Преступники и преступления. Законы преступного мира. Обычаи, язык, татуировки - Кучинский Александр Владимирович. Страница 31

Часто наводчик «работает» под представителя власти. Скажем, милиционера, который предлагает жильцам установку сигнализации. С человеком в форме принято беседовать не на лестничной клетке, а, как минимум, в коридоре. «Засветить» такой хоровод не просто: наводчики знают телефоны службы охраны и действующие расценки на установку сигнального устройства. Тем более, что сами органы вневедомственной охраны действуют подобным же образом, поручая сотрудникам агитацию своих услуг.

Выбрав «объект», домушник устанавливает наблюдение. По адресным данным выясняется номер телефона; слежка и опрос дают сведения о составе семьи, наличии домашних животных, режиме рабочего дня.

Есть три способа проникновения в помещение. Первый из них — подбор ключей или отмычек, называемых в блатной среде мальчиками. В последние годы, однако, появились замки, открыть которые с помощью отмычки и «чужих» ключей почти невозможно. Второй путь — взлом. Воровской арсенал фомок (их ласково именуют «абакумыч») очень богат. Но он меркнет перед хитроумными приспособлениями, позволяющими распечатать любое помещение. Известны случаи, когда толстую металлическую дверь взламывают домкратом, способным поднять до пяти тонн. Им же можно разрушить и стену. Наконец, существует возможность проникновения через форточки, окна и балконную дверь. Этим промышляют очкисты или ветрянщики.

Часто добычей домушников становится квартира, оставленная без присмотра на несколько дней или недель. Обнаружить такой «объект» труда не представляет. Достаточно проследить за окнами в вечернее время, почтовым ящиком или показаниями электросчетчика.

Преступных асов присутствие хозяев не смущает. Они чистят обитель под их храп. Кражу, которая зовется «С добрым утром!», совершают на рассвете, когда человеческий сон наиболее крепок.

Похищенные вещи вор сдавал барыгам — скупщикам краденого, которые сотрудничали не только с домушниками, но и с другими похитителями частной собственности. Старые воровские барыги предпочитали держаться воров и опасались гопников и бандитов. Нынешние скупщики менее переборчивы и скупают все подряд и у всех подряд.

В последнее время к домушникам стали причислять блатарей, бесцеремонно врывающихся в дом и присваивающих имущество на глазах у хозяина. Это уже не кража, а грабеж. Квартирные воры старой закваски избегают осложнений и к насилию стараются не прибегать. Они предпочитают работать в одиночку, в отличие от громил — квартирных воров, объединяющихся в группу налетчиков. Громилы могут ночью связать хозяина или разыграть хоровод, чтобы выманить его из квартиры. В последнем случае используются телефонные звонки из «райсобеса», «совета ветеранов», «опорного пункта милиции» и т. п.

Кражами из государственных учреждений — магазинов, сберкасс, бухгалтерий и т. п. — занимались шнифера и медвежатники. Обычно их интересовали сейфы, которые медвежатники открывали отмычками, а шнифера — путем взлома.

Охотники за сейфами работали как в одиночку, так и в группах. Знаменитая питерская банда Гриши Краузе, бомбившая в 20-х годах сейфы и несгораемые шкафы по всему Петрограду, состояла из восьми-десяти человек. В группе шниферов имелись специалисты по отжиму наружных дверей, сбыту похищенного, взлому денежного хранилища. Отмычками и булавками Григорий Краузе своих орлов не баловал и предпочитал фомку, напоминающую огромный консервный нож.

Параллельно с Краузе в Петрограде орудовала команда Морозова по кличке «Кобель» и Дубровского по кличке «Альфонс Доде». Среди шниферов мелькали даже столичные уголовные знаменитости, прибывшие в город на Неве с гастролями. Месячный улов каждой группы достигал трех-пяти сейфов и измерялся сотнями тысяч рублей. К 1925 году эти банды были обезврежены.

Среди медвежатников в 20—30-х годах прославились москвич Дорофеев по кличке «Тулуп» и ростовчанин Борис Петерсон. Последний в прошлом был учителем музыкальной школы.

