США: История страны - Макинерни Дэниел. Страница 74

Такие крупномасштабные конгломераты получили название «трестов». Со временем тресты стали возникать практически во всех отраслях – от мясоконсервной промышленности и до производства электричества, резины, сахара и табака. К началу XX столетия подобные гиганты с монополистическим или олигополистическим контролем над рынком стали обычным явлением в экономической жизни Америки. Вот пример: в 1904 году всего 1 % американских компаний обеспечивал до 40 % промышленного производства. Как заявил Джон Рокфеллер, «время индивидуального соревнования осталось в прошлом». Настало время концентрированного богатства и власти.

К несчастью, все великаны – будь они хоть в человеческом, хоть в экономическом обличии – имеют общий недостаток: они чересчур неустойчивы. Слишком уж высоко у них расположен центр тяжести; чтобы сохранять равновесие, им требуется исключительно твердая почва под ногами. Консолидированные компании нуждались в устойчивом рынке, дабы минимизировать риски и обеспечить необходимую прибыль. Однако стабильность – как раз то, чего никакая экономика не может гарантировать. Напрасно корпоративная Америка сделала ставку на гладкий, бесперебойный ход развития! Очень скоро она обнаружила, что во весь опор несется по «русским горкам» рыночных неожиданностей. Бурные подъемы перемежались катастрофическими падениями. Кризисы сотрясали американскую экономику с периодичностью часового механизма. Первый возник в 1873 году, он повторился в 1884 году, затем – в 1893 году и снова в 1907 году. От десятилетия к десятилетию деловая активность колебалась в пределах 15–20 %. Самой страшной стала депрессия 1893 года: уровень деловой активности снизился на 30 %; 200 железнодорожных компаний объявили себя банкротами; цены на сельскохозяйственную продукцию упали на 20 %; и примерно 20–25 % всех рабочих остались без работы. Вместо нормального производства со стабильными ценами, устойчивым рынком сбыта и сырья крупный бизнес получил нечто совершенно противоположное. Он вынужден был мириться с циклически развивающимся рынком – когда ходящим по кругу, когда совершающим немыслимые кульбиты. Огромные тресты, одержавшие победу над мелкими конкурентами, оказались бессильными перед лицом более сильного врага – безликих и непредсказуемых рыночных трендов.

Урбанизация

Развитие крупного, концентрированного бизнеса сопровождалось процессом урбанизации Америки. В 1860–1910 годах количество городов в стране резко возросло – с 400 до 2200. Параллельно шел процесс укрупнения городов: многие из них удваивали свое население каждое десятилетие. Если в 1860 году лишь два города могли похвастать населением в полмиллиона человек, то к 1910 году таких городов стало уже восемь. Сельское население Соединенных Штатов удвоилось за означенный период, но городское население за тот же период увеличилось в семь раз. Накануне гражданской войны лишь 20 % всех американцев проживали в городах, к 1890 году таковые составляли уже 33 %, а к 1910 году эта цифра выросла почти до 50 %. В одном только Нью-Йорке начала XX столетия проживали 4,6 % всего населения Соединенных Штатов.

Флэтайрон-билдинг в Нью-Йорке

Подобный впечатляющий рост объяснялся скорее технологическими, а не социальными причинами. В послевоенные годы большинство мануфактур перешло с водной на паровую энергию. В связи с этим отпала необходимость располагать производство на берегах рек, теперь можно было строить фабрики где угодно. Лучше всего там, где сходились транспортные магистрали, где наблюдалось скопление капиталов, рабочих рук и рыночных площадей. То есть в крупных городах. Города предлагали широкие экономические возможности для развития крупномасштабного производства. Процесс централизации и урбанизации фабрик шел за централизацией и урбанизацией населения.

Во всем западном мире процесс возникновения современных крупных городов сопровождался серьезными проблемами, однако в Соединенных Штатах он протекал особенно трудно. Американские правители оказались совершенно не готовыми к такому бурному процессу урбанизации. Сам внешний вид американских городов – беспорядочных, перенаселенных торговых центров – свидетельствовал о том, что никто не заглядывал в будущее, никто всерьез не размышлял над их организацией и архитектурой. В условиях, когда частная застройка превалировала над общественными интересами, городское планирование оставалось всего-навсего прекрасной мечтой. Правительственные чиновники выказали полную беспомощность перед внезапным нашествием промышленных предприятий и огромных людских масс. Последствия оказались трагическими для населения: сравнительно небольшие города с их ограниченными возможностями стали средоточием безмерной нищеты и лишений.

Как правило, горожанам приходилось довольствоваться ветхим, тесным и дорогостоящим жильем. Это могли быть небольшие домишки на одну семью, либо дома побольше, поделенные на тесные клетушки, либо убогие меблирашки, тесно облепившие улицы. В Ист-Сайде, в Нижнем Манхэттене, где плотность населения побивала все мировые рекорды, люди ютились в 4-8-этажных многоквартирных домах практически без всяких удобств. На каждом этаже располагалось по четыре квартирки – темных, душных и, естественно, без ванных и прочих благ цивилизации. Вообще, до конца XIX века города страдали от недостаточного водоснабжения и отсутствия канализации. Некачественная дренажная система приводила к тому, что и в начале XX века во время сильных дождей нечистоты переполняли выгребные ямы и канавы и щедрым потоком текли по городским улицам. Сами улочки – узкие, с загаженными, разбитыми мостовыми – были запружены пешеходами и конными экипажами. На фабриках и в жилых домах использовался каменный уголь, так что небо застилали клубы черного дыма, которым вынуждены были дышать горожане. Впрочем, тогда мало заботились об экологии, куда большую опасность представлял разгул преступности в городах. Воровство, проституция и систематические погромы, направленные против национальных меньшинств, делали жизнь в городах весьма небезопасной.

Подобные ужасающие условия стали результатом не только слабого планирования, но и недостатка власти в городах. Как правило, полномочия муниципальных правительств определялись легислатурами штатов, в которых традиционно доминировали представители сельских регионов. Не желая делиться политической властью с набиравшими силу городами, правительства штатов намеренно ограничивали возможности муниципальных властей.

Однако, как известно, природа не терпит пустоты. И городские политики, вынужденные управлять беспорядочным, оппортунистически настроенным людским муравейником, восполняли недостаток легитимной власти при помощи неофициальной организации, получившей название «политической структуры». Эти структуры, подчинявшиеся попеременно то республиканцам, то демократам, стали характернейшим признаком американских городов. Они строились по привычному иерархическому принципу. На верхушке сидел «босс», дергавший за ниточки и приводивший в действие весь механизм. Именно он распределял городской бюджет, решал вопросы комплектования, определял городское законодательство – и, соответственно, получал самые крупные взятки. Еще бы, ведь от решения этого человека зависело, куда уйдут самые выгодные городские контракты, по каким правилам завтра будут жить горожане, насколько строгими или, напротив, снисходительными окажутся судьи на очередном судебном разбирательстве. Весь город был поделен на районы, в которых властвовали представители «босса». В их функции входило обеспечивать необходимые голоса избирателей, и они решали эту задачу всеми правдами и неправдами. Они знали, где следует нажать, а где подмазать, предлагая нужным людям помощь в виде продовольствия и топлива, устройства на теплые местечки или снижения ренты. В мире, где простые люди, лишенные власти и богатства, вынуждены были полагаться на самих себя, «политическая структура» стала тем грубым механизмом, который обеспечивал относительный порядок и благосостояние общества. На рубеже двух столетий в городах остро ощущался дефицит власти, и любая структура, пусть даже основанная на коррупции, политических предпочтениях и личном фаворитизме, играла важную роль.