Дети Арбата - Рыбаков Анатолий Наумович. Страница 127
– Дело твое, только собирайся скорее, а то он может прийти.
Костя никогда так рано не приходил. Но Варя понимала, что Левочка или Рина наверняка сообщат ему о скандале в «Канатике» и он может явиться домой в любую минуту. Собирая вещи в чемодан, Варя сказала:
– Все сразу не унесу, надо взять еще чертежную доску и рейсшину. Можно, я кое-что оставлю в вашей комнате, потом заберу?
– О чем ты спрашиваешь?!
Варя надела пальто, в одной руке чемодан, в другой чертежная доска с рейсшиной.
– Выйди черным ходом, вдруг он тебе встретится.
– Плевать! Я ведь только за вас боюсь.
– Я тебе уже говорила, за меня не беспокойся, – внушительно произнесла Софья Александровна, – но все же выйди черным ходом, не надо скандала на лестнице.
– Хорошо.
Варя поцеловала Софью Александровну.
– Спасибо вам за все и простите меня.
– Детка, за что тебя прощать, это тебе спасибо за то, что не бросаешь меня. Когда все утрясется, возвращайся, я буду рада.
Варя отперла дверь своей квартиры, комната была не заперта, Нина за столом правила тетради.
Увидела Варю в пальто, с чемоданом, с чертежной доской.
– Кончилось семейное счастье?
Варя поставила на пол чемодан, положила на кровать доску.
– Кончилось.
15
Варя нервничала, ждала, что Костя вернется рано и начнет ей звонить. Не позвонил. Значит, как всегда, явился поздно.
На следующий день в Бюро часа за два до конца рабочего дня Игорь Владимирович из своего кабинета позвал Левочку к телефону. Такой вызов был необычен.
Через несколько минут Левочка вернулся и сказал Варе, что к телефону вызывают ее.
– Костя?
– Да.
– Откуда он знает этот телефон?
Вместо ответа Левочка пожал плечами.
– Разговаривать по телефону Игоря Владимировича у нас не положено. Есть общий телефон, он знает его номер.
Левочка опять пожал плечами.
– Говорит: срочно, немедленно. Я спросил у Игоря Владимировича, можно ли тебя позвать, он сказал – можно.
– Пойди и скажи, чтобы позвонил по общему телефону.
– Пойди сама и скажи, я не передаточная инстанция.
– Не передаточная? А кто ему доложил о «Канатике»? Не ты?!
Варя сказала наугад, но попала в точку.
Левочка вернулся в кабинет, потом вышел, хмуро сказал:
– Сегодня в пять он ждет у входа в Парк культуры и отдыха.
– На качелях хочет покачаться? – насмешливо спросила Варя.
– Передаю, что сказал.
– Вы поссорились? – Рина не отрывала глаз от чертежа.
– А тебе какое дело?!
– Я просто так…
– Ну и помалкивай!
Придя домой, Варя первым делом позвонила Софье Александровне, беспокоилась за нее.
– Как дела, Софья Александровна?
– Все в порядке.
– Он выехал?
– Да.
– И забрал свои вещи?
– Да.
– Как вам это удалось?
– Удалось… Придешь, расскажу.
Не хочет говорить по телефону, правильно. Варе не терпелось узнать, как Софье Александровне удалось выселить Костю, но надо дождаться Нину, договориться, как они будут жить, нехорошо каждой вести отдельное хозяйство, стыдно перед соседями.
Варя разобрала чемодан, повесила платья в шкаф на старые, привычные места, посмотрела ящики своего стола, все как прежде, ничего не тронуто, не сдвинуто, будто Нина знала, что она вернется. Сестра все-таки, и свой дом все-таки, родной дом. Она пристроила к столу чертежную доску и начала работать.
За этим занятием и застала ее Нина. Варя улыбнулась ей, спросила, не хочет ли она есть, показала бутерброды, принесенные с работы. Нина тоже вела себя миролюбиво, подошла к доске, спросила, что Варя чертит, со вниманием выслушала Варины объяснения. О хозяйстве Нина сказала, что поскольку они обе обедают на работе, то нет проблем. Варя возразила: есть квартплата, телефон, газ, электричество, завтраки, ужины, во всех этих тратах она будет участвовать наравне с сестрой. Договорились, что общие расходы будут записывать, а в конце месяца делить сумму поровну.
