Афоризмы, мысли и высказывания выдающихся россиян. Полное собрание остроумия и жизненной мудрости - Агеева Елена А.. Страница 33

Если я рассуждаю логично, это значит только то, что я не сумасшедший, но вовсе не доказывает, что я прав.

Жизнь только для того красна, кто стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели.

Каждый раз, начиная сложную работу, никогда не спеши, дай время, смотря по работе, чтобы войти в эту сложную работу, мобилизоваться в порядке, а не бессмысленно, суетливо.

Моя вера – это вера в то, что счастье человечеству даст прогресс науки.

Мы живем в обществе, где государство – всё, а человек – ничто, а такое общество не имеет будущего.

Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия… Пощадите же родину и нас!

Наблюдение – метод вполне достаточный для изучения только более простых явлений. Наблюдение собирает то, что ему предлагает природа. Опыт же берет у природы то, что он хочет.

Наука требует от человека всей его жизни. И если бы у вас было бы две жизни, то их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека.

Нет ничего более властного в жизни человеческого организма, чем ритм.

Никогда не думайте, что вы уже всё знаете. И как бы высоко ни оценивали вас, всегда имейте мужество сказать себе: я невежда. Не давайте гордыне овладеть вами. Из-за нее вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за нее вы откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за нее вы утратите меру объективности.

Никогда не пытайтесь прикрыть недостатки своих знаний хоть бы и самыми смелыми догадками и гипотезами. Как бы ни тешил ваш взор своими переливами этот мыльный пузырь – он неизбежно лопнет, и ничего, кроме конфуза, у вас не останется.

Отдых – это перемена занятий.

Радость, делая человека всё чувствительнее к каждому биению жизни, укрепляет тело.

Самое важное в каждом деле – пересилить момент, когда вам не хочется работать.

Счастье человека – где-то между свободой и дисциплиной. Одна свобода без строгой дисциплины и правила без чувства свободы не могут создать полноценную человеческую личность.

Только пустые люди не испытывают прекрасного и возвышенного чувства родины.

Тот, кто хочет развить свою волю, должен научиться преодолевать препятствия.

Физический труд при определенных условиях является «мышечной радостью».

Человек – высший продукт земной природы. Человек – сложнейшая и тончайшая система. Но для того чтобы наслаждаться сокровищами природы, человек должен быть здоровым, сильным и умным.

Человек может жить до ста лет. Мы сами своей невоздержанностью, своей беспорядочностью, своим безобразным обращением с собственным организмом сводим этот нормальный срок до гораздо меньшей цифры.

ПАСТЕРНАК Борис Леонидович

(29.01/0.02.1890–30.05.1960)

Поэт, писатель.

Родился в Москве в интеллигентной семье. Окончил философское отделение историко-филологического факультета Московского университета, изучал философию в Марбургском университете в Германии. Вернувшись в Москву, участвовал во встречах кружка символистского издательства «Мусагет», с 1914 г. примкнул к содружеству футуристов «Центрифуга», в 1920-е годы поддерживал связи с группой В.В. Маяковского «Леф», но после революции занял независимую позицию, не входил ни в какие объединения. Первые стихи опубликовал в 1913 г. (коллективный сборник группы «Лирика»), первая книга – «Близнец в тучах» – вышла в 1914 г. В 1928 г. половина стихотворений «Близнеца в тучах» и три стихотворения из сборника группы «Лирика» были объединены автором в цикл «Начальная пора» и сильно переработаны (некоторые фактически переписаны полностью). В 1916 г. вышел сборник «Поверх барьеров». В 1920-е годы вышли: сборник «Темы и вариации», книга «Сестра моя – жизнь», роман в стихах «Спекторский», цикл «Высокая болезнь», поэмы «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт». В 1930-х годах обратился к прозе и переводам, которые в 40-х годах стали основным источником его заработка: создал ставшие классическими переводы многих трагедий Шекспирa, «Фауста» И. Гёте, «Марии Стюарт» Ф. Шиллера. С 1945 по 1955 г. создавал роман «Доктор Живаго», негативно встреченный советской литературной средой. В 1958 г. стал лауреатом Нобелевской премии в области литературы. Умер после инфаркта миокарда в подмосковном Переделкине. Сотни людей, несмотря на опалу поэта, пришли на его похороны.

