Фэнтези 2007 [сб.] - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 45

— Слушайте меня внимательно, уважаемый Мустафа, и не говорите, что не слышали. Тот человек, которого я ищу, был рябым и с залысинами на висках. Шрам на левой скуле в форме звезды. Орлиный нос, волосы черные, с проседью, собраны в пучок на затылке...

Джеймс умолк, наблюдая, как хозяин пятится от него в угол. Казалось, Мустафа узрел призрак горячо любимой тетушки или мертвеца-кредитора, восставшего из гроба.

— Н-ничего не зн-наю, — толстяк начал заикаться, с трудом ворочая языком. — Н-никого н-не видел. Л-лавка зак-крывается. Уходите, п-прошу вас.

Разумеется, вид Мустафы немедленно убедил молодого человека в обратном, так что уйти он и не подумал. Однако давить на толстяка не следовало. Лучше успокоить оружейника и вернуть его доверие.

Овал Небес! — вне сомнений, мы напали на след...

— Любезный Мустафа! Охладите льдом вашей проницательности щербет вашего страха! Если мой вопрос оказался бестактным — это грех молодости. Я всего-навсего хочу отыскать того человека и закончить наш маленький спор. Во время нашей последней встречи мы не сумели убедить друг друга.

Джеймс усмехнулся, хлопнув ладонью по рукояти рапиры.

— Это... это совсем другой человек, мой султан! — Лед проницательности Мустафы растаял в кипящем щербете без малейших последствий. — Верьте мне! Я говорю правду!

Толстяк наткнулся на стойку с боевыми молотами и остановился. Дальше отступать было некуда.

— Правду? — со всей возможной вкрадчивостью произнес Джеймс. — В отличие от вас, я чудесно запомнил этого сударя. И здесь, в вашей лавке, и на улице Малых Чеканщиков — везде со мной говорил один и тот же человек.

— В-вы... Вы виделись с ним снова?

Небольшая доля откровенности не повредит, подумал молодой человек. Чтобы разговорить собеседника, нужно самому подать пример.

— Да, мы столкнулись вчера вечером.

— Но если вы дважды встретили Лысого Гения, мой султан...

Мустафа клацнул зубами и закончил вопрос:

— Как же вы остались живы?!

Рассказ Мустафы-оружейника, где каждое слово достойно того, чтобы его оправили в драгоценный металл, спрятали в сокровищницу тирана Салима — и никогда не показывали ни одному из гостей славного города Бадандена

Началом истории Лысого Гения, жуткой и полной загадок, истории, которая потрясла Баданден три года назад и, подобно болотной лихорадке, трясла по сей день, послужил ряд насильственных смертей.

Кое-кого, извините, убили.

Доблестные мушерифы поначалу не придали этим убийствам особого значения. Ну, зарезали, понимаешь, безымянного бродягу в трущобах квартала Псов Милосердия. В первый раз, что ли? Там вечно режутся: когда шутейно, для острастки — а когда и до смерти. Что говорите? Рядом с раной от кинжала, вошедшего в сердце, лекарь-вскрыватель обнаружил свежую, но уже начавшую заживать царапину?

Ох, вы и скажете, мой султан!

Мало ли где бродяга мог накануне оцарапаться?

К чести орлов закона и столпов порядка надо заметить: едва на улице нашли с пробитой головой пекаря Файзуллу, добропорядочного гражданина, платившего в казну налоги с каждого чурека — Канцелярия Пресечения взялась за дело всерьез. Мушерифы даже установили: за два дня до трагической гибели Файзулла жаловался старшей жене, что какой-то рябой безумец ни с того ни с сего набросился на него с дубинкой возле пекарни, больно ударил по затылку и пустился наутек.

Рябого безумца зачислили в подозреваемые, но найти не сумели.

Преступные деяния попустительством Вечного Странника тем временем продолжали совершаться. Овал Небес бесстрастно взирал на творящиеся под солнцем (чаще — под луной) злодейства; мушерифы трудились, сбившись с ног. Немало работников ножа и топора, кистеня и дубины, заговоренной струны и других смертоубийственных орудий угодило в цепкие руки правосудия — за исключением, сами понимаете, рябого.

Неуловимый мерзавец за полгода еще дважды попадал в подозреваемые. Но, к великому сожалению властей, не удосужился попасть в места, более приличествующие негодяю — в гостеприимный зиндан Канцелярии Пресечения и на замечательный эшафот в центре площади Чистосердечного Раскаяния.

Сотрудники вышеозначенной Канцелярии, где служили как обычные сыскари, так и чародеи различных специализаций: от легавых волхвов до бранных магов — выяснили ряд дополнительных примет душегуба. Осталось неизвестным, кто первый прозвал маниака-убийцу «Лысым Гением», но кличка к злодею прилипла намертво. Также было установлено, что поначалу Лысый Гений наносит жертве легкую рану или удар — а затем убивает, поразив в то же самое место тем же оружием.

Между первым и вторым нападением проходило от одного до семи дней. Если за неделю маниак не мог добраться до намеченной жертвы — он отступался, не покушаясь более на счастливца, осененного Ползучей Благодатью.

Так, к примеру, спасся известный звероторговец Нияз Изворотливый, Получив в порту ножевой порез от незнакомца, который поспешил скрыться, Нияз почел за лучшее в тот же день отплыть на корабле в экспедицию за четвероногим товаром. Вернулся он через четыре месяца, с прибылью распродал изловленных в лесах Ла-Ланга карликовых мандрилов, сонливцев и сумчатых копуш, осенью женился в третий раз — и зажил счастливо, в очередной раз оправдав свое прозвище.

Но это случилось позднее, а пока...

Срочным указом Салима ибн-Салима XXVIII к делу были привлечены лучшие маги Бадандена. Им вменялось в обязанность установить, не является ли маниак чародеем, вершащим ужасную волшбу посредством злокозненных умерщвлений. Созданная указом коллегия ворожбитов работала шесть месяцев и достоверно установила: колдовством в деле Лысого Гения не пахнет.

Следовые отпечатки чар не обнаружились.

Убийца гулял на свободе, число его жертв множилось. Имелась в деле еще одна странность: показания везунчиков, выживших при вторичном нападении, и случайных свидетелей разнились меж собой. Если пострадавшие были единодушны. описывая лицо маниака, то свидетели единодушием не блистали.

Мушериф-эмир в мудрости своей решил, что вряд ли в городе орудует целая банда маниаков, и постановил: «Всем полагаться на слова жертв, а не на домыслы зевак!» В итоге словесный портрет Лысого Гения вывесили у мушерифата на всеобщее обозрение.