100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич. Страница 8

Смена министров не обошлась без скандала, о котором мы расскажем в очерке о Савари, и завершилась письмом Наполеона в адрес Фуше:

«Господин герцог Отрантский, ваши услуги больше не могут быть угодны мне. Вы должны в течение 24 часов отбыть к месту вашего нового назначения».

Новому министру полиции было поручено проконтролировать, чтобы Фуше немедленно покинул страну.

Но карьера Фуше на этом не завершилась. С падением Наполеона Фуше вернулся в политику. Власть Бурбонов угрожала его положению. Чтобы успешнее обороняться, он, как и другие политики, начал нападать на правительство. Когда ему не удалось пройти в палату пэров, а король Людовик XVIII не пожелал иметь с ним дело и назначить министром, он стал во главе заговора, целью которого был насильственный переворот в пользу герцога Орлеанского (Фуше был против призвания Наполеона). Осуществление заговора совпало со «Ста днями» Наполеона. Когда император победил, Фуше объявил себя его приверженцем. Он сделал вид, что его заговор был в пользу Наполеона, и тот вновь назначил Фуше министром полиции. Наполеон оставил его при себе скорее всего для того, чтобы лучше следить за ним, но тем самым «поселил змею под своей подушкой»!

При отречении Наполеон, объявив императором своего сына Наполеона II, передал власть временному правительству во главе с Фуше, всячески старавшимся добиться согласия французов на возвращение Бурбонов.

После реставрации Фуше всеми способами стремился показать свою приверженность королю Людовику XVIII. Он принялся с усердием преследовать бывших сторонников Наполеона. По своей инициативе опубликовал список пятидесяти семи опальных деятелей, подлежавших розыску.

При формировании нового правительства 6 июля 1815 года Людовик XVIII назначил Фуше министром полиции. Было создано так называемое «министерство Талейрана — Фуше».

8 июля того же года Людовик XVIII въехал в Париж «во главе англичан и пруссаков, имея по одну сторону преступление, а по другую порок». Так французский историк, писатель и государственный деятель Шатобриан характеризовал Фуше и Талейрана.

Роялисты были возмущены тем обстоятельством, что в совете министров заседает «цареубийца» Фуше. Многочисленные протесты заставили короля уже через пару месяцев отказаться от этого назначения. Фуше был отрешён от должности и 19 сентября направлен в «почётную ссылку» — посланником при дрезденском дворе.

Его дальнейшая жизнь ничем не примечательна. Меттерних преследовал его, и в условиях господства «Священного союза» никаких перспектив на возобновление карьеры у Фуше не было. Он писал мемуары, но так и не закончил их. 26 декабря 1820 года на шестьдесят втором году жизни он скончался в Триесте.

Генерал Рене Савари, адъютант Наполеона, был отважным воином, преданным Франции и своему императору. За заслуги и подвиги он получил титул герцога Ровиго (став правителем этого крошечного герцогства в Италии) и, помимо жалования, как кавалер ордена Почётного легиона, ежегодную «пенсию» в размере ста шестидесяти двух тысяч франков (одну из самых больших в стране).

Савари был исполнительным, может быть даже несколько туповатым выходцем из военной среды, не обладавшим ни изворотливостью Фуше, ни хитростью Талейрана. Тем не менее Наполеон ценил его и давал ему серьёзные поручения, не только военного характера.

Савари был искусным царедворцем и начальником императорской жандармерии. Некоторое время он руководил формально не существовавшей секретной службой Наполеона. Именно он отыскал и завербовал талантливого разведчика Шульмейстера (см очерк о нём). Тот проявил свои способности ещё во время кампании 1805 года, внеся немалый вклад в победу Наполеона над русско-австрийскими войсками. Его действиями непосредственно руководил Савари, которому заслуженно принадлежит часть лавров Шульмейстера.

Одним из поручений Наполеона, выполняя которые Савари «попал в историю» как в буквальном, так и в переносном смысле, было похищение и убийство герцога Энгиенского. Министром полиции в то время был Фуше, и, казалось бы, этим грязным делом должен был бы заняться именно он. Но Фуше, хитроумный и дальновидный политик, нашёл способ самоустраниться.

Ещё раз напомним, что герцог Энгиенский не был ни заговорщиком, ни активным врагом Наполеона, он мирно жил в городке Эттенгейме на баденской территории и содержался на английские деньги. Наполеон решил расправиться с ним, обратив против него свою месть за действия графа д'Артуа и герцога Беррийского, действительных заговорщиков, живших в Англии.