Бедствие среднего вкуса хуже бедствия безвкусицы.

Бездеятельное отчаяние – забвение и нарушение долга.

Будущее – это худшая из всех абстракций. Будущее никогда не приходит таким, каким его ждешь. Не вернее ли сказать, что оно вообще никогда не приходит? Если ждешь А, а приходит Б, то можно ли сказать, что пришло то, чего ждал? Всё, что реально существует, существует в рамках настоящего.

Вещи, едва замеченные днем, мысли, не доведенные до ясности, слова, сказанные без души и оставленные без внимания, возвращаются ночью, облеченные в плоть и кровь, и становятся темами сновидений, как бы в возмещение за дневное к ним пренебрежение.

Всегда рядом с неряшливою щедростью самородка следует что-нибудь завистливо рядовое и посредственное. Дела и поступки счастливого соперника кажутся ему чудачеством и безумием.

Всякая стадность – прибежище неодаренности, всё равно, верность ли это Соловьеву, или Канту, или Марксу. Истину ищут только одиночки и порывают со всеми, кто любит ее недостаточно.

Гений есть кровно осязаемое право мерить все на свете по-своему, чувство короткости со вселенной, счастье фамильной близости с историей и доступности всего живого. Гений первичен и ненавязчив.

Быть женщиной – великий шаг. Сводить с ума – геройство.

Вокруг – иных влюбленных хаос.

Все мы стали людьми настолько, насколько научились любить и понимать других.

Грудь под поцелуи, как под рукомойник.

Для вдохновителей революции суматоха перемен и перестановок – единственная родная стихия, их хлебом не корми, а подай им что-нибудь в масштабе земного шара. Построения миров, переходные периоды – это их самоцель. Ничему другому они не учились, ничего не умеют.

Если бы дремлющего в человеке зверя можно было остановить угрозою, всё равно, каталажки или загробного воздаяния, высшею эмблемой человечества был бы цирковой укротитель с хлыстом.

Жизнь ведь тоже только миг, / Только растворенье / Нас самих во всех других / Как бы им в даренье.

Законы внешности всего сильнее определяют женский склад и характер.

Искусство всегда, не переставая, занято двумя вещами. Оно неотступно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь.

Искусство есть рассказ о счастье существования.

Каким непоправимым ничтожеством надо быть, чтобы играть в жизни только одну роль, занимать одно лишь место в обществе, значить всего только одно и то же!

Любимая – жуть! Когда любит поэт, / Влюбляется бог неприкаянный.

Любить иных – тяжелый крест…

Надо жить без самозванства, / Так жить, чтобы в конце концов / Привлечь к себе любовь пространства, / Услышать будущего зов.

Невежда начинает с поучения и кончает кровью.

Нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем. Подлость универсальна.

Нарушитель любви к ближнему первым из людей предает самого себя.

Несвободный человек всегда идеализирует свою несвободу.

Переделка жизни! Так могут рассуждать люди, хотя, может быть, и видавшие виды, но ни разу не узнавшие жизни, не почувствовавшие ее духа, души ее. Для них существование – это комок грубого, не облагороженного их прикосновением материала, нуждающегося в их обработке. А материалом, веществом, жизнь никогда не бывает. Она сама непрерывно себя обновляющее, вечно себя перерабатывающее начало, она сама вечно себя переделывает и претворяет, она сама куда выше наших с вами тупоумных теорий.

Под посредственностью обычно понимают людей рядовых и обыкновенных. Между тем обыкновенность есть живое качество, идущее изнутри и во многом, как это ни странно, отдаленно подобное дарованию. Всего обыкновеннее люди гениальные. И еще обыкновенное, захватывающе обыкновенна – природа. Необыкновенна только посредственность, то есть та категория людей, которую составляет так называемый «интересный человек». С древнейших времен он гнушался делом и паразитировал на гениальности, принимая ее как какую-то лестную исключительность, между тем как гениальность есть предельная и порывистая, воодушевленная собственной бесконечностью правильность.