Самый страшный зверь - Каменистый Артем. Страница 20

На какой-то миг Патавилетти навел подобие порядка, но он был разрушен, когда очередной рейс лодок высадил на берег толпу оголодавшей матросни. Ребятки Гальбао даже драку с воинами затеяли, не поделив чуть ли не вшивого ребенка, и успокоить их удалось с великим трудом и еще более великим количеством брани.

Пока Патавилетти был занят этой проблемой, его люди остались без руководства, что привело к неприятностям. Усыпленные кажущейся беззащитностью селения, они будто взбесились, напрочь позабыв все наставления и то, чему их научила жизнь воинов. Потерявшие разум насильники и мародеры действовали мелкими группами, а то и в одиночку, игнорируя единый план действий. Местные бегали туда-сюда, местами не встречая препятствий, и наверняка немало ускользнуло в лес, выбрав смерть от хищников и голода вместо плена и церковного суда.

Что взять с дмартов?

Хотя о каком суде здесь может идти речь? Они уже все, считай, приговоренные.

Но это полбеды, местные начали огрызаться. Или одичали здесь не на шутку, позабыв, что их религия не терпит пролития человеческой крови, или не очень-то уважали свои верования, но беспечные вояки понесли потери в нескольких местах.

Толстуха, которую в самом начале подранили арбалетчики, затаила злобу и, спрятавшись в сенях, прикрылась грязной рогожей, пропустив мимо себя парочку ротозеев. А потом ударила в спины вилами. И хоть они были деревянными, проткнула одному шею, а второго, свалив на земляной пол, начала дубасить деревянным молотком. Убила бы, не подоспей на крики избиваемого подмога. Обнаглевшую бабу прирезали, пострадавшего с хохотом и подначками подняли на ноги, после чего смех чуть притих, потому что как минимум пара ударов пришлась в незащищенное лицо. Пачино и до этого не блистал особой красотой, но сейчас смотреть на него было откровенно страшновато.

Хлагенса нашли мертвым на околице, в глазнице торчал короткий нож, в шее собственное копье. Даскотелли с дружками покарал на месте его убийц, но это утешало слабо.

Мать Мескароша, по слухам, была слюнявой идиоткой. И Патавилетти был склонен в это поверить. А что еще можно подумать, если этот дуралей, соскучившийся по женской ласке, не нашел ничего лучшего, как, растопырив руки, с хохотом помчаться на не первой молодости бабищу, занятую запариванием какой-то бурды для вонючих свиней. Надо быть полным болваном, чтобы считать себя неотразимым красавчиком в любой ситуации и не знать, что кипяток в дамских ручках чреват болезненными воспоминаниями.

Теперь этот сын идиотки воет изголодавшимся волком, кожа с лица и шеи слазит, а следом и очередь мяса подойдет.

Если во всех вышеперечисленных случаях ответные меры были суровыми и следовали незамедлительно, то в последнем все пошло не так.

Это произошло в кузне. Приметное сооружение, опытные воины мимо такого ни за что не пройдут. Дурак тот, кто ищет серебро и золото. Их может вообще не оказаться в нищем селении, а вот железо пусть и не так дорого стоит, но все равно в цене, и купят его охотно где угодно. Прихватить пару инструментов несложно, и выручки за них хватит не на одну достойную гулянку.

Вместо того чтобы поживиться железом, Серето схлопотал им по глупому лицу. Шлем от таких приключений не всегда защищал, к тому же удар нанесли тяжелым молотом, а били от всей души.

Лица у Серето больше не было. К тому же кузнец снял с него шлем и броню, напялив все на себя. С застежками не разобрался, но кое-какой защитой обзавелся. Молот отложил в сторону, взявшись за трофейную секиру. И, засев за дверьми, не пускал никого внутрь.

Да никто особо и не рвался, нехорошо выглядевший труп Серето намекал, что лезть той же дорогой — не самая лучшая идея.

Три трупа, изуродованный Пачино и один ошпаренный до полусмерти идиот. Патавилетти едва не застонал после неутешительных подсчетов.

