Будь по-твоему, Алекс... - Кэссиди Карла. Страница 22

Они нашли Шермана на заднем дворе. Баран методично пережевывал листья молодых саженцев помидоров, которые выращивала и берегла как зеницу ока Эдна.

– О Шерман, Шерман, если Эдна застукает тебя за этим занятием… ты – труп! – воскликнула Ханна. Они оттащили барашка обратно в загон. Там Алекс подобрал с земли обрывки веревок.

– Он перегрыз их, – объявил Алекс и в качестве доказательства показал Ханне измочаленные веревочные концы. – Нужно серьезно подумать о каком-нибудь более надежном способе удерживать его в пределах ограды. – Он окинул двор хмурым взглядом. – Может, стоит поместить его вместе с лошадью? Уж деревянный забор-то он не перегрызет.

– Забор, конечно, Шерману не по зубам, – согласилась Ханна, – только вон там сломано несколько планок. – Она указала на дальний конец покосившегося, скрытого густым кустарником забора. – Шерман запросто сможет пролезть в дыру.

– Тогда… тогда я возьму и починю твой забор! – весело заявил Алекс, закатывая рукава рубашки и энергично потирая руки.

– О, Алекс, если я позволю тебе поработать над забором, меня замучают угрызения совести! – запротестовала Ханна.

– А почему? Ты хочешь, чтобы Шерман продолжал вырываться на свободу и перессорил тебя со всей округой? – Ханна не нашлась что ответить, и Алекс усмехнулся. – Будет тебе, дай, в конце концов, мужику покрасоваться перед тобой с молотком! Быстренько неси инструменты и гвозди, и я превращу твой забор в конфетку.

Ханна рассмеялась.

– Уговорил. Подержи Шермана, а я схожу за инструментами.

Алекс крепко ухватился за кожаный ошейник Шермана, и тогда Ханна отправилась в сарай.

– Только попробуй еще раз удрать и причинить Ханне неприятности! Тогда я смогу заставить себя полюбить тушеную баранину, – шепотом пригрозил Алекс Шерману, который моргал на солнце с совершенно равнодушным видом невинной овцы.

Когда Ханна вернулась с кучей инструментов в руках, Алекса поразило неожиданное открытие: какими пустыми и безрадостными были бы каникулы без этой невероятно прекрасной, невероятно нежной и доброй женщины. Раньше его отвращала сама мысль провести две недели в абсолютном бездействии, но потом он встретил Ханну, и… мир превратился в сказку. Проведенные в ее обществе дни пролетели незаметно, и отпуск Алекса близился к концу. Странно, он совершил столько необъяснимых поступков… Встречаясь со своими прежними пассиями, Алекс всегда строил тщательно продуманные планы свиданий, не желая проводить с женщинами и минуту впустую. С Ханной все было иначе. Он просто наслаждался ее обществом, наслаждался тишиной и тихими разговорами о прошлом. Алекс полюбил делиться с ней своими мечтами и надеждами на будущее и, в свою очередь, внимательно выслушивать ее мечтания. Для Алекса было высшим блаженством просто находиться подле Ханны, ему даже в голову не приходило требовать большего. Теперь Алекса почти отвращала мысль, что завтра ему придется вернуться на работу.

Когда Алекс спохватился, что ему пора отправиться домой и подготовиться к завтрашнему рабочему дню, уже наступил вечер. К тому времени они объединенными усилиями починили забор и благополучно препроводили Шермана в соседнее с лошадью Гарриет стойло. Теперь уставшие от трудов Ханна и Алекс отдыхали на ступеньках веранды и смотрели, как исчезает за горизонтом огненный диск солнца.

– Мне нужно идти домой, – промолвил Алекс, но продолжал неподвижно сидеть, прислонившись к деревянному косяку.

– Иди, а мне нужно отпечатать несколько планов лечения больных на завтра, – согласилась Ханна и тоже не сдвинулась с места. Они сидели так близко, что соприкасались плечами. Небо на западе превратилось в огромную палитру оранжевых и розовых оттенков, которые раскрасили сумерки акварельными пурпурно-оранжевыми разводами. Долгую минуту Алекс и Ханна молчали, завороженные великолепием вечернего неба, потом Алекс произнес:

– Завтра я вновь приступаю к работе. – Едва он вымолвил эти слова, последние солнечные лучи пропали за горизонтом, а теплые сумеречные небеса приобрели унылый фиолетово-серый оттенок.

