В роли возлюбленного - Брукс Линда. Страница 17

– Я позвоню и скажу ей, что ты плохо чувствуешь себя.

Значит, она все-таки слышала о том, что произошло на авиасалоне во Франции.

– Это еще больше все усложнит. Ты что, хочешь, чтобы старушка примчалась ко мне домой с кастрюлькой еще не остывшего супа?

– Хорошо, я позвоню тебе позже.

– Нам надо поговорить сейчас.

Джералд помолчал, потом снова заговорил, причем на этот раз в его голосе зазвучала усталость.

– Пожалуйста, Джина, разреши мне войти.

У меня очень болит голова.

Щелкнул замок, и дверь открылась. Перед ним стояла Джина в легком, длиной до колен, халатике из голубого шелка и босиком. Она явно уже собиралась спать и еще никогда не выглядела более соблазнительно…

Останавливал лишь холодный как лед взгляд ее зеленых глаз. Тем не менее Джералд не удержался от того, чтобы обнять Джину. Но она решительно высвободилась из его рук.

– Тебе вовсе не обязательно продолжать притворяться влюбленным, когда мы одни.

– Кто сказал, что я притворяюсь?

Джина не нашлась, что ответить. Несмотря на весь свой неприступный вид, она напоминала ребенка, который находится в растерянности, не зная, как ему поступить, и вот-вот расплачется.

– Я принес тебе кое-что.

С этими словами Джералд протянул корзинку с апельсинами. При виде фруктов брови Джины удивленно поползли вверх.

– Апельсины?

– Я увидел их и не мог не купить. Они напомнили мне о тебе…

Он чуть было не погиб, а говорит о ней! В памяти тут же возникли воспоминания о жарком солнечном дне, когда они с Джералдом под дружный смех и аплодисменты всей семьи пытались справиться с непокорным апельсином.

Взгляд Джины смягчился, холодную неприступность растопили нежность и сочувствие.

– Как ты себя чувствуешь после… после того, что произошло? – Эти слова, казались, так и ждали, чтобы сорваться с ее губ.

– Со мной все в порядке.

– Ты уверен? – В голосе Джины теперь звучало искреннее беспокойство.

– Абсолютно.

– Ну… проходи.

Джералд проследовал за ней в гостиную.

Первое, что бросилось ему в глаза, был букет роз в огромной хрустальной вазе.

– Я думал, ты выбросила их, – кивнул Джералд на цветы. – Значит, я все-таки тебе небезразличен? – И в его глазах появилось столь знакомое Джине насмешливо-ласковое выражение.

– О чем ты хотел поговорить со мной? – торопливо спросила она, складывая на груди руки, словно обороняясь от невидимого врага.

– Я собирался спросить, почему ты прячешься от меня, но теперь мне и так все понятно. Ты боишься себя саму, своих чувств ко мне.

Щеки Джины вспыхнули ярким румянцем.

Если при появлении Джералда от нее веяло холодом, теперь она вся просто кипела от злости.

– Мы, кажется, раз и навсегда установили, что я испытываю к тебе физическое влечение.

Ну и что из этого?

Джералд вплотную приблизился к ней.

– Твое тело и твой разум – одно целое. Если тело так отзывается на мои прикосновения и поцелуи, значит, я тебе нравлюсь. Значит, твои чувства не молчат, просто ты не хочешь к ним прислушаться. – Он провел рукой по ее волосам. После того… случая на авиасалоне мне было плохо, – сказал Джералд, понизив голос. – Мне было плохо без тебя. Я надеялся, что ты позвонишь. А ты испугалась… испугалась за себя…

Джина посмотрела на него так, словно ее уличили во лжи.

– Нет, ты не прав.

– Перестань обманывать себя. – Джералд печально улыбнулся. – Ты боишься связываться с человеком, который может нарушить твое душевное спокойствие.

– Но это разумно…

– В своих «разумных» рассуждениях ты упустила одну-единственную вещь: только с этим человеком тебе по-настоящему хорошо. Ты лишаешь себя удовольствия быть с ним вместе, стараясь заглушить в себе голос сердца предостережениями разума. По-твоему, лучше ничего не чувствовать, чем чувствовать слишком многое. Это тебе подсказывает рассудок, но сердце говорит обратное.

Джина опустила голову, так что рыжие кудряшки заслонили лицо. Да, Джералд прав, подумала она. Ведь когда он появился на пороге целый и невредимый, она готова была броситься ему на шею от радости.

