Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917) - Чепурнов Николай Иванович. Страница 30

Если в прошлых победоносных кампаниях награждение за участие в них было массовым, то эти девятнадцать медалей получили особо отличившиеся в боевом сражении, демократично избранные самими солдатами. Медаль эта по форме награждения являлась как бы прототипом знака отличия Военного ордена, учреждённого для нижних чинов армии и флота только в 1807 году. Сохранился документ о награждении этой медалью. Однако среди награждённых нет в нём гренадёра Степана Новикова, спасшего в бою А. В. Суворова. Можно предположить, что он получил иную награду за свой подвиг. Вряд ли Суворов мог перепутать имя своего спасителя, вписав в список Трофима Новикова.

Штемпели для чеканки медалей резал крепостной мастер Тимофей Иванов. Лицевая сторона медали идентична с портретной стороной рубля этого же периода. На оборотной стороне медали помещена прямая трёхстрочная надпись: «КИНБУРНЪ — 1. ОКТЯБРЯ — 1787».

Медаль предназначалась для нагрудного ношения на Георгиевской ленте.

Неудостоенные медалей солдаты — участники сражения получили различные суммы денежных вознаграждений. Их величина зависела от степени участия награждаемого в Кинбурнском сражении. [316]

Последующая история Кинбурна такова: во время Крымской войны в 1854 году мизерный гарнизон крепости не мог противостоять сильнейшему английскому флоту и вынужден был сдаться. Англичане разграбили Кинбурн, вывезли всё имущество крепости, в том числе и бронзовый бюст Суворова, который сняли с пьедестала перед крепостью. Не оставили даже и старых трофейных турецких пушек, вкопанных вокруг памятника Суворову.

Николай I, возмущённый сдачей крепости, приказал её после завершения войны снести. И с тех пор Кинбурн перестал существовать.

За храбрость на водах очаковских. 1788 г

Над Днепровско-Бугским лиманом, напротив Кинбурнской косы, на тридцатишестиметровой высоте берегового откоса возвышалась грозная турецкая крепость Очаков. Вот на этот «естественный южный Кронштадт», как называла его Екатерина II, и был направлен главный удар русских войск в 1788 году. А флоту была поставлена задача подорвать морские коммуникации турок с крепостью и постоянно отвлекать её внимание от потёмкинских приготовлений к осаде.

С ранней весны сильный турецкий флот подошёл к лиману для поддержки гарнизона Очакова. 20 мая капитан 1 ранга Остен-Сакен начал разворачивать военные действия против турецкой эскадры на лимане.

В одном из разведывательных рейдов к Очакову, в который его послал сам Г. А. Потёмкин, дубель-шлюпка капитана была перехвачена турками. Четыре неприятельских корабля отделились от колонны и помчались наперерез уходящему от них русскому судну. Сам трёхбунчужный паша на головном фрегате сигналил: «Остановитесь!» Но Сакен поднял белый с голубым крестом Андреевский флаг и продолжал уходить в сторону устья Буга.

Спастись бегством не удавалось. Быстроходные корабли турок нагоняли дубель-шлюпку. Тогда капитан приказал всему экипажу покинуть судно и уходить на лодках к ближайшему берегу. Сам же спустился в крюйт-камеру, заложил фитили в бочки с порохом и стал ждать подхода турецких кораблей. И когда они с обеих сторон зажали русское судно, когда уже янычары с ятаганами стали перелезать через его борта, раздался страшный взрыв — словно взорвался вулкан. Огромное пламя ударило в небо, всё заволокло дымом. Когда он рассеялся, на водах устья Буга были видны лишь плавающие обломки.

Обстановка требовала активных действий русского командования. После очередной потери двух лучших морских офицеров — капитана 2 ранга Верёвкина и знаменитого Ломбарда, который осенью 1787 года громил турецкий флот на галере «Десна», возмущённый Г. А. Потёмкин отстранил Н. С. Мордвинова от руководства за неумелое командование флотом, за халатное отношение к подготовке и снаряжению судов.

