Радиус поражения - Каменистый Артем. Страница 33

– Элита элите рознь. В «чистых» отрядах элиты обязательно есть несколько суперэлитников. Я про них почти ничего не знаю, но слышал, что именно они командуют всеми силами своего региона. Это военный мозг группировки. Они вас с первого взгляда опознают. Поговаривают, что у них не пять чувств и даже не шесть. Но я не могу ручаться, что это правда. И у них те же проблемы, что и у рядовых: не любят холода. Ночью температура воздуха резко падает. В таких условиях их активность снижается. Так что, на мой взгляд, надо продолжать ехать на грузовике и дальше, но в холодное время суток. Дожидаться темноты и спада температуры, после чего двигаться до рассвета. Крысы грузовику не страшны, отряды простых свинок будут принимать вас за своих, мерзнущая элита тоже снизит бдительность. Но повторяю – безопасного способа не существует. Риск нарваться велик. Нам вот в Антарктиде тоже не особо весело, тем не менее люди там живут более-менее нормально – приспособились. Так и они – приспособленные.

– Ладно. Спасибо, Богданов. Подумаем.

Синий, вызвавшийся провести разведку окрестностей, вернулся через час, весь перепачканный в ржавчине и с куском железного листа в руках.

Скинув свою добычу Богданову под ноги, он отрапортовал:

– В окрестностях кладбища противник не обнаружен – ему, похоже, неинтересны местные жмуры. Людей несколько раз встречал – прячутся по кустам, говорят, что в поселке солдаты в противогазах убивают всех, кого видят. Еще я нашел пункт по приему металлолома. Укрыт от лишних глаз неплохо – наверное, нелегальный. Грузовик туда подогнать можно без проблем, неподалеку, на трассе, есть заправка. Хотя там часто моторы шумят – военная техника. Но можно ведрами натаскать горючки – потихоньку. А этими листами борта укрепим. Броневик из КамАЗа не получится, но от осколков защитит, да и пули по касательной уже не пробьют. С кабиной сложнее – снаружи ведь обвешивать нельзя. Заметят – удивятся. Все КамАЗы у них до царапинки одинаковы.

– Ничего, – отмахнулся Рощин. – В кабине ведь тебе ехать, а не мне, – можно вообще не бронировать.

– Спасибо, ты настоящий друг.

За время отсутствия Синего в пункте по приему металлолома засели какие-то личности, но при виде КамАЗа под желтым тентом они с дивной скоростью разбежались по окрестностям, держа курс в направлении самых густых зарослей. Пуганые…

Среди гор разного хлама, накопленного приемщиками, кондиционных кусков железных листов было немного, да и те назвать броней мог только слабоумный оптимист. Но до вечера все равно делать нечего – друзья занялись работой с грузовиком. Спустя несколько часов Синий, оценив результаты, предположил, что громыхать КамАЗ теперь будет в десять раз сильнее, – железо, скрученное проволокой и навешанное в несколько слоев, дребезжать должно безбожно. Это все равно что, обвешавшись литаврами, участвовать в марафонском забеге.

Рощин заподозрил, что столь сильный шум может вызвать ненужные подозрения у встречных свинок, и предложил позабивать между листами деревянные распорки и свернутые мешки, коих в пункте приема металлолома оказалось немало. Игорь его идею поддержал и оставил полковника заниматься шумоизоляцией. Сам же, прихватив ведро и мешок с пластиковыми бутылками, отправился к трассе. Там то и дело проезжала военная техника, но паузы между ее проходами были солидные – можно успеть наполнить все емкости соляркой. Неизвестно, когда они еще смогут заправиться, – надо бы бак залить под горловину.

Занимаясь «тюнингом» грузовика, полковник обратил внимание, что у Богданова явно ухудшается самочувствие. Будь на то воля Рощина, он бы только этому порадовался, но – увы, гад слишком ценен. Беречь его надо и не давить ни морально, ни физически. Расспросив покалеченного, он выяснил, что ему очень неудобно лежать. Еще бы – перины в кузове нет. Пришлось и этим заняться. Из груды металлолома притащил ржавую панцирную сетку для кровати, застелил ее теми же мешками, набитыми листвой и травой. Не сказать, что слишком удобно, но Богданов был рад даже минимальным удобствам.