У него не отряд, а тот еще сброд. Совсем воевать разучились с такой работой. Хотя, если говорить откровенно, их и раньше вояками можно было называть лишь с превеликой натяжкой. Даже дмарты — безобидные овцы, обнаглели до того, что дают отпор. Все это он с помощью ограниченного количества емких словечек пояснил толпе, окружившей кузницу, после чего половину бездельников разослал по околицам. И без них здесь народу хватит, а вот селение следует держать в плотном окружении.

Маг, по своему обыкновению одетый во все черное, шагнул на причал, брезгливо поморщился от густоты аромата, доносившегося со стороны пропитанного вонью рыбацкого сарая, и направился прямиком к кузнице, каким-то образом определив, что центр событий располагается именно там. Патавилетти при его приближении прекратил осыпать вояк площадной бранью и доложил:

— Селение захвачено.

Маг кивнул на кузницу:

— А как понимать это?

— Сейчас разберемся.

— Кто внутри?

— Кузнец, наверное.

— Патавилетти, вам было приказано никого не выпускать из селения. Но мне почему-то кажется, что это произошло.

Обвинять во всем своих людей — последнее дело, и Патавилетти ответил дипломатично:

— У нас были проблемы при высадке, да и эти собаки сопротивлялись.

— Мне неинтересны ваши проблемы. Мне нужен человек, о котором я говорил.

— Да куда он денется, найдем.

— Приступите к допросу пленных. Надо узнать, где он.

— Только разберусь с этим и сразу займусь пленными. Надо выкурить засранца.

Маг, уставившись на дверь кузницы, сжал в ладони висевший на шее амулет из темной бронзы, прикрыл глаза. На лбу высыпали бисеринки пота, затем внутри испуганно вскрикнули, из приоткрытой двери повалил густой дым.

Открыв глаза, маг безжизненным тоном произнес:

— Уже выкурен, можете продолжать. И да, не надо торопиться с допросом пленных. Я теперь и без них знаю, где искать того, кто нам нужен.

Лэрд Далсер восседал на грубом кресле, ладонями вниз держа на столе все еще сильные руки, испещренные тончайшими шрамами и неровными пигментными пятнами. Он умиротворенно смотрел вдаль, куда-то сквозь бревенчатую закопченную стену, на его губах играла едва заметная улыбка. Взгляд его даже не дрогнул, никак не отреагировав на открывшуюся дверь.

И на громыхающих железом гостей он тоже не отреагировал.

Воины, обступив лэрда, направили на него острия мечей, Патавилетти громко доложил:

— Он здесь.

Маг, зайдя внутрь, прищурился, почти севший светлячок под потолком давал недостаточно света. Оценив обстановку, скомандовал:

— Не трогать его!

— Да никто и не трогал, — ответил Патавилетти.

К пленнику и правда даже пальцем никто не прикоснулся.

Маг, присев на скамью, на которой не так давно протирал штаны Дирт, вкрадчиво произнес:

— Вижу, Далсер, что в бытовых вопросах ты себе не изменил: как был ленивым, так и остался. Даже светляк не подзаряжаешь, светит на последнем издыхании.

— И тебе привет, Мексарош, — безмятежно ответил лэрд.

— И еще я вижу, что годы скитаний не сказались на твоей памяти и ты меня не забыл. — Маг улыбнулся одними губами и продолжил: — А тебя непросто было найти. Я удивлен. Нет, я скорее даже растерян. Вот уж не думал, что встречу тебя здесь, надеялся найти лишь очередные следы, не более. Ты ведь никогда дольше пары лет на одном месте не оставался. Почему задержался?

— А почему бы и нет? Мне здесь нравится.

— И чем же тебе понравилась эта дыра?

— Тихое место. Спокойное. Здесь приятно работать. Каждый день видишь то, чего не замечаешь в суете больших городов или в показной яркости экзотических мест. Располагающая к работе обстановка, ничего не отвлекает от дела.

Маг вновь растянул тонкие сухие губы в улыбке, больше похожей на оскал хищника:

— Узнаю старого Далсера, ты всегда любил выражаться, будто по книге читаешь.

— Ты тоже разговариваешь не как простолюдин.

— Верно. Но давай вернемся к нашему разговору. Итак, ты всячески превозносишь прелести здешних мест. Спорное утверждение. Эти территории, выражаясь скромно, непопулярны. Многие даже считают, что ничего хуже не бывает.