Энциклопедия катастроф - Денисова Полина. Страница 13

Впервые в истории человечества подробное описание грандиозной природной катастрофы, вызванной мощнейшим извержением вулкана, было дано римским ученым Плинием Младшим. Конечно, написав римскому историку Тациту о гибели своего дяди, известного ученого и флотоводца Плиния Старшего, Плиний Младший не мог предположить, что таким образом он поведает всему миру о трагических событиях, связанных с извержением вулкана Везувия, что многие последующие поколения будут с неиссякающим интересом читать строки, повествующие об ужасной гибели процветавших некогда римских городов Помпеи, Геркуланума и Стабии. Римляне знали, что Везувий — вулкан. Эта гора имела в то время правильную конусообразную форму, на плоской вершине ее находился заросший травой кратер, но упоминаний о его извержениях не сохранилось, и римляне считали, что вулкан уснул навсегда. Страшное извержение могло бы иметь не такие трагичные последствия, если бы люди обратили внимание на предупреждение, данное им самой природой: в 69 году нашей эры в окрестностях Везувия произошло землетрясение, разрушившее часть Помпеи. Но жители Помпеи не почувствовали опасности и отстроили свой город заново.

16 лет спустя, в 79 году нашей эры, они, по всей видимости, горько пожалели об этом. И все-таки большинству людей, удалось избежать смерти, все они покинули город, как только появились первые признаки надвигающейся катастрофы. Благодаря писательскому таланту и любви к научной точности юноши Плиния Младшего, можно живо представить, что же произошло 24 августа 79 года нашей эры. Работа этого мальчика стала первым документом вулканологии, современной науки о причинах образования вулканов, их развитии, строении, составе продуктов извержений и закономерностях размещения на поверхности Земли. “24 августа около часа дня в стороне Везувия, — писал Плиний, — появилось облако необычайной величины… по своей форме оно напоминало дерево, именно сосну, ибо оно равномерно вытянулось вверх очень высоким стволом и затем расширилось на несколько ветвей… Спустя некоторое время на землю стал падать дождь из пепла и куски пемзы, обожженные и растрескавшиеся от жары; море сильно обмелело. Между тем из Везувия в некоторых местах вырывались широкие языки пламени, и поднимался огромный столб огня, блеск и яркость которого увеличивалась вследствие окружающей темноты”. Все это сопровождалось подземными толчками, сила которых все увеличивалась, а также росло и количество извергаемых Везувием кусочков пемзы; количество же упавшего при этом горячего пепла было таково, что пепельное облако совсем заслонило солнце и день превратился в ночь.

Наступила кромешная темнота, похожая, по словам Плиния, на “тьму, которая наступает в комнате, когда погасят свет”. В Стабиях пепел и кусочки пемзы почти полностью засыпали дворы домов. Даже в нескольких километрах от Везувия люди были вынуждены постоянно стряхивать с себя пепел, иначе они погибли бы, засыпанные пеплом или даже раздавленные им. Плиний сообщал: “Все предметы покрылись пеплом, как снегом”. В Помпеях же выпавший слой имел толщину около трех метров, то есть весь город был полностью завален вулканическими осадками. Как уже говорилось, большинство спаслось, однако около 2 тысяч человек остались погребенными, возможно, даже заживо похороненными в огромной общей могиле, величиной в целый город. Причины смерти этих людей могли быть самые разные: кто-то замешкался и не смог выйти из засыпанного дома или погреба, кто-то задохнулся от едкого дыма, а может быть, из-за недостатка кислорода в воздухе. Вулканический пепел, затвердев, сохранил скелеты, а чаще слепки тел и одежды этих людей, предметы домашней обстановки и утвари. Таким образом, это ужасное событие подарило нашим ученым бесценный материал, помогло подробно изучить культуру, быт и нравы той далекой, недосягаемой для нас эпохи. Пепел и кусочки пемзы успевали остыть, пролетая до земли достаточно большие расстояния, поэтому пожаров в городе почти не было. Оказалось, что при извержении Везувия из него исторглось столько жидкой магмы, что вершина горы исчезла, провалившись в образовавшуюся пустоту, возникшая при этом огромная яма — кратер — имела ширину порядка трех километров. Это еще раз демонстрирует, какую колоссальную мощь имела эта широко известная вулканическая катастрофа. Через три года Везувий вновь проснулся, но на этот раз вел себя не так грозно. Все последующие годы он так же продолжал активно действовать, постоянно напоминая о своем существовании.

