Время одиночек - Каменистый Артем. Страница 40

В этот момент его и взяли.

Дверь с грохотом распахнулась, в кабинет ворвалось четверо дворцовых стражников. Все в боевом облачении, забрала опущены, доспехи затянуты, за спинами четверку страхует боевой маг в форменном фиолетовом плаще.

Плохо дело.

Миг – и Карвинса грубо уткнули лицом в стол. В нос ударил густой аромат пролитого коньяка (девять серебряных китонов за бутылку по оптовым ценам), жалобно зазвенела упавшая статуэтка работы Нуэмо, изображающая обнаженного мальчика, бросающего дротик (меньше тысячи китонов не стоит даже собачье дерьмо, если к нему прикасались руки Нуэмо). Карвинс вскрикнул от боли в заломленных руках, в воротник впилась грубая лапа, потянула за собой с такой силой, что затрещала ткань (за камзол уплачено портному шестьдесят пять китонов, на ткань ушло примерно двадцать семь с половиной, драгоценный бисер на рукавах и груди – еще семьдесят четыре китона).

Очень плохо дело.

Личная стража Карвинса стояла на входе. Отборные головорезы выглядели неважно – глаза почти закрыты, челюсти отвисли, из уголков ртов стекают струйки слюны. Рядом с ними невозмутимо замерли еще два мага, полностью контролируя его солдат.

Совсем плохо дело.

Карвинса проволокли по коридору, втащили в потайную дверь. Об ее существовании он даже не догадывался, что неудивительно: в этом замшелом дворце их, наверное, больше, чем обычных. По спиральной лестнице его доставили в мрачное подземелье, освещаемое скудным светом цветков Ноха в стенах. Карвинса подняли на миниатюрный эшафот, надели на шею пеньковую петлю, свисавшую с массивной балки потолочного перекрытия. Грубые лапы с треском стянули до колен его штаны (в сумме сто двадцать восемь китонов). Почувствовав, как холодный металл коснулся кожи, Карвинс душераздирающе заорал – стальные клещи, готовясь сомкнуться, зловеще обхватили его гениталии (практически бесценная вещь).

Это уже не плохо дело – это полная задница!!!

Принц Монк, появившись на пороге застенка, с деланым радушием поприветствовал бедолагу:

– Карвинс! Как приятно, что ты решил нас сегодня посетить!

Если бы коты умели разговаривать, именно таким голосом они обращались бы к пойманным мышкам.

Несмотря на колоссальные неудобства своего положения, Карвинс сумел ответить достойно – голос его почти не дрожал, лишь зубы предательски лязгали:

– И я очень рад встрече с вами, ваше высочество. Хотя, должен признаться, я надеялся на более теплый прием.

– Ах, друг мой Карвинс, простите меня великодушно – позабыл я предупредить палача, чтобы клещи накалил хорошенечко. Судя по чечетке, выбиваемой вашими зубами, прикосновения холодного металла к вашим чреслам явно ведут дело к простуде.

Меньше всего Карвинса сейчас волновала перспектива простудиться. Испуганно косясь на палача (как бы у этого мерзавца лапы на ручках клещей не дрогнули), он проблеял:

– Ваше высочество, может быть, побеседуем в менее напряженной обстановке? Ни к чему нам все это – если между нами возникло какое-то недопонимание, то случилось это вовсе не по моему злому умыслу. Уверен – мы легко разрешим любые затруднения. Мы же с вами неглупые люди, между нами бывало всякое – право, не стоит так волноваться из-за какого-то пустяка или вовсе навета вражеского.

– Пустяк?! Навет?! – взорвался принц. – А скажи-ка мне, друг мой Карвинс, ты выяснил, о чем я просил? Узнал что-нибудь о том человеке, убитом в трактире?

– Разумеется, принц! Я ведь лично вашему секретарю передавал записку с информацией по этому человеку. Там, кстати, интересные зацепки были…

– Зацепки?! Ты называешь это зацепками?! Целая шайка, неизвестно откуда взявшись, не жалея сил и денег, сует свой нос в самые заповедные уголки Империи, и не только Империи – на них можно наткнуться по всему миру! И как я понимаю, этот детина был как раз одним из них. И еще у меня есть крепкое подозрение, что это все идет от зайцев. Кстати, убитый с парочкой ушастых как раз в трактире и должен был встречаться, судя по всему. Так что под моими подозрениями есть основания. Что-то они гадкое творят, вот только еще не знаю что… И еще я подозреваю, что ты в этой гадости замаран по самые уши, и под этим нехорошим подозрением у меня тоже есть веское основание!