Джералд наклонился и коснулся губами ее шеи, сначала слегка, затем все более и более страстно стал целовать ее.

– Ты перевернула всю мою жизнь, – прерывисто зашептал он. – Я хочу быть с тобой сейчас… и всегда…

Он прижал к себе Джину так крепко, что ей нечем стало дышать. Его лицо было настолько близко, что горячее дыхание обжигало щеку.

– И я хочу, чтобы ты перестала притворяться, что не хочешь того же.

Да, он прав, снова промелькнуло у Джины в голове. Как наивно было ее намерение порвать их отношения, убедившись, что с ним все в порядке. Ведь Джералд никогда не поверит ее робкому «нет». Он заключит ее в объятия и будет целовать до тех пор, пока она не перестанет сдерживать себя и не покорится своим чувствам.

Напряжение и страх, с которыми она жила последние дни, мигом исчезли, уступив место желанию.

Джералд жив. И он рядом. Так зачем они переводят время на пустые разговоры?

Сколько уже его потрачено напрасно! Сколько потеряно счастливых минут из-за ее упрямства!..

Не раздумывая больше ни секунды, Джина прижалась к Джералду всем телом. А он коснулся губами ее зовущих губ, окунулся в манящие озера темных глаз. Она нежно гладила его шею, плечи, грудь. Жадно ловила каждый его поцелуй, упиваясь каждым прикосновением сильных рук. Как долго она мечтала именно об этом, мечтала, не желая признаться даже себе!..

Рука Джералда скользнула под шелк халатика и коснулась груди, которая тотчас же напряглась от этого прикосновения. Не отрываясь от губ Джины, он продолжал ласкать упругие холмики. Затем его рука стала опускаться ниже. Когда он дотронулся до внутренней стороны ее бедра, Джина не выдержала и тихо застонала, прижимаясь к нему сильнее.

Джералд с трудом оторвался от ее губ и скользнул взглядом вниз. Пояс халатика змейкой свился у ее ног, полы разошлись, и Джина предстала перед Джералдом в прозрачной ночной сорочке. Хотя на нем была рубашка и плотные джинсы, он почувствовал, как от ее тела волнами исходит жар. Его глаза стали совсем темными от желания.

– Думаю, нам лучше пойти в спальню, – хрипло произнес Джералд.

Но Джине казалось, что если она сделает шаг, то обязательно упадет – так кружилась у нее голова от пьянящего возбуждения. Она уцепилась одной рукой за плечо Джералда, другой стыдливо стянула полы халата.

Внезапно стена гостиной поплыла куда-то вниз, и Джина обнаружила, что оказалась на руках у Джералда.

– Куда идти? – отрывисто спросил он.

Следуя указаниям, он осторожно внес Джину в полумрак спальни и положил на белеющую у стены кровать. Молодая женщина лежала перед ним беспомощная, полностью в его власти, а он стоял и смотрел, не в силах оторвать глаз от пленительного изгиба ее бедра, прикрытого всего лишь куском ткани, от ложбинки между грудей. Он словно пытался оттянуть сладостный момент, чтобы потом полнее насладиться им.

Джина нетерпеливо пошевелилась. Джералд заметил это и, нагнувшись, медленно провел рукой по атласной коже от колена вверх, к бедру. Властно раздвинув ладонью ноги, проник глубже… Джина застонала от удовольствия, затем приподнялась и стала быстрыми движениями расстегивать его рубашку.

Вскоре вся его одежда оказалась на полу и Джералд предстал перед Джиной во всей своей мужской красоте. Она смотрела на него снизу вверх, любуясь скульптурными линиями тела.

Тусклый свет ночника падал на его лицо, на котором играла смутная улыбка. От его горящего страстью взгляда Джине стало настолько не по себе, что она опустила ресницы… Когда же почувствовала прикосновение горячего тела, вся задрожала от нетерпения.

Джералд понял, что время медленных нежных ласк прошло, так толком и не наступив.

Как долго он ждал этого момента, может быть, с первого вечера их встречи, может быть, еще раньше…

Ни одна из женщин не вызывала в нем такого желания, ни одну он не хотел так страстно, как Джину. Одно движение – и вот они стали так близки, как только могут быть близки мужчина и женщина. Все вокруг утратило свои четкие очертания, закружилось в водовороте страсти.