А в 1794 году произошло новое очень сильное извержение. Его очевидцем был двадцатилетний Кристиан Леопольд фон Бух, ставший впоследствии известным немецким геологом, в частности, автором важных трудов по вулканологии. Видимо, это событие оставило неизгладимый след в его душе и повлияло на его последующий выбор. Вот как он описывает происшедшее: “В ночь на 12-е июня произошло страшное землетрясение, а затем с утра до вечера во всей Кампаньи земля колебалась, подобно морским волнам… Спустя три дня послышался страшный подземный удар… Вдруг небо озарилось красным пламенем и светящимися парами. У подножия конуса Везувия образовалась трещина… с горы доносился глухой, но сильный шум, точно рев водопада, низвергавшегося в пропасть. Гора, не переставая, колебалась, а спустя четверть часа землетрясение усилилось… Люди не чувствовали под собой твердой почвы, воздух был весь охвачен пламенем, со всех сторон неслись страшные, никогда не слыханные звуки. Пораженный ужасом народ бросился к церкви… Но природа не внимала мольбам; в вулкане появились новые потоки лавы. Дым, пламя и пары поднимались выше облаков и разливались во все стороны в виде огромной сосны. После полуночи непрерывный шум прекратился; земля перестала трястись, а гора колебаться; лава выливалась из кратера через небольшие промежутки времени… взрывы следовали все реже, но их сила удвоилась… После полуночи по ту сторону вулкана небо вдруг озарилось ярким светом. Лава, произведшая опустошения с южной стороны горы, устремилась теперь по северным склонам в широкое ущелье.

В окрестностях Неаполя лава широкой рекой быстро неслась по склонам. Жители местечек Резины, Портичи, Торре-дель-Греко и других с ужасом следили за каждым движением огненной реки, угрожавшей то тому, то другому селению… Вдруг лава устремилась на Резину и Портичи. В Торре-дель-Греко все население бросилось в церковь, благодаря Бога за спасение; в порыве радости они забыли о той неизбежной гибели, которая ожидала их соседей. Но лава встретила на своем пути глубокий ров и снова изменила направление, устремившись на несчастный Торре-дель-Греко, который считал себя уже спасенным. Огненный поток с яростью пронесся теперь по крутым склонам и, не дробясь на рукава, в виде реки в две тысячи футов шириною достиг цветущего города. Все восемнадцатитысячное население бросилось к морю, ища там спасения. С берега было видно, как над крышами залитых лавою домов поднимались столбы черного дыма и огромные огненные языки, точно молнии. С шумом падали дворцы и церкви, страшно гремела гора. Через несколько часов от города не осталось и следа, и почти все жители погибли в огненном потоке. Даже море было бессильно остановить лаву; нижние части лавовых потоков застывали в воде, а верхние текли по ним. На большом расстоянии вода кипела в море, и сварившиеся в воде рыбы большими кучами плавали на поверхности воды.

Наступил следующий день. Огонь более уже не вырывался из кратера, но горы не было еще видно. Черное густое облако лежало над нею и мрачным покровом расстилалось над заливом и над морем. В Неаполе и его окрестностях падал пепел; он покрывал траву и деревья, дома и улицы. Солнце было лишено блеска и света, и день напоминал сумрак утренней зари. Только на западе виднелась светлая полоса, но тем мрачнее казалась тьма, окутывавшая город… Мало-помалу извержение прекратилось. Лава стала затвердевать, во многих местах она дала трещины; стремительно поднимались пары, насыщенные поваренной солью; по краям же трещин виднелось местами ярко светящееся пламя. Слышался непрерывный шум, напоминавший раскаты отдаленного грома, и молнии, прорезывая черные тучи падающего из вулкана дождя, нарушали ночной мрак. При их свете было видно, что эти огромные массы вырывались из большого кратера на вершине горы. Они поднимались густым черным облаком и расплывались на высоте. Тяжелые обломки камней падали обратно в кратер. За первым облаком следовало второе и третье, и так далее; нам гора казалась одетой венцом облаков, расположившихся в каком-то своеобразном порядке”.