Савари назначил исполнителем операции по похищению герцога Энгиенского своего агента Шульмейстера. Существуют две версии похищения несчастного герцога. По одной, более известной, «нарушив неприкосновенность государственных границ, драгунский отряд, вторгшись в пределы Бадена, 15 марта 1804 года захватил молодого герцога». По второй, более романтичной, была захвачена возлюбленная герцога и увезена в городок Бельфор, на территорию Франции, на самой границе с Баденом. И когда герцог, получив от неё письмо с просьбой о помощи, приехал вызволять её, он был схвачен. Читатель вправе выбирать любую из этих версий. Так или иначе, герцог Энгиенский был доставлен в Париж и уже через шесть дней приговорён к смерти комиссией, составленной из полковников парижского гарнизона. Его расстреляли 21 марта во рву Венсенского замка.

Это убийство вызвало во всей Европе чувство ужаса и тревоги. Особенно остро на него реагировало российское высшее общество: о разговорах в салоне мадам Шерер подробно рассказано в самом начале романа «Война и мир».

Но и несколько лет спустя, уже после Тильзитской встречи, об убийстве герцога не забыли.

Историк XX века А. Вандаль подробно описал разведывательно-дипломатическую миссию Савари в Петербурге. Он пишет, что тотчас по заключении Тильзитского договора Наполеон в знак своей признательности царю назначил своим представителем при нём одного из своих адъютантов, генерала Савари. Отправив Савари в Петербург в качестве временного посла, Наполеон хотел поддерживать через него связь с императором Александром впредь до восстановления посольств и правильных дипломатических сношений. Савари должен был на месте ознакомиться с намерениями императора и его двора, а также с настроением общества и настоять на исполнении взятых на себя Россией обязательств против Англии. Он был превосходно принят императором, холодно — императрицею-матерью и очень дурно — обществом. В то время как император приглашал его к своему столу по нескольку раз в неделю и относился к нему с дружеской фамильярностью, все сановники отказывались принимать его, — ему не посылали ответных визитных карточек. Это было демонстративным отчуждением от «палача герцога Энгиенского». Одушевлённая страстной ненавистью к революции, петербургская аристократия отказывалась признать Тильзитский договор, и эта светская оппозиция представлялась первой опасностью, грозившей союзу, так как русское самодержавие, несмотря на неограниченную власть, имело обыкновение считаться с мнением высших классов. Отсюда вытекала своеобразная форма правления: деспотизм, ограниченный салонами.

Ввиду всех этих обстоятельств в первые месяцы по заключении Тильзитского договора общественное мнение энергично выражало своё недовольство новой политикой императора Александра. Говорили даже о заговоре и о революции и вызывали зловещие воспоминания. 1807 год представлял собой странную аналогию с 1801 годом, и невольно возникал вопрос, не закончится ли настоящий кризис такой же развязкой, как кризис, завершившийся убийством Павла I. Маршал Сульт, командовавший войсками в Берлине, предупредил Александра через Савари, что какой-то прусский офицер задумал покушение на его жизнь в расчёте на содействие недовольных русских.

Однако, несмотря на многочисленные затруднения и препятствия, Савари не падал духом. Благодаря своей настойчивости и смелости он сумел пробить брешь в петербургском обществе, стал вхож в некоторые дома и зондировал почву с целью расположить в свою пользу или по крайней мере нейтрализовать знать. Он втёрся в доверие к любовнице Александра Нарышкиной и через её посредство доводил до императора конфиденциальные советы: он умолял Александра проявить твёрдую волю, поступить как подобает самодержцу, предупредить протест недовольных, а не ждать его, словом — «пронзить тучу мечом». Наполеон поддерживал своего представителя постоянными инструкциями и всякими другими средствами. Он посылал Нарышкиной парижские наряды и драгоценности, которые сам выбирал. «Вы знаете, — писал он Савари, — что я смыслю в дамских туалетах». Неистощимая предупредительность и бесчисленные мелкие услуги царю постепенно смягчали его горечь военных неудач. Между обоими монархами завязалась личная переписка, и Наполеон пользовался ею, чтобы поддерживать на расстоянии интимные отношения, установившиеся между ними во время тильзитского свидания, напоминал русскому императору о великих планах, которые должны возвеличить его царствование и покрыть его славой, старался воздействовать на его воображение и сердце. Но ещё лучшую службу сослужили в это время Наполеону грубость и насильственность английской политики.