100 великих загадок истории - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 107

В те времена «худородному» удержаться на вершине власти без жестокости было почти невозможно, но Годунов удержался. Его опорой был свояк (муж сестры) царь Фёдор, а посему Борис должен был беречь его как зеницу ока, ибо со смертью Фёдора окончилась бы и жизнь не только Годунова, но и его сестры Ирины — врагов у соправителя хватало с избытком! Годунов действительно берёг Фёдора как мог, но и Дмитрия, сына Грозного и Марии Нагой, он тронуть не мог по двум причинам:

1) в случае смерти царевича враги Годунова, даже не найдя явных улик, сумели бы если не свергнуть его, то поколебать его влияние в стране;

2) Борис Годунов, прошедший «школу» опричнины и будучи зятем Малюты, тем не менее жестокостью не отличался. Историки это заметили — своих злейших врагов Борис в худшем случае насильно постригал в монахи или ссылал. Казней «по политическим мотивам» в бытность его соправителем практически не было.

Чтобы успешно противостоять интригам многочисленных врагов, Годунов должен был обладать недюжинным умом, который он явно имел. Но одного ума недостаточно — нужна была точная информация о настроениях Шуйских, Мстиславских и многих других, чтобы вовремя «нейтрализовать» их постригом или ссылкой, не доводя дело до возможного кровопролития. Годунов информацию должен был получать — её могли поставлять хорошо оплачиваемые осведомители из боярского окружения, что позволяло Борису быть в курсе замыслов своих противников и вовремя их пресекать. Иван Грозный, умирая, передал трон Фёдору, а младшему Дмитрию выделил удельное княжество со столицей в Угличе. Нельзя исключать, что здесь не обошлось без «подсказки» хитроумного Бориса, но этого вопроса касаться не будем.

Мария Нагая с сыном Дмитрием и многочисленной роднёй отбыла в почётную ссылку. Ей даже не позволили присутствовать на коронации Фёдора в качестве ближайшей родственницы, что было огромным унижением. Уже это могло заставить Нагих затаить зло на Бориса и иже с ним. Годунов понимал, что семейство теперь уже бывшей царицы представляет для него реальную угрозу. Для надзора за Нагими он прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского, наделённого очень большими полномочиями. Нагие лишились в результате этого почти всех прерогатив, которыми они обладали в качестве удельных князей, в том числе и контроля над доходами, поступавшими в удельную казну. Это могло ещё более усилить их ненависть к царскому соправителю, ибо удар по карману очень болезненный.

Теперь же осмотрим место и обстоятельства происшествия, но сначала глазами современников.

Полдень 15 мая 1591 г., суббота. День жаркий. Мария Нагая вернулась с сыном из церкви с обедни. Она прошла во дворец, а сына отпустила погулять во внутренний дворик. С царевичем были: мамка (нянька) Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четверо мальчиков, в том числе сыновья кормилицы и постельницы. Самым старшим из детей был сын Колобовой — Петрушка (Пётр). Дети играли в «ножички», но играли не ножом с плоским лезвием, а «сваей» — тонким стилетом четырёхгранной формы, предназначавшимся для колющих ударов. Царевич Дмитрий страдал «падучей» болезнью (эпилепсией), и приступ начался, когда в его руке была свая-стилет, и, падая, Дмитрий напоролся на остриё горлом. Подбежавшая Арина Тучкова схватила царевича на руки и, по её словам, «на руках его не стало». Мальчики были перепуганы, и Петрушка Колобов, как старший, бросился во дворец сообщить Марии о трагедии. Но далее произошло странное. Выскочившая во двор из-за обеденного стола Мария, вместо того чтобы как всякая нормальная мать броситься к сыну, схватила полено и обрушила его на голову мамки Волоховой, с силой ударив её несколько раз! Волохова упала с разбитой головой, а Мария при этом кричала, что царевича зарезал Осип Волохов, сын мамки.

