Социокультурный словарь - Ахиезер А. С.. Страница 52

ПРАВДА совместно с кривдой составляет дуальную оппозицию. Абсолютизация их противоположности, отказ от признания их взаимопроникновения, от понимания взаимозависимости добра и зла приводит к смыканию с манихейством. П. - высшее воплощение всего положительного: «Правда…. выше народа и выше России» (Ф. Достоевский). П. - гипоцентр архаических субкультур русской культуры, носит синкретический характер, в котором можно выделить прежде всего нравственные пласты, а также представление об идеале социальной жизни, обычно тяготеющем к идеалу общинного социализма, а также росту утилитарных благ. П. носит крайне неопределенный, абстрактный характер в отличие от кривды, которая обычно воплощена в конкретном образе некоторого носителя зла; буржуев, врагов народа, кооператоров и т. д. П. принципиально отлична от истины и совпадает с некоторым эмоционально комфортным состоянием. П. в отличие от истины должна быть неделима и получена сразу, целиком. Ее невозможно получать поэтапно, накапливать как крупицы истины. Она идет от души. «Для того, чтобы осознать правду, не требуется понятий и масштабной работы мысли» (Кожинов В. Наш современник. 1966. № 4. С. 160). Проблема отношения всеобщей и личной П. в синкретизме неразрешима, так как там неизвестно само это различие. Моя П. и есть всеобщая П., как и наоборот. Поэтому жулик Чичиков (Гоголь Н. Мертвые души) имел право сказать, что он «пострадал за правду». Истина — процесс постоянной критики ранее сложившегося комфортного состояния, результат работы ума, постоянное движение, изменяющее границы комфортного и дискомфортного состояния. П. - результат инверсии, истина — результат медиации. П., как основанная на отождествлении осмысляемого явления с крайним полюсом дуальной оппозиции, тем самым противостоит взаимопроникновению, амбивалентности. Различие между П. и истиной — одна из форм раскола общества. В концепции псевдосинкретизма содержится попытка скрыть раскол. Это выражается в отождествлении народной П. и научной истины, что разрушает и то и другое. Для П. характерна некритическая слепая эмоциональная вера в свое собственное мироощущение, противостоящее самокритике познания, что является одним из факторов крайне слабого понимания сторонниками П. специфики. современного мира. Д. С. Лихачев говорит о присущей русской культуре «особой правдивости», при которой человек «во всем доходит до крайней точки». П. прямой дорогой ведет к инверсионной ловушке по пути постоянного нарушения запрета на инверсию. Считается, что П. обладает способностью к самоутверждению, кривда же сама идет к самоликвидации. Для утверждения П. достаточно лишь «доброго слова». Однако кривда может этому воспрепятствовать, и тогда против упорствующего как тождественного кривде надо применить силу (см. принцип Антона Петрова). Еще И. Пересветов отождествлял «грозу» и «правду» и писал, что без «грозы не мочно в царстве правду ввести». Тем не менее, по языческим представлениям, одолеть зло на земле невозможно (Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1987. С. 464).

