Безымянная империя. Дилогия (СИ) - Каменистый Артем. Страница 37

Отчаянный крик «Киты!!!» застал Тима за обедом. Побросав ложки на столе, матросы без заминок и комментариев кинулись наверх. Выскочив на палубу, Тим отшатнулся – капитан уже стоял здесь и орал почти в ухо:

– Поднять грот! Курс строго на юг! Приготовить вельботы!

Тим кинулся к третьему вельботу – здесь его место на охоте. Ухватил конец троса, подкинул его матросу, уже вскарабкавшемуся вверх. Тот, перекинув его через блок, спустил вниз. Тим крутанул петлю, накинул на крюк, уже приготовленный другим гребцом. Удачно – опередил народ на второй шлюпбалке на пару секунд.

– Молодец, новенький, не копаешься! – похвалил его подошедший гарпунер Уинли. – Вон они, красавцы!

Взглянув за рукой гарпунера, Тим увидел первых китов. Сперва он различил светлые фонтаны, испускаемые гигантами, лишь затем заметил мелькнувшую среди волн темную полосу китовой спины. Издалека трудно оценивать размеры, и Тима кит не впечатлил.

Гарпунер, наблюдая за китами, вдруг выругался, махнул рукой, пошел назад. Матросы разочарованно загалдели, Тим лишь выделил общее у всех слов: «Топляки!»

– Отбой! – с ноткой разочарования прокричал капитан и направился к своей каюте.

Тим, освободив вельбот от тросов, догнал Токса, уже топавшего доедать похлебку:

– Что произошло? Почему мы не стали охотится на этих китов?

– Это топляки, Тимур. Помнишь, я рассказывал тебе про китов, которые тонут? Вот это они и есть. Бесполезные твари. Жира, говорят, у них хватает, вот только нам его не взять. Убитый топляк быстро тонет; даже если успеть добуксировать его к кораблю, толку не будет: туша порвет цепи – они не удержат ее на борту. А если не порвет, то опрокинет корабль набок. Таких китов можно добывать лишь на мелководье. К гарпунному линю привязывают буек и ждут, когда туша поднимется от газов. Но под нами огромная глубина – ни один лот до дна не достанет. Нет, Тимур, охотиться на топляков здесь никак нельзя.

Тимур, скрывая разочарование, поплелся вниз за Токсом.

Бочки «Клио» и сегодня остались сухими.

* * *

Сегодня она наконец поспала. Короткого забытья, разумеется, не хватило для полноценного отдыха, но теперь хотя бы можно быть уверенной, что сегодня не потеряешь рассудок от изнеможения. Но даже эти жалкие часы сна, вырванные у ночи, ей пришлось делить с кошмарами.

Сегодня ей снился холод. Огромное море, скованное толстым льдом. Серебристые скалы того же льда будто клыками смотрят в небеса. Море подо льдом живет своей жизнью – словно дышит, отчего в ледяном поле открываются одни трещины и закрываются другие. В море есть жизнь: огромные создания снуют подо льдом, они убивают и умирают. Странная, но все же жизнь. А наверху жизни нет – лишь снег и лед и колючий ветер. Ветер несет снежинки, и те бьют по коже, как раскаленные гвозди. Бесконечное одиночество и безмолвие. Полная тишина – даже крик ее безмолвен. Ей не дают здесь кричать полноценно…

С этим криком и пришло пробуждение.

Сегодня она ночевала между корнями старого дерева, расстелив плащ на мягком мху. Лесной великан защищал ее сон, но от холода защитить не сумел – вот и подкрались кошмары. А может, и не кошмары – может, это голос пытается ей что-то показать. Так уже бывало.

Солнце уже поднялось, и она была здесь не одна. Но это ее не пугало – она не чувствовала опасности от того, кто стоял рядом. Он безобиден. А если не так, она легко с ним справится. Она уже привыкла убивать и делала это все лучше и лучше. Чтобы проследить ее путь из столичного трактира, не нужно быть следопытом – достаточно просто идти от трупа к трупу.

Пожилой, низенький крестьянин снял шапку, низко поклонился, уважительно произнес:

– Я – Итари, староста деревни Табарки. Прости, уважаемая, не знаю, как тебя называть.

Как ее сегодня зовут? Как? А не все ли равно? Ее сегодняшнее имя – пустой звук: завтра ее здесь уже не будет, и этого имени тоже не будет.

– Зовите меня Реда.

