Преступники и преступления. Законы преступного мира. Обычаи, язык, татуировки - Кучинский Александр Владимирович. Страница 35

Особо котируется ликвидатор, работающий под «несчастный случай» и пускающий следствие по ложному пути. Такой киллер сбивает жертву самосвалом (дорожное происшествие), поджигает дом (курение в постели), травит лекарством (передозировка), прибегает к старому доброму хипесу или инсценирует самоубийство иного рода. Ликвидаторы такого типа состояли на службе у воров в законе, исполняя блатные санкции.

Третий тип — настоящий мастер своего дела, самый высокооплачиваемый. Как правило, отличник боевой и спортивной подготовки, прошел школу в отрядах спецназначения МВД, ФСК, СБУ (а может, еще и КГБ). Ускоряет вхождение в профессию или становится толчком к ней служба в «горячих точках». Люди подобного рода к смерти привыкают довольно быстро и за счет государства обучаются искусству убивать.

Один известный психолог в конце 80-х, анализируя «вьетнамский и афганский синдромы», писал, что самым страшным для бойца является привычка к потерям. Как к своим, так и к чужим. Души бойцов черствеют. Они становятся все менее и менее чувствительны и ранимы. Часто понятия «добро и зло» для них неразличимы. Смерть и увечья своих братьев по оружию вырабатывают стойкую ненависть к противоположной стороне под названием «враг». Человека они воспринимают, как объект. Ненависть со временем притупляется, но частично переносится на окружающий мир. Она живет в подсознании. Человек даже не замечает этого. Он уже ничего не боится и презирает смерть. Единственный недостаток такого киллера — он психически неуравновешен.

Полковник Николай С., находясь в СИЗО Челябинска и проходя по делу о заказном убийстве, на допросе сказал: «Попытался решить кадровый вопрос комплектования батальона разведчиков корпуса, которые занимались подготовкой к выполнению боевых задач в Чеченской Республике. Наши проблемы оставались, жизни людей ценились меньше, чем какие-то железки. Такое положение дел взвинтило во мне чувство обиды за погибших друзей и подчиненных, а также за тех, кого вновь пытались выпихнуть на убой, не обеспечив необходимым, ссылаясь на трудности в стране. Видел, как одни изнывают от изобилия, а другие должны влачить полунищенское существование. Страна, разделившая общество на родных детей и пасынков, уготовила последним роль своих защитников. Это сильно сказалось на моем психическом состоянии, толкнуло на необдуманный, гнусный поступок. К сожалению, я это понял поздно, но, к моей радости, не слишком поздно для того, чтобы человек лишился жизни».

Люди подобного рода часто бывают не связаны семьей в силу своей бывшей профессии. После увольнения в запас (то ли по состоянию здоровья, то ли по выслуге лет) они часто оказываются неприспособленными к гражданской жизни и гражданским профессиям. Особенно, если прежней службе отдавались целиком, с фанатизмом. На пенсию Минобороны или МВД прожить невозможно. Тем более, если ты не генерал, и даже не майор… Таким же образом общество поступает и со спортсменами, потенциальными рэкетирами. Из бывшего же стендовика мог бы получиться превосходный киллер: он годами стрелял по движущимся мишеням.

Из этой категории киллерами становятся единицы, но эти единицы неуязвимы и наиболее высокооплачиваемы. Спецназ дает широкий профиль: ты и взрывник, и снайпер, и водолаз, и альпинист, и врач, и водитель, и даже летчик. Не они ищут работу, а она их. Перед убийством основное внимание уделяется последующему отходу. Само же убийство — дело технически несложное. А со своей совестью можно договориться.

Америка против вора в законе

После 9 июня 1995 года легендарный московский вор в законе Вячеслав Иваньков (клички: Япончик, Ассирийский зять, Кириллович, Дедушка) стал знаменит не только на евроазиатском континенте. О нем узнали за океаном даже те, кто меньше всего интересовался мафиозными баталиями. 9 июня в Нью-Йорке состоялась пресс-конференция, посвященная аресту Япончика. ФБР предъявило ему обвинение в сговоре с целью вымогательства и попытку самого вымогательства. Вместе с Иваньковым агенты ФБР арестовали пятерых его помощников.

