Сорок два свидания с русской речью - Новиков Владимир Иванович. Страница 21

Привет из Орфографополя!

Такой город придумал знаменитый языковед Михаил Викторович Панов в своей книге «И все-таки она хорошая! Рассказ о русской орфографии, ее достоинствах и недостатках» (1964). В Орфографополе (ударение как в «Севастополе») пишут по правилам. А по соседству размещается Какографополь («какос» по-гречески — плохой, дурной), где пишут как придется, как в голову взбредет. Название книги на обложке было дано в двух вариантах, один из них ради шутки выглядел так: «И фсё-тки она харошая».

Гротескный образ Какографополя оказался, увы, пророческим. Такой город выстроился и укрепился в новой стране Интернет. Заглянешь в Живой Журнал — там такое «како» стоит, что хоть святых выноси! Вместо «автор» пишут «аффтар», вместо «еще» — «есчо». Естественно, никаких ограничений на мат, причем похабные слова тоже пишутся с ошибками. Сквернословие и сквернописание идут рука об руку. Один литератор надумал слово «жизнь» писать как «жызнь», пытаясь таким способом выразить некую концепцию. Ничего он не выразил, кроме несостоятельной претензии на оригинальность.

Юзеры и «аффтары»! Вы хотели довести ситуацию до полного абсурда? Уже довели. Лично я уже никакие «блоги» не посещаю. Трудно оперировать клавиатурой и мышью одной рукой, когда другая занята: приходится постоянно зажимать нос.

Сколько ни валяйся в грязи, мыться все равно придется. И все дороги, все творческие и культурные пути неминуемо ведут в Орфографополь. Город с разумными законами и увлекательной историей. А где история, там и мифы. Некоторые из них заслоняют правду, и тут необходимо просвещение.

Займемся ликбезом в связи с популярным мифом о том, что большевики в 1918 году ввели «свою» орфографию. На самом деле реформа русского правописания готовилась классиками отечественного языкознания задолго «до того». Первый ее проект обсуждался еще в 1912 году. Радикально настроенный академик Фортунатов предлагал даже писать «ноч» без мягкого знака и «чорный» вместо «черный». После его смерти академик Шахматов в 1917 году предложил от этих двух крайностей отказаться, а остальные одиннадцать пунктов оставить. Их и утвердили потом декретом Совнаркома. Замена «ятя» на «е», упразднение «фиты» и буквы i, отказ от твердого знака в конце слов после согласных — все это были меры абсолютно необходимые и неизбежные.

Тем, кто тужит по дореволюционной орфографии, я предложил бы для эксперимента написать с ее соблюдением хотя бы пару фраз. Вы знаете, где писать «ять», а где «е»? Вот то-то и оно. Гимназисты специально заучивали стишок про «бело-серого бедного беса», где все слова были с «ятем». А сейчас… Газета «Коммерсант» завела себе стилизованный логотип «Коммерсантъ» в память об одноименном дореволюционном издании и условным своим сокращением сделала «Ъ», то есть твердый знак (который, как известно, называется «ер»). Что ж, в этом есть некоторая оригинальность, культурно-знаковая игра. Но что выяснилось? Многие журналисты в своей устной речи именуют символ «Ъ» «ятем»! Грамотеи, ничего не скажешь! А владельцы одного московского ломбарда украсили свое заведение вывеской «ЛомбардЪ», то есть хотели твердым знаком на конце слова блеснуть, а нарисовали «ять», и у них получилось какое-то нелепое «ломбарде».

А еще одна смешная история приключилась с фильмом Никиты Михалкова «Сибирскiй цирюльникъ» — да, именно так было в титрах подано его название. Две орфографических детали изображены верно: «i» в окончании прилагательного, твердый знак на конце у «цирюльника». И все равно неправильно! Это слово писалось с «ы» после «ц», причем не только до революции, но и вплоть до 1956 года, когда в правила русского правописания в последний раз были внесены небольшие и очень тактичные поправки.