– Ваше высочество! Ну что вы! Я всецело предан вам телом и душой! Вы же знаете! Ни разу еще я и шагу лишнего не сделал без вашего соизволения! Это все наветы врагов!

– Наветы? – сбавив тон, зловеще уточнил принц. – Скажи-ка мне, Карвинс, ты на землях Эгоны ничего интересного в последнее время не замечал?

– Ваше высочество, ничего достойного, требующего лично вашего внимания, там не замечал. Клянусь! Я слежу за Эгоной, вы же знаете, какая змея там притаилась, – за кочевниками нужен глаз да глаз, силища у них такая, что без присмотра никак нельзя их оставлять. Если вам интересно знать, то я прибрал к рукам сеть из агентов Имперской Тайной Канцелярии и своих несколько там приобрел, причем они не на побережье, а в глубине материка, в сердце степи. Не переживайте – кочевники и шагу не смогут сделать без нашего ведома.

– Да ты что! Я разве спрашивал тебя о кочевниках? Известно ли тебе, что у убитого в трактире были братья-близнецы? Причем одеваются они так же, как и покойный их братец?

– Ну… доподлинно неизвестно, но я знаю, что в этой тайной организации все одеваются в черное, и также отмечено немало близнецов или похожих членов…

– Карвинс, вместо головы у тебя член! О боги! За что мне приходится иметь дело с подобным мусором человеческим! Ты способен думать о чем-нибудь, кроме денег и мальчишеских задниц?! Не делай вид, что ты дурак! Ты умен, Карвинс, и все понимаешь. И прекрасно понимаешь, что я тебя за яйца сейчас держу вот этими самыми щипцами. Что меня удерживает от приказа их тебе отхватить? Да ничего, если не считать такой малости, как желание услышать от тебя правду без лишней крови. Правду мне хочется услышать!

– Но, ваше высочество, я – сама искренность! Да скажите же, в чем меня заподозрили! Ума не приложу – ведь я был с вами всегда абсолютно честен!

Принц, внезапно успокоившись, шагнул к стене, присел в высокое деревянное кресло, добродушно заметил:

– Извини, Карвинс, кресло здесь одно, и сесть тебе не предлагаю.

Палач, стоявший все это время не шелохнувшись, с завистью покосился в сторону Монка, но при этом щипцы на гениталиях Карвинса даже не дрогнули.

– Значит, ты хочешь узнать, в чем же тебя подозревают. Ну что же, друг мой Карвинс, я тебе это поведаю. У тебя два прегрешения – целых два. Начну с первого – граф Боккорский обвиняет тебя в совращении своего среднего сына.

– Боги! – взвыл Карвинс. – И из-за этого захудалого графишки я стою тут с петлей на шее и клещами на яйцах?! Ваше высочество, все задницы рода Боккоров не стоят и одного моего яйца!

– Может быть, и так, – согласился Монк. – Но род Боккоров настолько древний, что их герб впору мхом обклеивать. Сын его, опять же, в пажах здесь отирается. А пажи – это инкубатор офицеров с блестящей карьерой. А тут такой конфуз…

– Да эти пажи попросту живой вертеп! Никого я не совращал! Они там и без меня совращенные все! Знали бы вы, насколько гнусна их церемония посвящения в пажи! Я говорю не об официальном посвящении, а о том, что там потом происходит под покровом ночи! Гнусность происходящего…

– Карвинс! Заткнись!

– Уже заткнулся, ваше высочество!

– Мне, честно говоря, плевать на этого пажа и его задницу. Но вот второе твое прегрешение… Карвинс, известно ли тебе, что эта самая тайная организация, работающая, как мы понимаем, на зайцев, поставила на уши всю Эгону из-за какого-то степняка? Известно ли тебе, что каждый бродяга Эгоны сейчас роет землю носом в его поисках? Не просто так роет – им обещано неслыханное вознаграждение! Ну?

– Да, ваше высочество. Эти новости привез один из моих кораблей. Более того, я узнал, что этот юноша – внук того самого Ришака Тчи из Ликадов, одного из вождей степняков. Он правит войском накхов, а накхи – это одно из крупнейших объединений кочевых родов. Сожалею, но мы не знаем, зачем им понадобился этот молодой человек, однако заверяю вас – мы приложим все силы, чтобы это узнать, и постараемся найти его первыми. И, кроме того, я ничего не скрывал: все это вы и без меня знаете – доклады к вам шли по мере поступления сведений.