Американские журналисты добросовестно отработали свой хлеб, подарив стране очередную сенсацию о «наступлении российской мафии». Японца называли «крестным отцом», «главным мафиози Советов», «отцом российской преступности», не говоря уже о его легальной воровской короне.

На первом допросе Вячеслав Иваньков отказался отвечать на вопросы без участия адвоката. Вскоре его защищали три известных нью-йоркских адвоката: Барри Слотник, Майкл Шапиро и Сэм Рейсер. Барри Слотник известен тем, что ранее защищал интересы уголовных авторитетов, прибывших из России и обосновавшихся на Брайтон-Бич (в последний раз он защищал Марата Балагулу, контролировавшего операции с бензином и дизтопливом. И хотя Балагула все-таки сел в тюрьму, исходом процесса адвокат остался доволен: его клиенту светило намного больше).

Самым неудобным для защиты оказалось прошлое их подзащитного, который на своей родине был четырежды судим. На судебном процессе Япончик был представлен как жертва коммунистического террора.

Первый срок Слава Иваньков получил в двадцатишестилетнем возрасте за карманную кражу. Через восемь лет, в 1974 году, в московском ресторане «Русь», где он отдыхал со своими приятелями, вспыхнула драка. При задержании у Иванькова находят поддельное водительское удостоверение. Его водворяют в Бутырскую тюрьму. Тамошняя воровская братва уже была наслышана о банде законника Монгола, где Японец играл далеко не последнюю роль. В Бутырке Иваньков проходит коронацию и наносит себе на плечи татуировку вора в законе: две восьмиконечные звезды. Через двадцать лет эти почетные наколки сослужат ему плохую службу, оказавшись сильным козырем у обвинителей. В тот же раз новоиспеченный законник отделался символическим сроком и вскоре вышел на свободу. В 1981 году его судят за ношение холодного оружия, но карающий меч Немезиды вновь опустился плашмя: минимальное наказание и досрочное освобождение.

Фарт отвернулся от Иванькова в мае 1981 года: его арестовали за день до отъезда на черноморские берега. К тому времени Слава уже имел славу грозного рэкетира. Вместе со своей группой он бомбил подпольных миллионеров по всей России. Иногда Япончик устраивал маскарад: одевался в милицейскую форму, являлся к цеховику и требовал сдать все ценности, нажитые преступным путем. Иногда Иваньков даже оформлял протокол изъятия, скрупулезно занося в него отобранные кулоны, кольца, серьги, браслеты и тому подобное.

На этот раз приговор был беспощаден. Московский законник этапируется на Колыму, где он, блюдя славные воровские традиции, сразу же становится отрицалой (см. главу «Устав воровского братства»). В Тулунской тюрьме Японцу пришлось отстаивать свой воровской титул кулаками. Тюрьму в то время держал кавказский законник Илья Симония по кличке Махо, который скептически отнесся к полномочиям столичного гостя. Вероятно, это объяснялось назревшим конфликтом между славянами и лаврушниками. Махо призывал игнорировать Японца. Зэки оказались меж двух огней: с одной стороны давил авторитет кавказского старожила, с другой — пугал агрессивный Японец, который мог воткнуть заточку, разбить на голове табурет или просто заехать в челюсть. Ударить Иванькова никто так и не решился — законник как-никак. За нарушение внутренней дисциплины он постоянно водворялся в ШИЗО и карцер.

Уже будучи арестованным, в интервью американской телекомпании «СиБиЭс» Япончик расскажет о жестокости колымских тюрем и лагерей, о том, как его держали в изоляторе при пятидесятиградусном морозе, как урезали суточной паек и не давали горячей пищи. Картины о буднях советского зэка шокировали заокеанского обывателя, которому приходилось напрячь всю свою фантазию, чтобы представить российский лагерь или тюрьму.

Досрочное освобождение вору не светило, но, тем не менее, свершилось чудо. В ряды борцов за свободу Вячеслава Кирилловича, помимо родственников и друзей, вошли правозащитник Сергей Ковалев, депутат Святослав Федоров, зампред Верховного Суда РСФСР А. Меркушев. 5 ноября узник выходит из ИТК и спустя четыре месяца покидает Россию. В американском посольстве виза оформляется на В. К. Иванькова, сотрудника киностудии «12А», возглавляемой Роланом Быковым. Карьера советского рэкетира и вора в законе была завершена, и начиналась другая.