Преступники и преступления. Законы преступного мира. 100 дней в СИЗО - Маруга Валерий Михайлович. Страница 29

Спустя каких-нибудь двадцать минут в обыскной городского отдела внутренних дел перед пораженным арестантом высыпали на стол содержимое его карманов. Между долларами, рублями и марками красовались газовый пистолет и несколько маленьких целлофановых пакетиков с кокаином.

— Это не мое! — взревел задержанный.

— Конечно, не твое, — тихо, но внятно, согласился лейтенант Клочко, — это мои вещи. Кстати, так оно и было.

А дальше все пошло своим чередом. Прокурор дал санкцию на арест и проведение обыска в квартире Грабовецкого.

Через час с небольшим там уже находились розыскники и понятые. Взбалмошная и растерянная сожительница со звучным именем Кристина дрожащими руками открывала подряд все комоды и, не запираясь, чистосердечно заверяла, что ничего не ведает и не знает.

Золота и валюты набралось с лихвой, правда, из краденого или находившегося в розыске найти ничего не удавалось. И только после телефонного звонка и сообщения, что в гараже обнаружен тайник с двумя гранатами и пистолетом «ТТ», подполковник Черняк облегченно вздохнул и неожиданно для всех перекрестился:

— Слава тебе, Господи, теперь выкрутимся.

Следствие по этому делу длилось более года. Еще несколько месяцев запутанное и сложно доказуемое разбирательство изучалось в суде. В итоге «Супермена» серьезно зацепили только за незаконное хранение оружия и боеприпасов. Суд определил ему всего лишь три года лишения свободы с конфискацией всего имущества. Но и этот, по криминальным меркам, небольшой срок, круто изменил судьбу осужденного, столкнув его с властных, обеспеченных, комфортабельных высот на самое дно бесправия и нищеты.

Теперь ему предстояло хлебнуть разжиженной тюремной каши в колонии строгого режима и «мотать» срок на всю катушку, от звонка до звонка, теряя силы и здоровье.

Уже на первом году он заметно сдал и внешне и внутренне. Уголовная среда крайне отрицательно сказалась на его эмоциях и чувствах. Если поначалу строптивый узник, захлебываясь от злобы, хриплым, надрывистым басом угрожал всем и вся, повторяя с утра до вечера «Я вас придушу! Перестреляю! Сгною!…», то к концу лагерного бытия, после очередного заключения в штрафной изолятор, только играл желваками и, давясь, заглатывал свой же гнев, деградируя в нетерпимого рецидивиста.

Всего несколько месяцев после суда Грабовецкого помнили друзья, подруги и адвокаты. Приезжали на свидания, носили передачи. Затем перестали отвечать даже на письма, рождая в его душе вакуум свирепого одиночества.

Он вышел на свободу угрюмым, обозленным и никому не нужным. Но жизнь продолжалась, и «Супермен», естественно, решил принять в ней былое участие. Поначалу попытался восстановить старые связи, однако ничего не получилось. Его дружки, оставшиеся на свободе, обзавелись семьями, имели деньги и даже работу. Поэтому уклончиво отвечали на его рискованные, не ко времени предложения. А все кварталы и даже улицы города оказались разделенными между новыми лидерами, более сильными и молодыми. Грабовецкий уже не мог составить им конкуренцию. Ему следовало или идти к ним на поклон, чего он не мог себе позволить, или воевать за сферы влияния, но для этого ни друзей, ни оружия у него не хватало.

И «Супермен» после долгих, мучительных раздумий, так же нагло и высокомерно созерцая окружающую действительность, со своим единственно верным сокамерником и колонистом Богданом Коцом однозначно решил:

— Хватит мелочиться, возьмем банк, и баста. На всю оставшуюся жизнь хватит. Или 9 граммов в лоб. Тоже достаточно.

— Я с тобой в огонь и в воду, — не мешкая, согласился тот.

