно передать ужас увиденного, пережитого мною».
Тиё пишет, что для него цунами не было неожиданностью: «Мыши, ужи, змеи, пауки, кошки устремились вглубь острова. Бегство массовое. Ни ногой ступить, ни повозке двинуться. Я понял, чем это грозит. Другие не захотели понять. Я не сбежал. Я разделил участь тех, кого знаю с детства. Горе нам, презирающим животных с их удивительным инстинктивным пророческим даром». Учёный умер в 1902 году, успев в назидание потомкам собрать свидетельства соотечественников, переживших цунами. Они лаконичны. Начнём с самого яркого, вышедшего из-под пера поэта Эмори Такай:
«Я сидел в чайной у кромки воды. На мелководье покачивались украшенные фонариками судёнышки рыбаков. Хорошо просматривался пароход, уверенно шедший к горизонту и поблёскивающий жемчужинами иллюминаторов. Да, эта ночь определённо была ночью влюблённых. В соседних хижинах кто-то пел, кто-то декламировал стихи. Я слышал голоса людей, но не слышал лая собак, щебета птиц. Поразмыслить, к чему бы это, не успел. Даже цикады молчали. Вода вспыхнула ярким внутренним светом. Заморосил прохладный ленивый дождь. Все, кто отдыхал в чайной, почти как днём, в деталях увидели дома посёлка, деревья. Храм — самое высокое строение, — облитый мерцающим дождём, то вспыхивал, то угасал, будто в него бросали факелы. Какая-то из женщин всхлипнула, кто-то пронзительно закричал, кто-то сорвался с места и побежал. Поздно! Воду, поверхность которой мерцала и выбрасывала фонтанчики, рывком поставило стеной и повлекло от берега. Рыбачьи лодки повисли на кромке этой стены. Дно обнажилось. Оно светилось, меняя цвета с белого на синий. Оглушительно загрохотало. Нас всех придавило дощатым настилом чайной. Я был с краю, поэтому сумел выбраться из-под него. Да что толку?! Влажный воздух толкал, давил, не давая подняться на ноги. Последнее, что я увидел, прежде чем меня бросило вверх, — это исполинских размеров волну, со стоном и чавканьем заглатывающую землю. Ориентироваться в разрушенном пространстве возможности не было никакой. Волею рока меня мощнейшими струями отнесло от берега. Всё же я видел, что на месте посёлка, вспыхивая и грохоча, шевелилось что-то не от мира сего, словно и не вода. Рыбаки втащили меня на своё судёнышко. Когда повисла тишина, мы высадились на израненном пустынном берегу. Подумалось, что со всеми и всем было покончено навсегда. Я потерял жену. Потерял сыновей. Теперь я не поэт. Я плакальщик…»
Замечено, что цунами часто предшествуют зелёные лучи, — исходящие от солнца. Вот и на острове Хонсю за день до трагедии это чудо природы наблюдали почти все. О зелёной короне слегка расплющенного солнца, как бы накликавшей беду, на самом деле «продукте» аномальных геомагнитных возмущений, имеющих прямое отношение к землетрясению в районе Чили, учитель начальной школы Рёта Кадзава рассказывал так:
«Солнце, уходящее за горизонт, было необычным — сплющенным и жёлтым. Вот-вот, и оно скроется. Однако прежде чем исчезнуть, оно выстрелило красивыми зелёными лучами. Лучи расходились веером, длинные, острые, как зубья редкой расчёски. Я понял, что такого мне не увидеть больше никогда, и решил ждать. Я не сомневался, что последует ещё что-нибудь непостижимое, необыкновенное. Может, час прошёл, и начались отлив, стояние и рост воды при мертвенном свете. Это в безлунную ночь-то? Я был на холме. Водяной столб, как живой, проскочил мимо, не задев меня. И второй водяной столб тоже не тронул. Он тащил за собой пароход со светящимися иллюминаторами, обнажённым днищем и вращающимися винтами. Я видел, как вода окатила пароход, прежде чем по ватерлинию вогнать его в грунт. Иллюминаторы погасли. Клокочущая вода вращала пароход, как невесомый, вокруг оси. Я был радом. Был невредим. Даже одежда моя оставалась сухой. А вот пароход всё же оторвался от грунта. Его понесло в море. Теперь дошла очередь до меня. Вода не пощадила. Я трепыхался на светящейся кромке водяной горы. Меня облепила слизь. Она и светилась. Ещё было так много оглушённой рыбы, что я форменным образом лежал на ней, не тонул. Водяная кромка была спокойной. Я отличный пловец. Благо, что меня не размазало о берег, потому что я ухватился за бревно вместе с ещё двумя сельчанами. Сколько воды пролилось на нас, сколько лет мы прожили той проклятой ночью…»