Вернувшись с третьей ходки за горючим, Синий заявил, что бак полон и даже запас небольшой в бутылках останется. И все – больше он туда не ходок. Натерпелся страху, под носом у врага воруя солярку. Странно, что они не взяли под свой контроль эту крупную заправку. Хотя у них наверняка проблем с горючим и так нет, как и с боеприпасами.

Времени до вечера еще оставалось немало, а делать было нечего. Синий, поделившись с Рощиным сигареткой, присел возле него на травку, прислонился спиной к проволочному забору приемного пункта, затянулся и тихо, чтобы не слышал Богданов, спросил:

– А тебе не кажется, что он врет?

– Не думаю.

– Да? А какой ему смысл вообще нам помогать? Обиделся, что его хотели зачистить вместе с городом? Вряд ли – это ведь не со зла сделали. Необходимость.

– Ему деваться некуда – только за нас держаться. Если мы его сейчас бросим, ему не выжить – свинки прибьют или эти крысы слопают. Они ведь не знают, что он свой. Хотя, дай ему возможность связаться со своими – он нас сдаст… Но где ему, покалеченному, достать спутниковый телефон? Да и не знаю, работают ли они теперь… Нет, Игорек, ему за нас держаться надо мертвой хваткой.

– Ну смотри – я лично ему не доверяю. Серега, а как насчет радиации? Ты говорил, что все хорошо, но ведь рядом с нами восемь бомб шарахнуло.

– Не страшно. Заряды слабые, хотя и грязно рванули – на земле. Но ветер понес на север это добро, а мы восточнее. На нас осадки не выпадут, а бояться надо только их.

– Спасибо, утешил. Я теперь свинец из трусов выложу. И Серега, без пулемета не ходи. Не нравятся мне эти крысы… Ни разу их не видел, но уже заранее побаиваюсь.

– От них и ночью проблемы могут быть, Богданов говорил, что им низкие температуры не мешают.

– Ты не хочешь со мной еще немного поговорить про свою гениальную идею с пушкой?

– Пока что нет. Обдумывай. Нам очень надо закинуть им этот снаряд. Очень.

Несмотря на все усилия Рощина, грузовик даже при езде по хорошему асфальту шумел излишне. А так как хороший асфальт в Украине встречается так же часто, как честные чиновники, КамАЗ почти постоянно трясло на колдобинах. Динамические нагрузки, воздействуя на проволоку, скрепляющую конструкцию, постепенно вызывали ее деформацию, и с каждым километром шум усиливался. Полковник понял – грохот скоро будет как в кузнечном цехе.

Он проклял Синего и его идею бронирования машины – кататься внутри барабана не слишком приятно.

Свинки попадались нечасто. Изредка навстречу проносились группки из грузовиков и бронетехники, проезжая через населенные пункты, нередко замечали их стоянки, освещаемые огромными кострами: твари грелись. По ощущениям Рощина, температура ниже двадцати пяти не опустилась, но этим гадам уже было некомфортно.

Интересно – а как они зимовать собираются?

Никто не обращал внимания на одинокий КамАЗ и не пытался его задержать. Рощину это понравилось – в плане врага обнаружилась очередная ошибка. Ночью контроль на трассах падал – имея технику противника, можно нагло перемещаться у него на глазах. Хотя, возможно, со временем они сделают правильные выводы и эта лавочка прикроется.

Синий местность знал прекрасно – на серьезные трассы выезжал нечасто, предпочитая двигаться разными партизанскими дорожками вплоть до разбитых грунтовок. Рощин эту тактику одобрял – в таких местах врагов меньше всего.

На одной из таких грунтовок они и нарвались.

КамАЗ притормозил, начал поворачивать. В этот момент из лесополосы, что тянулась впереди, загремели выстрелы. По кабине ударило, затем еще раз, Синий вывернул руль, придавил газ, спеша вывести машину из-под обстрела. По тенту захлопало, а растерявшийся Рощин все еще не мог ответить – грузовик двигался боком к противнику. И лишь когда он немного удалился, полковник, завидев среди деревьев вспышки, выпустил в ту сторону длинную очередь. В ответ в железо, навешанное по заднему борту, будто кувалдой ударило. В следующий миг Игорь, прижавшись к левой обочине, прикрылся от стрельбы подступающими к дороге зарослями акаций.