ПРАВЯЩАЯ ЭЛИТА — особый тип социальной элиты, особая группа лиц, сосредоточившая в своих руках высшую власть, высшие функции управления, направленные на интеграцию общества. П. э. Составляет совместно с народом дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Она — носитель формы самосознания общества, необходимого для решения медиационной задачи. В условиях раскола, в постоянно меняющейся, крайне неустойчивой ситуации при постоянной опасности инверсии, переходов от одного этапа к другому, от одного предкатастрофического состояния к противоположному П. э., в отличие от духовной элиты, вынуждена решать прежде всего оперативные повседневные проблемы. П. э., постоянно находясь между инверсиями, не в состоянии действовать по разработанному на длительный срок плану. Она постоянно следует хромающим решениям, от одной крайности к другой. Например, «Петр просто делал то, что подсказывала ему минута, не затрудняя себя…. отдельным планом, и все, что он делал, он как будто считал своим текущим очередным делом» (В. О. Ключевский). Это можно рассматривать как модель поведения П. э. всех последующих этапов обоих глобальных периодов. П. э., балансируя на инверсионных волнах, постоянно находится между двумя смертельными опасностями. Первая — в отпадении от народа, т. е. возможности существенно разойтись с ним в ценностях и целях, например, став в его глазах воплощением мирового зла, что, возможно, будет сопровождаться разоблачением тайны. Этот процесс, который может привести к потере способности П. э. Решать медиационную задачу, стимулируется основным заблуждением массового сознания, верой в Моисеев жезл. В действительности слияние народа и власти — лишь миг, который проходит, и власть может оказаться совершенно беспомощной, пытаясь подвигнуть народ на решение бесконечных задач. Вторая опасность, которая грозит привести к тем же последствиям, заключается в партиципации, т. е. в стремлении власти слиться с народом, проникнуться почвенными, догосударственными иллюзиями, верой, в способность народа после ликвидации бюрократии навести полный порадок, достичь изобилия и т. д. Это стремление стимулируется основным заблуждением интеллигенции. За это проникновение в П. э. ценностей массового сознания она расплачивается ослаблением связи с духовной элитой, полным разрывом с ней, снижением уровня принятия решений, инфантильностью (Соборнолиберальный идеал). Между П. э. и почвой нет достаточно мощного промежуточного слоя, нет достаточно развитых сословий, которые могли бы быть основой для наведения мостов между ними. В расколотом обществе П. э. оторвана от почвы прежде всего из-за слабости массового государственного сознания, в силу традиционной опасности своими действиями, своим существованием вызвать в массовом сознании в кризисной ситуации дискомфортное состояние, стимулировать удар косой инвер сии. В связи с этим отношение П. э. и почвы немыслимо без идеологии, которая пытается истолковать государственность в представлениях массового сознания (например, царь — это патриархальный батюшка), Это заставляет П. э. жить двойной жизнью, говорить на эзотерическом и экзотерическом языке, Культурный облик П. э. в условиях второго глобального модифицирированного инверсионного цикла оказывается под влиянием двух в известном смысле противоположных факторов. С одной стороны, П. э. развивается под воздействием массового сознания, являющегося носителем традиционалистского менталитета при возрастании влияния умеренного утилитаризма. С другой стороны, П. э. движет жизненная потребность в культивировании культуры, обеспечивающей государственность и модернизацию, что неизбежно толкает ее к либеральным ценностям, к высшей культуре, которая постоянно перерабатывается, превращается в средство решения проблем расколотого общества. Соотношение между этими элементами постоянно изменялось. В первом поколении П. э. господствовали представления о победе рабочего класса, наследника мировой культуры и техники, носителя народовластия. Здесь скрывалось стремление использовать западную буржуазную культуру (впрочем, при одновременном избиении ее носителей). Однако поднявшаяся по капиллярам власти та часть почвенных сил, которая оказалась способной к организационной работе, несла в себе архаику, феодальные ценности, ограниченные, однако, сохранением ценностей государственности. Это привело к созданию высшего руководства в культурном отношении близкого к субкультуре архаичного локального мира, но не тождественного ей. На седьмом этапе (перестройка) господствующее влияние приобрела либеральная культура. При этом остро встает проблема синтеза ее ценностей с ценностями массового сознания. Важнейшей проблемой, составляющей элемент решения П. э. медиационной задачи, является постоянная интерпретация туманного содержания массового сознания, прежде всего направленности массовых инверсий, прогноз развития нравственных идеалов. Ошибки в этой области могут обернуться катастрофой.

ПРАЗДНИК — особого типа инверсия, характеризуемая элементами условности, относительной подконтрольности. П. выступает как двойник дуальной оппозиции, например, праздничная инверсия царя и раба является двойником дуальной оппозиции верха и низа в обществе. П. - модель культуры в самой культуре, которая позволяет моделировать возможные варианты преодоления социальной дуальной оппозиции, служит тренажом, предостережением, хранителем вариантов и т. д. П. позволяет постоянно проигрывать механизмы культуры, одновременно углубляя некоторое критическое к ней отношение, способность соблюдать границы своих действий. П. приобщает человека к дуальной природе мира культуры, к оборотнической, инверсионной логике. Одновременно П. оказывает тормозящее влияние на реальную инверсию, обнажая разрушительный характер масштабной социальной инверсии (нарушение запретов, оргии и т. д.). П., следовательно, не только приобщает человека к инверсии, но и к ее последствиям, к пресыщенности, утомлению, к ее негативной оценке. П. помогает прикоснуться к обратной стороне бытия, поддерживает в человеке способность видеть границы культуры. Однако синкретическое сознание не всегда достаточно последовательно отличает П. от основной дуальной оппозиции. Поэтому П. может превратиться в побоище, скоморошество, в разбой и т. д. П. может превратиться в массовое социальное действие (революция — праздник угнетенных). Во многих случаях трудно даже чисто теоретически расчленить эти уровни дуальной оппозиции, например, когда речь идет о погроме, бунте. Недаром бунт может угаснуть сам собой, баррикады опустеть, П. - окончиться (Прости, батюшка, бес попутал). Некоторая неопределенность границы праздничной инверсии и массовой социальной инверсии имеет место всегда. Это видно и в условиях массового алкоголизма и наркомании, когда эти типы вызываемого на физиологическом уровне праздничного состояния выходят за социально приемлемые в данном обществе границы и превращаются в шабаш, усиливающий дезорганизацию, рост дискомфортного состояния.