Адмирал М. И. Войнович тоже не годился в командующие Черноморским флотом. Он не показывал носа из Севастополя, боясь сражений, а ещё больше шторма. Флоту нужен был такой командующий, который бы мог дать достойный отпор султанской эскадре под Очаковом. Таким человеком был Ф. Ф. Ушаков. В своё время Потёмкин хотел поручить ему лиманскую флотилию и пригласил для разговора к себе. Но Н. С. Мордвинов грубо обошёлся с Ушаковым и не допустил к светлейшему. С гордым презрением флотоводец покинул тогда Херсон и уехал обратно в Севастополь.

Теперь парусный флот в лимане состоял из двух линейных кораблей, трёх фрегатов и восемнадцати мелких судов. Командование ими было передано приглашённому из-за границы американцу, бывшему знаменитому чёрному корсару — Полю Джонсу, прославившемуся в войне за независимость Соединённых Штатов Америки. Его имя было популярно на всех морях и океанах. На русскую службу он был принят в чине контр-адмирала и поднял свой флаг на корабле «Св. Владимир».

Лиманская гребная флотилия была доведена до семидесяти судов и передана под командование иностранца с длинным именем Карл-Генрих-Николай-Отто-Нассау-Зиген, неопределённого происхождения, но безрассудно храброго контр-адмирала. Слово «Родина» для него было пустым звуком. От природы авантюрист, он — дерзкий и самолюбивый — служил во многих странах Европы, понахватал наград, титулов, и все люди для него были только материалом для личного преуспевания. На русском языке он знал всего лишь два командных слова — это «вперёд» и «греби», но в его произношении они слышались, как «пирог» и «грибы». Матросы так и прозвали его между собой.

И вот ему, ещё не подготовленному к сражению, пришлось 8 июня столкнуться с посланным к Очакову сильным флотом под командованием опытного турецкого адмирала — «Крокодила морских сражений» капудан-паши Эски Гассана.

Турецкая гребная эскадра во взаимодействии с четырьмя линейными кораблями и шестью фрегатами сама произвела нападение на гребную флотилию Нассау-Зигена, стоявшую цепочкой на якорях поперёк залива.

Несмотря на неподготовленность к сражению, русские дали такой отпор, что турки потеряли две канонерские лодки и одну шебеку. Успех сражения был определён умелыми действиями отряда гребной флотилии под командованием бригадира Алексиано. Смелой контратакой в правый фланг беспорядочно наступающих галер он привёл их в замешательство. Этим воспользовалась остальная часть гребной флотилии Нассау-Зигена. Она нанесла противнику сокрушительный удар и загнала обратно под стены Очакова.

«Поздравляю с победою на лимане над старым турецким великим адмиралом», [317] — писал Потёмкину Суворов. Предвидя отступление турецкого флота из лимана, он установил на оконечности Кинбурнской косы две замаскированные двадцатипушечные батареи и ядрокалильную печь. Эти меры впоследствии сыграли важную роль в разгроме турецкого флота. [318]

Прошло лишь десять дней с момента первого боя 8 июня. К этому времени из Кременчуга прибыло в лиман пополнение из двадцати двух новых гребных судов.

Накануне сражения, ночью, на лёгкой казачьей лодке, обмотав мокрыми тряпками уключины вёсел, Поль Джонс обошёл под Очаковом турецкую эскадру и на борту флагмана Гассана-паши написал крупными буквами: «Сжечь. Поль Джонс».

Рано утром 17 июня из-под Очакова вышла турецкая эскадра в составе десяти линейных кораблей, шести фрегатов и более двадцати гребных судов с намерением во что бы то ни стало уничтожить весь русский флот. [319]

Бой начался при слабом ветре. Гассан-паша вывел вперёд корабли с медной обшивкой. Первое ядро подняло столб воды у самого борта флагмана Поля Джонса, и сражение начало разгораться по всей линии. Корабли противников сходились на выстрел. Слабые ветер и течение не давали возможности оперативно маневрировать. Но недаром за плечами Поля Джонса была огромная корсарская школа. Ему удалось развернуть «Св. Владимир» бортом и ударить по турецкому флагману всем лагом. Корабль Гассана-паши потерял управление и сел на мель, отстреливаясь одной пушкой. Другой турецкий корабль, чтобы не столкнуться с ним, хотел отвернуть и тоже уткнулся носом в подводную песчаную косу.