Новейший философский словарь. Постмодернизм. - Грицанов Александр А.. Страница 129

Идеи семиотического и символического в анализе литературных текстов нашли у К. известное продолжение в концепциях генотекста (см.) и фенотекста (см.). Под генотекстом К. предложила понимать доязыковой процесс — основу формирования структур выражения. Генотекст охватывает все семиотические процессы (импульсы, их рас- и сосредоточенность), но также и возникновение символического (становления объекта и субъекта, образование ядер смысла). Фенотекст — языковая структура (в отличие от процессуальности генотекста), служащая коммуникации и предполагающая наличие адресанта и адресата.

Философствование К. явилось одним из наиболее значимых импульсов, приведших к возникновению постструктурализма: она ввела в область семиотики такой (прежде инаковый ей) объект как “телесность” и предложила рассматривать последнюю с точки зрения ее знаковости.

С 1994 начинается новый этап в творчестве К.: “возвращение” к психоанализу, мотивированное поисками новых оснований “похороненной” в постструктурализме и постмодернизме человеческой субъективности. Возвращение к субъекту К. связывает с идеей или, более точно, с опытом “бунт-культуры” 20 в. По мысли К., в ситуации “фальшивой нормализации мира”, когда культура все более и более превращается в культуру-шоу, культуру-развлечение, именно бунт-культура выступает гарантом и возможностью сохранить критический потенциал культуры. Апеллируя к 3. Фрейду, М. Прусту и М. Хайдеггеру, К. связывает идею бунта с “возвращением к архаическому” с доступом к “вневременной темпоральнос- ти”, и, в конечном счете, с опытом “памяти, смысла и счастья” В своих лекциях “Смысл и бессмыслица бунта”, прочитанных в Университете Париж-7 в 1994 — 1995 и опубликованных в двух томах в издательстве Fayard, К. предлагает панораму французской бунт- культуры 20 в.: творчество Л. Арагона, Ж.-П. Сартра, Р Барта и др. рассматривается ею в постсемиотической перспективе перспективе возвращения к идее человеческого опыта, который включает в себя как принцип наслаждения (психоанализ), так и принцип “воз-рождения” — одних смыслов ради других.

См. также: Диспозитив семиотический, Интертекстуальность, Означивание, “Пустой знак”, “Смерть Субъекта”

“КРИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ КАНТА: УЧЕНИЕ О СПОСОБНОСТЯХ”

(“La philosophie critique de Kant: Doctrines des facultes”) — работа Ж. Делёза, увидевшая свет в 1963.

Характеризуя во введении “трансцендентальный метод” Делёз фиксирует, что И. Кант понимает философию как “науку об отношении всякого знания к существенным целям человеческого разума” или как “любовь, какую разумное существо питает к высшим целям человеческого разума” Высшие цели Разума и формируют, согласно Канту, систему Культуры. Кант разграничивает собственное понимание проблемы и традицию эмпиризма, утверждая, что есть цели, присущие разуму, присущие культуре. Только такие цели могут рассматриваться как конечные. Подход же, характерный для рационализма, предполагает, что разумное существо преследует разумные цели, но последние, по Делёзу, — это “все еще нечто внешнее и высшее по отношению к нему: Бытие, Бог или Ценность, принятые в качестве руководства для воли”. По мысли Канта, высшие цели не единственные цели разума, но полагая их, разум не полагает ничего, кроме самого себя. Итак, существуют интересы разума, но разум в таком контексте — лишь судья собственных интересов. Говоря о природе “представления”, Делёз утверждает, что оно может быть связано с объектом с точки зрения согласия или соответствия ему; тогда этот случай суть познавательная способность. Представление может вступать с объектом в причинную связь: тогда это “способность желания” (у Канта “способность быть посредством своих представлений причиной действительности предметов этих представлений”). Представление также связано с субъектом, повышая или ослабляя его жизненные силы: в качестве способности оказывается в этом случае чувство удовольствия и неудовольствия. В целом, по мысли Делёза, здесь речь идет о знании: может ли каждая из этих способностей достичь высшей формы.

Согласно Делёзу, “Критика чистого разума” начинается с вопроса “Существует ли высшая познавательная способность?” “Критика практического разума” с вопроса “Существует ли высшая способность желания?” “Критика способности суждения” вопрошает “Существует ли высшая способность удовольствия и неудовольствия?” Делёз фиксирует, что долгое время Кант не допускал последнюю возможность. Высшая познавательная способность у Канта объясняется через идею о том, что, чтобы нечто знать, необходимо быть способным выйти за пределы представления: чтобы понять другое представление как связанное с ним. Знание синтез представлений. Этот синтез апостериорный, когда он зависит от опыта (например, “эта прямая линия белая”). Этот синтез априорный, когда он характеризуется всеобщностью и необходимостью. Априорный синтез не зависит от опыта — он может применяться к опыту, но не выводим из него: “прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками”

(Кратчайшее не сравнительная степень прилагательного и не результат индукции, а априорное правило, с помощью которого создается линия как прямая.) Тем самым априорный синтез предписывает объекту свойство, не содержавшееся в представлении. Наша познавательная способность управляет объектом. Рациональное и априорное знание оказываются тождественными: априорные синтетические суждения суть принципы теоретических наук о разуме.

Делёз акцентирует: по Канту, разум обладает естественным спекулятивным интересом; и обладает он им в отношении объектов, необходимо подчиняющихся познавательной способности в ее высшей форме. Поскольку вещь — так, как она существует в себе, — не может подчиняться нашей познавательной способности, то “спекулятивный интерес разума” естественным образом касается только феноменов. Высшая способность желания анализируется Кантом в том контексте, что когда представление априорно, оно задает волю посредством удовольствия, связанного с тем объектом, который представляется данным представлением. Синтез остается эмпирическим, апостериорным; воля задается “патологически”; способность желания пребывает на низшем уровне. Высшая способность желания достигается тогда, когда представление перестает быть представлением объекта (пусть даже и априорного): согласно Канту, “от закона, если в нем отвлекаются от всякой материи, то есть от каждого предмета воли (как определяющего основания), не остается ничего, кроме формы (чистой. — А. Г., Т Р.) всеобщего законодательства” Высшая способность желания конституируется тогда, когда воля задается не удовольствием, а простой формой закона. Способность желания находит собственное законодательство в самой себе она автономна. Итак, интерес разума, соответствующий высшей способности желания, есть практический интерес (не эмпирический и не спекулятивный).

По версии Делёза, практический разум у Канта основательно “заинтересован” Или шире — существуют различающиеся по природе интересы разума. Они формируют иерархическую систему целей разумного существа. (В отличие от природы рационализма, ограничивающегося одним спекулятивным интересом.) “Способность” отсылая к различным связям представлений, обозначает также и особый их источник. Тогда способности (в соответствии с типами представлений) могут быть, по мысли Делёза:

1) созерцание (единичное представление, которое непосредственно связывается с объектом опыта и источник которого находится в чувственности);

2) понятие (представление, которое опосредованно — через другие представления связывается с объектом опыта и источник которого находится в рассудке);

3) идея (понятие, выходящее за пределы возможности опыта, и источник которого — в разуме).