– Многих лет вам жизни в здравии, Реда. Дети пошли за ягодами, увидели вас – и сразу принесли мне весть, что в лесу магичка. Как жаль, что темнота застала вас в этой чаще, – вы совсем немного не дошли до нашей деревни. Лес этот дремуч, не стоило вам спрямлять путь – по дороге, может, и длиннее, зато гораздо удобнее.

Встав, девушка подняла плащ, отряхнула. Итари, разглядев прислоненное к дереву седло, удивленно выдохнул:

– Вы еще и седло с собой носите? Зачем?!

– Седло носит конь – я на нем сижу.

– Вы странствуете на коне? Первый раз вижу магичку с конем!

– Я… я не так давно повредила ногу, мне трудно даются долгие пешие прогулки.

– Простите, уважаемая Реда, мое неуемное любопытство. В нашу глухомань очень редко забредают такие, как вы. Я так счастлив, что просто растерялся. Вы позволите нам проявить гостеприимство?

– Да, позволю. Возьмите это седло и ведите меня в деревню.

Итари послушно ухватил седло, засеменил впереди:

– Уважаемая Реда, сейчас первым делом обед. Вкуснее сметаны, чем в Табарке, вы больше нигде не попробуете. Да и остальное у нас просто объедение! Вы, как я смотрю, гражданский маг?

– Разумеется. Или вам доводилось видеть странствующих боевых?

– Честно говоря, я и гражданских-то уже не видел четыре года. Совсем вы наши края позабросили. Мы, конечно, и без ваших много чего умеем, да вот только с семенной рожью совсем туго стало. Ну и с ячменем. Спасибо, что пшеницу на наших землях растить бессмысленно, пшеница – та вообще без магической обработки хорошего урожая не даст никогда. Мы, уважаемая, деревня маленькая, но найдем чем заплатить за вашу доброту. Очень надеюсь, что вы потратите время и поколдуете там по-своему над нашими мешками. Второй год мы уже семенное зерно в Стрычах закупаем. Там за него мало того что дерут втридорога, так еще и обмануть всегда норовят. На вид-то не понять, работали над ним маги или нет. Ведь это служба губернатора – уж они-то должны быть воплощением честности! Так нет же – последние жилы надрываем, сеем то, что купим, а в итоге на один мешок зерна получаем два мешка урожая! Вот никому в наше время верить нельзя! Черви навозные, а не люди, – последнее норовят бесплатно выгрызть! Ой, простите, уважаемая, за грубость. Случайно вырвалось!

– Постой.

– Что случилось, уважаемая Реда?

– Я умоюсь в этом ручье.

– Да зачем! Сейчас придем – я велю баньку пожарче истопить! Дочки мои вас веничками попарят с сенной трухой! У меня и березовые, и дубовые, и можжевеловые веники! Если какая хворь в вашей ноге и укрывается еще, так вмиг выйдет!

– Ручей отдельно – баня отдельно. День только начинается – думаю, успеем все.

С ногами у нее все в порядке, а вот выше… Вот уж не думала она, что передвижение на лошади будет таким болезненным. Вчера под вечер не выдержала – шла пешком.

– Эй, уважаемая Реда, а про коня-то позабыли! Где вы его оставили?

Стряхивая воду с ладоней, девушка пошла от ручья, на ходу безмятежно сообщила:

– Конь сам придет за мной в деревню, не беспокойтесь о нем. Пойдемте посмотрим на ваше зерно, баню и обед.

* * *

Руокс был десятником городской стражи Тувиса. Должность незначительная лишь на первый взгляд, но если приглядеться… Город имел тесные торговые связи с соседями и степью, а учитывая наличие порта… В базарный день население Тувиса удваивалось – и все это за счет рынка. Средоточие денег и товаров привлекало не только честных купцов и покупателей – вороватое отребье тоже хотело долю от этого великолепия. Это не входило в планы честных негоциантов: делиться с ворами им не хотелось. А куда деваться? Собственная охрана – дело спорное, надежных людей не сыскать, так что сплошь и рядом купцов обворовывают свои же наемники. Мелким торговцам даже такая сомнительная защита не по карману – не те у них обороты. Рыночная стража, по идее, должна держать все в железном кулаке, но скажите по совести – что могут сделать семеро стражников, включая Руокса? Нелегко охранять такую ораву. И вдвойне трудно, если ты усердный труженик, а ведь трудолюбивый народ в стражу не шел.