Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима - Мортон Генри Воллам. Страница 18

Кают-компания для младших офицеров часто озаряется вспышками юношеского веселья, в которое вовлекаются все присутствующие независимо от ранга. Впрочем, проделки гардемаринов проникнуты таким заразительным и беззлобным юмором, что любой, самый почетный гость с радостью соглашается тряхнуть стариной и вспомнить давно забытые студенческие развлечения.

Курсантская кают-компания на «Импенитрейбле» представляла собой небольшое помещение — величиной с типовую гостиную в пригородном доме. Однако размерами сходство и ограничивалось, во всем остальном каюта производила по меньшей мере странное впечатление.

Главным ее украшением являлись многочисленные таблички, развешанные по стенам. И все они — медные, эмалированные и просто картонные — были весьма специфического содержания. «Помыться, освежиться — 3 пенса», «Комната для дам», «Мужской туалет» — вот лишь некоторые перлы, которые сразу бросились мне в глаза.

Создавалось впечатление, что для украшения своего жилья будущие адмиралы взяли на абордаж (и разграбили) все общественные уборные Великобритании.

В настоящий момент в комнате находились три курсанта. Один из них что-то писал за столом, другой растянулся в полный рост на стареньком потрепанном диванчике, а третий восседал у древнего пианино. Подобно всем музыкальным инструментам, имеющим несчастье стоять в кают-компаниях, данное пианино отличалось сугубо алкоголической внешностью. Было заметно, что его не раз и не два заливали пивом и другими горячительными напитками — очевидно, для улучшения звучания.

Судя по всему, обитатели этой каюты только что завершили свои «страдания». Для несведущих поясню: «страдания» есть не что иное, как морской аналог старинной армейской игры в «жалобы». Флотские «страдальцы» усовершенствовали это развлечение, придали ему более организованный и всеобъемлющий характер, однако правила игры остались практически без изменений. Все начинается с того, что кто-нибудь из гардемаринов усаживается в кресло с мрачной миной на лице и говорит:

— Ну что, парни, давайте пострадаем! Кого что беспокоит?

— Меня беспокоит то, что… — начинает первый «страдалец» и в деталях описывает суть проблемы.

Затем слово переходит к следующему участнику. Он, в свою очередь, подробно излагает, что его тревожит. Ну и так далее, пока вся кают-компания не озвучит свои претензии. На мой взгляд, весьма плодотворное занятие.

Ведь ничто так не облегчает душу, как возможность выговориться.

В разговоре с одним из курсантов я услышал следующее неофициальное определение гардемаринов: «Гардемарин на корабле — это инструмент передачи ругательств от одного старшего офицера к другому».

— Боюсь, я не вполне понял…

— Попробую объяснить, сэр. Вот, к примеру, представьте, что меня вызывает старшина и велит: «Пойдите к лейтенанту Брауну и спросите, какого дьяволаон возится с этой лодкой!» Я отправляюсь по указанному адресу и говорю: «Простите, сэр, но старшина интересуется, как скоро вы закончите ремонт лодки». «Ах, он интересуется! — кричит взбешенный лейтенант Браун. — Так передайте старшине, чтобы он отправлялся ко всем чертям!»Я возвращаюсь обратно и докладываю: «Сэр, мистер Браун говорит, что все в порядке. Через пару минут лодка будет исправна». Именно так все и происходит… Теперь вам понятно, что я имел в виду?

В глазах гардемаринов наибольшим диктатором на корабле (после капитана, естественно) является младший лейтенант, ответственный за дисциплину в кают-компании для младших офицеров. Он имеет полную власть над курсантами, его слово для них закон. У этого человека в каюте хранится палка, при помощи которой он — и только он! — осуществляет экзекуцию над будущими адмиралами.

Я встретился и побеседовал с этим юным полубогом.

— Естественно, я стараюсь не злоупотреблять своим правом, — сказал он, — но время от времени приходится прибегать к наказанию. Вы ж понимаете, в таком возрасте все мальчишки склонны валять дурака. А это позволяет удержать их от непоправимых ошибок. Уж вы мне поверьте, сэр, «шесть горяченьких» — это неопровержимый аргумент!

— Но вы наказываете их не в кают-компании? — спросил я.