Кстати, Коц, по кличке «Трупоед», представлял собой уникального уголовника. Он не знал имен своих родителей, не помнил собственного дня рождения, не читал ни книг, ни газет. Кинофильмы и те смотрел редко, причем абсолютно равнодушно. Единственное, что его устраивало в жизни, — это еда и сон. Скудный лагерный паек он всегда ухищрялся многократно увеличивать либо угрозами, либо просьбами, заискиванием и всевозможными обменами с баландерами, то есть рабочими хозяйственной обслуги и кухни. Сам невысокий, худой, аж скрюченный, а мог съесть неимоверное количество самой разнообразной пищи. К примеру, в него легко вмещался бачок каши этак литров на пять. Ел всегда с неиссякаемым аппетитом и жадностью, громко чавкал, сопел, покрываясь от макушки до пяток жирным, лоснящимся потом. А затем он спал. Ежели укладывался после сытного ужина, скажем, в субботу, то мог проспать целые сутки до следующей обильной трапезы.

Вместе с тем, оставаясь бесчувственным и прожорливым, «Трупоед» всегда был исключительно исполнительным и преданным по отношению к тюремным авторитетам. Того же Грабовецкого он боготворил, демонстрируя истинно собачью готовность к любым командам.

Удивительно, но эти, казалось бы, абсолютно противоположные люди сошлись на общем интересе к грабежу и насилию. Готовились долго и тщательно. Подбирали отмычки, ножи, фонари и прочее воровское снаряжение. Составляли планы, рисовали схемы, взвешивали возможности. Хотели сразу много и без труда. В итоге остановились на загородной вилле двух пожилых братьев Косицких. «Супермен» интуитивно чувствовал, что у них есть золото, камни и валюта. Старики всю жизнь работали стоматологами, часто выезжали за границу, подолгу не возвращались, наживая капитал и благополучие.

И вот в глухую полночь, дождавшись отъезда жены младшего брата, сокамерники пошли на дело, охваченные животной страстью вырвать и проглотить наживу, чего бы это ни стоило.

Ломиком осторожно приподняли калитку, сняли с петель, вошли во двор. Навстречу с лаем бросилась огромная немецкая овчарка. Грабовецкий сунул ей в пасть заранее подготовленную палку, обмотанную ватником, а Код ударил пикой в шею. Для верности добавил ножом. Собака, вздрагивая, захрипела и замолкла.

Открыть входные дубовые двери оказалось сложнее. Они прочно стояли в раме и даже не расшатывались. Замок тоже не поддавался. Отмычки соскальзывали и гнулись. Тогда злоумышленники выкрутили лампочку, освещавшую порог, и нажали на звонок. Через минуту послышался глухой старческий голос:

— Кто там?

— Соседи, — прохрипел Грабовецкий, — ваш пес с цепи сорвался и с моим грызется, а я ничего не могу сделать.

— Вот дьявол, — выругались за дверью. Щелкнул ключ, и на крыльцо вышел седой, сгорбленный старик в пальто, наброшенном на плечи. Он, щурясь, пытался разглядеть ночных посетителей. Вожак схватил его одной рукой за шею, другой зажал рот и потащил в дом. Коц обогнал их, ворвался в спальню и оглушил второго куском тяжелого многожильного кабеля.

— Где золото? — процедил сквозь зубы «Супермен» и швырнул свою жертву в кресло.

— У нас ничего нет, только деньги, там, в столе, — испуганно бормотал хозяин.

«Трупоед» взломал комод и вместе с двумя пачками гривень вывалил на стол серебряную и позолоченную посуду, кучу сувенирных монет, значков и медалей.

— Где доллары? — взревел Грабовецкий. — Говори, а то прикончу обоих. Кто младший?!

— Я.

— Так вот, считаю до трех. Если не скажешь, заколю старшего. Раз, два… три!

И неистовствующий главарь после короткой зловещей паузы воткнул нож в сердце старика, лежащего на кровати, так и не пришедшего в себя. Брызнула кровь, орошая белую простыню расползающимися алыми пятнами.

— Видал?! — как волк, оскалился живодер, размахивая окровавленным ножом перед носом живого свидетеля. — Говори, не то тебя подрежу! Раз, два…

— Там, там, в комнате, за ковром, — пролепетал несчастный и потерял сознание.

В потайном сейфе, вмурованном в стену, похитители нашли все, на что рассчитывали.

Быстро упаковали ценности в два небольших саквояжа. Сели на дорогу.

— Теперь твоя очередь, «Бодьо», — выдохнул Грабовецкий, — мочи второго.

— Зачем? Ты что? Я не смогу.

— Сможешь. А если нет, то я тебе горло перережу!

«Супермен» вскочил, прижал напарника коленом к стулу и приставил нож к горлу.