Сегодня профессии шнифера и медвежатника уже не считаются такими хлебными, какими они были в недалеком прошлом. Технические средства опережают их мастерство. Многие фирмы стремятся хранить наличную выручку вне офиса, подальше от налоговых структур, нанимают охрану или же приобретают такие сейфы, которые фомкой или отмычкой не вскроешь. Но шнифера не опускают рук, обзаводятся автогеном и караулят учреждения попроще.

Угонщики и гопники

Начиная с 60-х годов, в СССР стали появляться стойкие преступные группы, похищающие автотранспорт с целью его дальнейшей перепродажи. Группа состояла из уголовников, каждый из которых имел свою специализацию. Данный воровской принцип не изменился и сегодня.

Кроме непосредственных похитителей автомобилей, в преступных группах имеются автослесари, изготовители фиктивных техпаспортов, сбытчики транспорта, перегонщики. Группы имеют постоянных клиентов, которые заказывают марку, цвет, а иногда и год выпуска автомобиля. Самым популярным объектом для угонщиков сегодня считаются «Жигули». Затем идут «Волги» и престижные иномарки. Наименьший процент угона среди «Запорожцев», «ЛУАЗов» и «Таврии». Раскрываемость угонов низкая, что говорит о высокой организации воровского процесса.

Угонщики высокого класса ведут базу данных, куда заносятся сведения об автомобиле и его владельце. Часто они пытаются заполучить уже готовую электронную базу, имеющуюся в облГАИ, и подсоединиться к каналам оперативного обмена информацией. Если эти задачи ими решаются, борьба с преступниками еще больше усложняется.

Но еще большую опасность для владельцев транспорта представляют гопники — любители грабежа и разбоя. Такого разгула автомобильного гоп-стопа, как в 90-х годах, не припоминают даже ветераны-сыскари. Автогопники ведут настоящую охоту за частными автомобилями. Они высаживают, а то и убивают водителей, затем перегоняют машины в мастерские, которые нередко принадлежат угонщикам. Там автотранспорт проходит традиционную обработку: перекрашивается, переваривается, а иногда просто разбирается на запчасти. Параллельно фабрикуется под авто и новый техпаспорт.

Такой почерк работы не вписывается в обычные стереотипы воровского автобизнеса. Тем не менее, блатной мир не брезгует транспортным разбоем. Существует несколько приемов автомобильного гоп-стопа.

Чаще всего преступники садятся в авто в роли пассажиров, выезжают за город и, угрожая оружием, высаживают водителя. Это самый безболезненный и безобидный для шофера разбой. Иногда они просят остановить машину в безлюдном месте («пиво давит, братуха»), оглушают ее владельца и кладут тело в придорожных кустах. Известны случаи, когда частника привязывали к дереву или усыпляли хлороформом. Убивают владельца машины в крайнем случае, например, при яростном сопротивлении. Встречаются и разбойники-психопаты. Труп жителя Донецкой области Николая Супруненко нашли в моспинской лесопосадке, привязанным к дереву. За несколько дней до этого он выехал на «Волге» и не вернулся. По словам медэкспертов, смерть наступила от рвотной асфиксии: жертва захлебнулась собственной рвотной массой. Ни алкоголя, ни токсичных веществ в желудке не обнаружили. Когда через три дня нашли убийцу (к тому времени «Волга» уже была в Луганске), тот заявил: «Убивать не хотел, хотел лишь усыпить его эфиром. Смочил марлю и прижал к лицу, а он захлебнулся».

Иногда гопников интересует сам груз, стоимость которого может в несколько раз превышать стоимость автомобиля. Под особым прицелом были и остаются челночники.

Дорожный гоп-стоп не увядает. Автомобили, имеющие высокую цену и стойкий спрос, давно превратились в лакомый кусок для гопников: водитель сам возит с собой тысячи долларов. Стал расти спрос и на большегрузы. Водителю предлагают калым — перевезти десяток холодильников в здешний поселок. А в дороге его постигает та же участь, что и его коллег на легковых авто.