– О! – только и смогла проговорить Ханна, с трудом скрывая разочарование. Господи, почему он возвращается к работе именно сейчас?.. Она не была готова к столь быстрому завершению их знакомства, ведь они только-только достигли гармоничных и доверительных отношений.

– Ханна… – Требовательными пальцами он приподнял ее подбородок и заглянул в расстроенное лицо. – Ханна, я всего-навсего возвращаюсь на работу, а не переезжаю в Африку.

– Знаю. – Ханна вымученно улыбнулась. Она понимала логику происходящего: настало время Алексу вернуться в свое кресло начальника. Но она смертельно боялась, что привычный корпоративный мир заставит его отказаться от их непритязательной дружбы. Выстоит ли воспоминание о ней в сознании Алекса, не затмит ли ее скромный образ суматоха деловых переговоров, заседаний и ланчей?

Алекс нежно поцеловал Ханну в кончик носа и поднялся на ноги, увлекая ее за собой.

– Мне страшно представить, насколько перегруженным окажется мое завтрашнее расписание – как-никак это будет мой первый день на работе после двухнедельного отсутствия, но я обязательно позвоню тебе.

Она кивнула.

– Тогда поговорим завтра?

– Поговорим, – согласился Алекс, потом наклонился и поцеловал ее. Прильнувшие к ее губам губы были теплыми и ласковыми, и Ханне безумно захотелось растаять, раствориться в крепких объятьях Алекса и никогда больше не расставаться с ним. Но Алекс почти немедленно отстранился и улыбнулся, глядя на нее с высоты своего роста. Когда он уходил, на его губах продолжала играть ласковая улыбка.

Провожая взглядом этого высокого темноволосого мужчину, Ханна дотронулась дрожащими пальцами до своих губ в отчаянной попытке навечно сохранить память о поцелуе Алекса. В ней поселилось страшное предчувствие, что только этим воспоминаниям придется согревать ее на протяжении долгих одиноких ночей, когда Алекса не будет рядом… если ее опасения подтвердятся, и возвращение Алекса к работе станет началом конца их короткой, но успевшей смутить покой Ханны дружбы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ханна помахала вслед автомобилю, который с нарастающей скоростью удалялся от ее дома. Сегодня она провела с Кристофером последний сеанс терапии, и сейчас, как всегда при прощании с очередным пациентом, ее затопила лавина смешанных чувств. Радость от успешного завершения курса лечения тесно переплелась с непреодолимой грустью расставания.

Кристофер был так называемым неблагополучным ребенком. Воспитанный работающей матерью-одиночкой, он связался с дурной компанией и начал пить. Ханна быстро вычислила причину его неожиданного пристрастия к алкоголю: мальчику сильно недоставало материнского внимания. Чтобы содержать себя и сына, его матери приходилось крутиться на двух работах, но, к счастью, она прислушалась к советам Ханны, уволилась с вечерней работы и стала проводить освободившееся время с Кристофером. За прошедшие с той поры три месяца Крис чудесным образом избавился от пагубных привычек.

Ханна вздохнула и зашагала к дому. Она нисколько не удивилась, когда увидела на веранде Эдну.

– С вами все в порядке? – услышала она ее требовательный вопрос.

Ханна кивнула и облокотилась о перила.

– Крис окончательно помирился с матерью. Теперь у них все будет хорошо.

Пожилая матрона прищурилась и критически посмотрела на Ханну.

– А с вами-то что будет? В кого вы превратитесь, если будете продолжать не спать ночами и не есть, а клевать словно птичка?

– Со мной все в порядке, просто я немного нервничаю и все. – Ханна присела на ступеньку.

– Все из-за соседских нападок, да? – спросила Эдна и, по-стариковски кряхтя, уселась рядом с Ханной.

– Я ничего не могу с собой поделать: вся как на иголках. За прошедшую неделю Эдвард дважды звонил и высказывал недовольство поступающими на меня жалобами. А я так надеялась, что теперь, когда Шерман надежно упрятан за забор, соседи успокоятся… Остается только гадать, сколько продержится Эдвард, прежде чем его терпение лопнет, и наше выселение станет вопросом времени.