Нагая велела ударить в набат. Угличане бросились ко дворцу, примчался и дьяк Битяговский. Он попробовал прекратить бить в колокола, но звонарь заперся на колокольне и в звонницу дьяка не пустил. Осип Волохов появился около дворца вместе с прибежавшими жителями — он явно находился где-то недалеко, возможно, у своего свояка (мужа сестры) Никиты Качалова. Мария Нагая продолжала кричать, что Осип — убийца Дмитрия. Окровавленная Волохова умоляла Нагую «пощадить сына». За шурина заступился и Качалов, но тщетно — возбуждённая толпа начала самосуд. Качалов, дьяк Битяговский, его сын и несколько человек, пытавшихся успокоить толпу, были убиты. Осип Волохов сначала пытался укрыться в доме Битяговского, а затем в церкви, куда отнесли тело царевича, но его вытащили оттуда и убили. Он был последним, пятнадцатым, убитым из числа тех, кто погиб в результате самосуда.

Следственная комиссия из Москвы прибыла в Углич 19 мая. Учитывая тогдашние скорости передачи информации и передвижения, можно считать, что Москва отреагировала на трагедию практически мгновенно. Но главное: во главе следственной комиссии был Василий Шуйский, незадолго до этого вернувшийся из ссылки, куда он попал по воле Бориса Годунова. Как считают историки, назначение Шуйского главой комиссии санкционировала Боярская дума, но предложение об этом могло исходить от Годунова — Борис понимал, что смерть Дмитрия обязательно припишут ему. Поэтому он и мог предложить кандидатуру Шуйского, нисколько не сомневаясь, что тот будет «землю рыть», чтобы найти хоть малейшую зацепку для обвинения Годунова в смерти Дмитрия — это был гениальный ход человека невиновного в убийстве царевича!

В комиссию, кроме Шуйского и различных мелких чинов, входили окольничий Клешнин, думный дьяк Вылузгин, церковь направила для надзора за следствием митрополита Гелвасия. Расследование велось максимально тщательно, были опрошены сотни людей. Допросы происходили публично, во дворе Кремля, в присутствии десятков и сотен (быть может) любопытных. При таком ведении дела фальсификация показаний и давление на свидетелей были полностью исключены — члены комиссии придерживались, если выражаться современным языком, различной политической ориентации и каждый зорко следил за каждым, готовясь воспользоваться любой оплошностью. Главными свидетелями гибели царевича были четверо мальчиков, мамка Волохова, кормилица Тучкова, постельница Колобова. Их показания и легли в основу заключения комиссии о гибели Дмитрия в результате несчастного случая, и это тогда, в 1591 г., признала вся Россия! 400 лет изучали историки «угличское дело», и никто не обращал внимание, что на вопрос следователей мальчикам: «Хто в те поры за царевичем были?» (Кто был рядом в момент происшествия?), мальчики дружно отвечали, что только они четверо, «да кормилица, да постельница!». Вот так — Василису Волохову они не упоминали и, следовательно, её не было рядом в момент гибели Дмитрия! Где же она была?

Мария Нагая допросам не подвергалась — следователи не рискнули допрашивать пусть бывшую, но всё же царицу, но известно, что Мария и её брат Андрей в момент гибели царевича сидели за обедом. Им прислуживали трое видных служителей двора экс-царицы — подключники Ларионов, Гнидин и Иванов, а также стряпчий Юдин. Этот стряпчий (что-то вроде официанта) оказался восьмым свидетелем, кто видел происшедшую во дворе трагедию. Остальные трое не видели и узнали обо всём, только когда вбежал Петрушка Колобов. За царским столом прислуживали стряпчие и стольники, но отнюдь не подключники. Они хозяйственники, так сказать, «замы» ключника (завхоза, администратора, управляющего). Пусть Мария в почётной ссылке под жёстким надзором Битяговского, но она всё же царица, и что-то нигде не сказано, что дьяк «контролировал» доходы Нагих так, что у царского стола вынуждены прислуживать подключники вместо стряпчих и стольников из-за нехватки денег на жалованье слугам!

Стряпчий по рангу младше подключника, и Юдин должен был смотреть за обедающими Марией и Андреем, чтобы вовремя успеть прислужить. Он же глазел в окно на играющих детей, хотя рядом с ним прислуживали слуги более высокого ранга — на это даже комиссия Шуйского не обратила внимания.

Юдин сказал на следствии, что видел, как мальчики играли и как царевич «накололся на нож», но следователи так и не смогли установить точный момент, когда царевич нанёс себе рану в горло. Этого не видел никто из присутствующих.