Фэнтези 2007 [сб.] - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 77

Ведьмарь тоже это заметил. Но не побледнел, не отшатнулся — достал из-за спины меч.

Жалена зажала рот рукой, отвернулась. Как мысли прочь ни уводила, как ни твердила себе: «Не думай!», а все удержаться не смогла. Сначала только камыши шуршали, а потом захрустело мерзко, влажно, рванулся на волю гнилой дух из взрезанного чрева.

И глянуть жутко, и слушать мочи нет.

Девушка обернулась. Ведьмарь, приспустив правое плечо, кончиком меча раздвигал в стороны мертвую плоть. Лицо у него было непроницаемое.

— Поди глянь, — позвал он.

Не страшно по полю бранному после сечи ходить, не впервой товарищей погибших обмывать, но такого видовища и врагу лютому не пожелаешь. Может, и пересилила бы себя Жалена, удержала ком в горле, да как пахнуло в нос лежалой мертвечиной, только в поясе перегнуться и поспела.

— Девочка, — словно бы не замечая, сказал Ивор. Пошел отполаскивать меч в воде, оттирать песком, пока Жалена, прижавшись к березке, переводила дыхание, попеременно терзаемая дурнотой и жгучим стыдом.

Ведьмарь легонько провел рукой по воде. Она ткнулась ему в ладонь, как живая. Признала, пошла рябью, чуть слышно всхлипнула-пожаловалась лизнувшей песок волной.

— Дай мне один день, — тихо сказал Ивор. Вода согласно вздрогнула и разгладилась.

Ведьмарь обернулся. Кметка стояла неподалеку, невидяще глядя в сторону леса.

— Людей надо бы позвать, — повысил он голос, поднимаясь. — Пусть захоронят как положено.

Помолчал и добавил:

— Не тронут водяницы. Да скажи: ночи не пройдет — узнаю, чьих рук дело.

— Хорошо, — безропотно согласилась она и быстро зашагала по тропе обратно в селение.

Кошка подбежала к ведьмарю и, виновато мяукнув, потерлась о его ноги.

— Бабье вы, бабье дурное... — беззлобно сказал Ивор, подхватывая ее на руки. — Одна на мавкин плач купилась, вторая в одиночку управиться решила... бестолочь...

Всем доподлинно известно: бортник кумится с Лешим, кузнец со Зничем, а мельник с Водяным. Как же иначе? Леший пчел в борти приводит, Знич огонь раздувает, Водяной колесо мельничное крутит без устали. Без эдаких помощников поди-ка собери медку, выкуй подкову да сдвинь каменные жернова! Волей-неволей приходится людям знаться и ладить с грозными покровителями своего ремесла, щедрыми подношениями благодарить за подмогу да опеку.

Любое озеро — как солнышко: отовсюду бегут-поспешают к нему ручьи-лучики, мутными бурунами скатываются с горок после дождя, тянутся хрустальными ниточками из любопытных глазков криниц. Один из таких лучиков и угодил в западню плотины, заметался в загодя отрытой ямине, ища отдушину. Отыскал — и натужно провернулось широкое колесо, хлопнуло по воде широкой лопастью, ожили, разогрелись друг о друга жернова и пошли молоть рожь да пшеницу, домовитым хозяйкам на радость.

Ведьмарь издалека углядел копошившегося у плотины человека, с приговором сыплющего вдоль мельничного колеса белые комочки из миски. При первых заморозках, когда вода у берега покроется тонкой корочкой льда, опытный мельник умасливает Водяного нутряным жиром, свиным или коровьим — «чтобы колеса не скрипели». Иначе смазки для колес не наберешься: Водяной за зиму слижет ее с буксов и осей, намертво заклинит хитроумное устройство, хоть ты перекладывай его по весне.

В прежние времена, говорят, в плотину живьем замуровывали сирот — чтобы умилостивить Водяного, чтобы не размыл, осерчав, плотину, не сорвал колесо — да паводком, насмехаясь, не забросил на крышу мельницы. Нынче же в залог Водяному оставляют курицу — а может, брешут мельники, что только курицу... Кто с духами знается, тому веры нету.

Через поле к плотине неспешно брели два коня — гнедой да белый с редким черным крапом. Гнедой гордо помахивал длинным черным хвостом, белый сиротливо поджимал голую репицу, без спросу обстриженную шкодливыми мальчишками на лески. Кони шли бок о бок, и Ивор не сразу углядел между ними маленькую девочку, беспечно сжимавшую в правом кулачке поводья обоих жеребцов. В левой руке девочка несла ветку калины, тронутую морозом: льдисто-прозрачными стали яркие ягоды в кистях, растеряв половину горечи. Могучие кони смирно трусили за малявкой, едва достигавшей их животов. Его тоже заметили.

— Ведьмарь идет! — вскрикнула-взвизгнула девчушка. Вздрогнул, обернулся мельник, любопытно выглянула из оконца светловолосая девушка, чернившая брови угольком. Выпустив поводья, девочка побежала навстречу пригнувшемуся ведьмарю и с радостным: «Ивор!» повисла у него на шее. Ведьмарь выпрямился, поудобнее перехватил девочку и пошел навстречу мельнику, торопливо спускавшемуся с плотины.

— Знатные нынче гости к нам пожаловали, как я погляжу! — подходя, добродушно заметил мельник. Вытер сальные руки о передник, протянул гостю правую ладонь.

— Нашел знать... — усмехнулся ведьмарь, спуская девочку на землю и отвечая на рукопожатие.

Рыжко и Сивко подумали-подумали, да и пошли себе в ворота конюшни, точно зная, что за время их прогулки в яслях появилось душистое клеверное сено.

— По чью головушку заявился, старый ворон? Ивор чуть крепче стиснул пальцы.

— По твою, Еловит...

— Врешь, не возьмешь! — уверенно сказал мельник, в свой черед выжимая руку.

Покряхтели и рассмеялись, расцепились, потряхивая занемевшими пальцами.

— Порыбачить, поди, надумал? Не поздновато ли спохватился?

— В самый раз. Вот только червей для наживки у тебя накопаю.

— Этого добра навалом. Что ж, заходи, гостем будешь. — Еловит гостеприимно показал на свою избу-мельницу, помаленьку пыхающую дымком сквозь закопченный душник в верхнем венце.

Чернобровая красавица распахнула дверь им навстречу, смущенно улыбнулась ведьмарю и попыталась было выскользнуть во двор, отгородившись гостем от мельника, да Еловит ловко цопнул ее за беличий ворот кожушка.

— Куда, негодница?!

— Ой, батюшка, пусти! — взмолилась девушка. — Я недалече, до Проськи и обратно!

— А кто отцу родному рукавицы на зиму связать собирался, да все откладывает?

— Свяжу, свяжу! — Она со смешком вывернулась из отцовской руки и яркой птахой порхнула на волю, только малиновая лента в косе мелькнула.