Потом пили чай с принесенными Варей бутербродами, болтали, Варя рассказывала о строительстве гостиницы, о сослуживцах, ее увлеченность нравилась Нине. Но о Косте ни слова. И Нина не спрашивала, придет время, сама расскажет.
Часов уже, наверное, в десять в коридоре раздался телефонный звонок. Подошла Нина.
– Варя, тебя.
Нина тревожно-вопросительно смотрела на нее. И Варя почувствовала – Костя.
Это был он.
– Тебе Лева передал мою просьбу?
– Передал.
– Почему не приехала?
– На качелях больше не качаюсь, выросла уже.
– Нам надо поговорить.
– Я слушаю.
– Это не для телефона. Нам надо встретиться.
– Нам не о чем говорить и незачем встречаться.
– Это очень важно. Для меня, для тебя, для Софьи Александровны.
Врет, конечно, шантажирует. И все же тревога овладела ею.
– Хорошо, завтра в четыре подойди к «Гранд-отелю». Поговорим.
– Нет, надо поговорить сейчас, немедленно, ты даже не представляешь, как это важно, завтра уже будет поздно. Выйди на Арбат на несколько минут.
– Хорошо, – сказала Варя, – я сейчас выйду.
Она вернулась в комнату, накинула плащ.
– Я скоро приду.
– Он? – коротко спросила Нина.
– Да.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Зачем?
– Мало ли…
Варя засмеялась.
– Ни о чем не беспокойся.
Костя прохаживался возле их дома в пальто с приподнятым воротником, в низко надвинутой на лоб кепке, похожий не то на сыщика, не то на гангстера из американского фильма, в таком виде Варя его еще не видела. Дурацкий маскарад.
Они пошли по Арбату.
– Кто подходил к телефону?
– Сестра.
– Она знает, что ты пошла ко мне?
– Конечно.
Они свернули в Плотников, затем в Кривоарбатский переулок, дошли до пустыря против школы, присели на скамеечке. Было уже темно, светились мутные фонари, в окнах домов горел свет, по переулку проходили редкие прохожие.
– Не надо без мужа ходить по ресторанам, – начал Костя, – можно нарваться на неприятности. Будь ты со мной, к тебе бы никто не пристал, пошла без меня, вот и нарвалась.
– До тебя, – ответила Варя, – когда у меня не было, так сказать, мужа, ко мне никто не приставал, никто меня не оскорблял. Эта особа оскорбила меня именно потому, что я была твоей женой, и посчитала меня тоже шлюхой.
– Она психопатка, – возразил Костя, – она больная…
– Чем?
– Я тебе говорю: психически больная. Психопатки могут нести что угодно.
– Мне некогда, Костя, – перебила его Варя, – меня ждет сестра. Меня эта психопатка не интересует и то, что произошло в «Канатике», тоже. Мы с тобой разошлись.
Он молчал, потом вдруг улыбнулся, попытался взять Варю за руку.
– Подожди, Ляленька, не горячись. Я понимаю, ты сердита, но ведь мы с тобой не так уж и плохо жили. Ты делала все, что хотела: работать – пошла работать, хочешь поступить в институт, я тебе помогу, ты за мной как за каменной стеной.
Она отняла руку.
– Не строй, Костя, иллюзий. Все кончено.
У него злобно дернулись губы.
– Нет! Ты обещала подождать, пока я найду комнату. А теперь я остался на улице, мне ночевать негде.
– Неправда. Ты сам сказал: тебе безразлично, где я буду жить, у сестры или у Софьи Александровны. Вещи, что ты мне купил, я оставила, забирай, можешь их проиграть на бильярде, можешь раздарить своим девкам. Так что мы с тобой в расчете.
– Нет, – он скривил губы, – нет, не в расчете, далеко не в расчете. Что ты обо мне сказала Софье Александровне?
– Я? Ничего.
– Врешь!
– Я не вру. Я ей рассказала только про накидку, обязана была рассказать, иначе она обратилась бы в милицию и у тебя были бы неприятности. Ей и рассказывать нечего, она все хорошо видит. Ты обещал не приносить домой ружья, а вчера принес. Мне все надоело, и я ушла. А ты поступай как хочешь.
– Я знаю, как мне поступать, за меня не беспокойся, – мрачно проговорил Костя, – с этой мадамой я рассчитаюсь, она у меня свое получит, кровью будет харкать…