И сейчас, полвека спустя, кое-какие мелочи в наших правилах стоило бы подчистить. Скажем, школьников учат писать: «пол-лимона», «пол-яблока», но «полмандарина». А почему бы не привести к единой системе? Вот я написал: «пол-мандарина». Вас это шокирует? Или запутанный вопрос со сложными прилагательными: «научно-исследовательский» пишется через дефис, а «естественнонаучный» — слитно. Разве не естественнее, не ближе к духу языка и к здравому смыслу было бы написание «естественно-научный»? А какая морока — различать «н» и «нн» в отглагольных бесприставочных прилагательных и причастиях! «Жареный карась», но — «жаренный в сметане карась». Не сделать ли в обоих случаях одно «н»?

Вот такого рода деликатные изменения предложила обсудить несколько лет назад Орфографическая комиссия Института русского языка. Но вместо того, чтобы это все спокойно и компетентно обмозговать, некоторые товарищи завопили: «Караул!» и стали выступать против мифической «реформы русского языка»…

Внимание! «Реформа языка» невозможна по определению — так же, как «реформа» простых чисел или «реформа» химических элементов. Язык по природе своей реформированию не поддается. Мы можем варьировать только его графическую одежду, но тело останется нетронутым. Разоблачители пресловутой «реформы языка» будут уже в недалеком будущем выглядеть так же, как тот персонаж Аркадия Райкина, что выступал с речью «Генетика — продажная девка империализма».

Орфографополь, как всякий город, развивается. И его сознательным гражданам еще предстоит принимать частичные поправки к закону. Чтобы сохранить его как целое.

Наши шиболеты

Роман «Евгений Онегин» входит в школьную программу. Но, положа руку на сердце, я с трудом представляю подростка, которому в этом произведении понятно каждое слово. Что, например, означают такие строки десятой главы: «Авось, о Шиболет народный, //Тебе б я оду посвятил…»? Вопрос на засыпку. Если включить его в ЕГЭ — все школьники как один провалятся.

А за странным словечком — увлекательный сюжет… Разберемся не спеша. Пушкин любил удивлять читателей, систематически занимался языковым расширением. То простонародное слово вставит, то разговорное, то научное, то заморское. «Шиболет» — вообще древнееврейское, и наш национальный гений первым начертал его родной кириллицей. Почерпнул он его у Байрона, в поэме «Дон-Жуан». Там «shibboleth» означает «примета для опознания», «тайный пароль». Лорд Байрон национальным паролем, «шиболетом» англичан самокритично назвал ругательство «god damn» («черт побери»), Александр Сергеевич о своем родном народе был лучшего мнения. Главной чертой русского человека он считал беззаботность и в качестве национального символа выбрал «авось». Помните, как «понадеялся поп на русский авось», заключая с Балдой крайне рискованный контракт?

В английский же язык «шиболет» пришел из Библии. Откроем в Ветхом Завете «Книгу судей израилевых» — и найдем там жестокую историю о вражде галаадских жителей с ефремлянами. Галаадитяне перехватили переправу через Иордан, и каждому, кто хотел попасть на другой берег, учиняли проверку, заставляя произнести на своем языке слово «колос». Ефремлянин тут же попадал в лингвистическую западню. «Они говорили ему: „Скажи: шибболет“, а он говорил: „Сибболет“, и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, заколали у переправы чрез Иордан. И пало в то время из ефремлян сорок две тысячи».

Ужас! Бороться за чистоту языка и правильность произношения таким варварским способом, конечно, не стоит. Но культура нуждается в своих паролях, в шиболетах. Кто-то должен стоять на страже интеллигентной, благородной речи. И всякого претендента на престижный статус проверять при помощи контрольных слов. За ошибки никого закалывать не станем, но строго откажем ему в праве считаться представителем элиты.

Например, у входа в храм русского языка мы задержим Ксению Собчак, которая говорит с телеэкрана: «Одеваю платье». Скажем ей: нет, вы — не леди, речь у вас плебейская. Вам стоит взять курс уроков родного языка — так, как Элиза Дулитл захотела поучиться у профессора Хиггинса, чтобы потом устроиться в приличный цветочный магазин. Пусть вас научат говорить правильно: «надеваю платье».