— Боже милосердный, ну конечно же, нет! Это делается в ванной комнате, где есть простор для замаха.

— Но ваши подопечные выглядят в высшей степени благовоспитанными и понятливыми юношами.

— В большинстве случаев так оно и есть. Они совсем неплохие ребята — умные, сообразительные. Правда, иногда случаются исключения. Помню, однажды к нам пришел новый паренек, который никак не мог взять в толк элементарных вещей. Судите сами, как-то раз я отправил его к офицеру — сообщить, что в шесть тридцать мы запустим основной деррик-кран. «Отлично! — говорит офицер. — Сообщите мне, когда дело будет на мази».

И что же? В шесть тридцать этот недотепа снова появляется у офицера и докладывает: «Сэр, они, как и обещали, запустили деррик-кран… Вот только никакой мази я там не видел».

На ночь гардемарины развешивают свои гамаки в средней части корабля или же спят прямо на палубе, завернувшись в одеяла. Требуется величайшее искусство, чтобы пройтись ночью по палубе и не наступить ни на кого из спящих курсантов.

Рано поутру один из ребят — тот, что назначен дежурным — будит своих товарищей. Причем делает это не чинясь, простым и безотказным способом — пинком под ребра. Проснувшиеся курсанты напоминают стаю скворцов: они полны энергии, веселы и беззаботны (о, эта счастливая прерогатива юности — веселиться в четверть седьмого утра!). Оживленно болтая и перекликаясь, они спешат на встречу с инструктором по физической подготовке, или с наставником-канониром, или еще с кем-нибудь из учителей.

По вечерам, когда курсанты переодеваются к ужину, из их кают-компании доносятся шуточки и смех. В разговорах то и дело всплывают имена популярных актрис.

И это неудивительно, ибо сообщество юных гардемаринов исключительно подвержено эпидемии обожания.

Объектом фанатичного поклонения чаще всего становится театральные дивы и молодые красавицы из мира кино.

Время от времени кто-нибудь из обожателей набирается смелости написать своему кумиру и попросить фотографию с автографом. Что удивительно, им никогда не отказывают!

Корабельные гардемарины получают жалование в размере 7 фунтов 10 шиллингов в неделю. Из них 4 фунта 10 шиллингов уходят на питание, остальными деньгами курсанты распоряжаются по своему усмотрению. Правда, здесь существуют ограничения. Так, скажем, несовершеннолетние курсанты могут тратить на алкогольные напитки не больше 10 шиллингов в месяц. Для тех, кому уже исполнилось восемнадцать, эта сумма повышается до 15 шиллингов. Но при любых обстоятельствах корабельное начальство внимательно следит за «алкогольными» расходами гардемаринов. В случае превышения установленного лимита провинившемуся приходится держать ответ перед самим капитаном. И если он не сумеет дать удовлетворительного объяснения своему расточительству, то наказания не миновать: скорее всего, несчастный курсант на несколько недель вообще лишается спиртного.

В прошлом кают-компания для младших офицеров нередко становилась сценой для весьма жестоких и бесчеловечных игр. Слава богу, теперь времена изменились, но вот в «Ужасы войны» играют и поныне.

Выглядит это примерно следующим образом: в какой-то миг младший лейтенант — тот самый, который отвечает за порядок в кают-компании — громко выкрикивает: «Ужасы войны!» Слова эти служат командой к построению, после чего курсанты исполняют самые невероятные приказы лейтенанта.

Мне рассказывали, что незадолго до войны группа офицеров с немецкого линкора получила приглашение отобедать на борту английского корабля. Обед прошел вполне успешно. За столом царила традиционно приподнятая атмосфера. Вот только немецкие гости держались несколько скованно, не желая (или не имея возможности) присоединиться к общему веселью. Они явно неодобрительно наблюдали за тем, как старшие офицеры вальсировали с курсантами. Похоже, что зрелище это оскорбляло их чувство приличия. В особенности же они были скандализированы поведением капитана, который после обеда принял участие в матче по регби и предстал перед ними взмыленный, измочаленный, да еще и облаченный в китель рядового гардемарина. Надо было видеть лица немцев, когда довольный капитан во всеуслышание объявил, что они отменно поиграли и что «с тех пор как Британия правит морями, на флоте не бывало такой отличной заварушки».