Богиня любви - Каст Филис Кристина. Страница 46

— Мне хочется быть уверенным, что тебе ничто не угрожает, — негромко произнес он, и его дыхание коснулось ее щеки.

Как ни жаль, но он не поцеловал Венеру. Вместо того он спрыгнул на землю и обошел грузовик, чтобы сесть на место водителя.

Венера была удивлена, как мягко шла большая машина, и решила, что ей нравится сидеть настолько высоко, что она видела всех, кто ехал по дороге. Гриффин нажал на какие-то кнопки, и кабину наполнила тихая музыка, вызывавшая в памяти их медленный танец... а это, в свою очередь, еще сильнее разволновало Венеру.

— Куда мы едем? — спросила она.

Ее голос прозвучал излишне резко. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

— Я хочу сказать, ты обещал какой-то сюрприз, но можешь ты хотя бы намекнуть, в чем он состоит?

— Извини, я совсем не хотел выглядеть таким уж таинственным. Я просто пошутил с Пией.

Он искоса посмотрел на Венеру, и ей подумалось, что он вроде бы тоже вдруг занервничал.

— Мы едем на открытие одной выставки.

Брови Венеры взлетели вверх.

— Ты везешь меня на открытие выставки?

Гриффин молча посмотрел на нее, потом снова перевел взгляд на дорогу.

— Ты как будто не можешь поверить, что я интересуюсь искусством.

Венера помедлила, прежде чем ответить. Тон Гриффина был нейтральным, но то, как напряглись его плечи, подсказало богине любви, что она случайно обидела его.

— По правде говоря, ты мне кажешься скорее воином, чем художником.

— А разве мужчина не может быть и тем и другим? Ты же увлекаешься мифами. И насколько я помню, там говорится о нескольких богах-художниках или хотя бы музыкантах, которые были в то же время отличными воинами?

Его слова поразили Венеру. Впрочем, Гриффин был прав. Аполлон был и талантливым музыкантом, и искусным воином, и богом света. Арес был богом войны, но и поэтом — хотя, на взгляд Венеры, довольно скучным. Афина, богиня войны и мудрости, тоже давным-давно была признана и как богиня — покровительница искусств. И даже Вулкан являл собой признанного скульптора, творившего из металла, а ведь он еще и бог огня...

— Да, боги и богини известны двойственностью своей природы. Но ты открыл мне еще кое-что. Я ведь привыкла думать, что смертные склонны лишь к чему-нибудь одному, что они либо художники, либо воины. Но...

Венера замолчала, и Гриффин бросил на нее короткий взгляд. Венера улыбнулась.

— Наверное, некоторые из смертных, исключительные люди, могут быть и тем и другим.

— Так ты будешь считать меня исключительным, если обнаружишь, что я и то и другое?

— Разве я сказала «исключительные»? — поддразнила его Венера. — Я имела в виду необычные... отклоняющиеся от нормы... а может быть, просто своеобразные.

Гриффин расхохотался, и Венера с радостью увидела, как расслабились его плечи.

Тут внимание богини любви привлекло одно здание.

— Мы сейчас проехали мимо ресторана Лолы?

— Да, а художественная выставка — дальше по этой же улице, в отреставрированном доме. Надеюсь, ты не против немного пройтись пешком. Погода сегодня отличная, а для этого грузовика трудновато найти парковку прямо здесь, так что, я думаю, мы остановимся напротив Трибун Лофтс, а уж оттуда дойдем до нужного места.

— Я ничуть не против короткой прогулки, — заверила Гриффина Венера.

Упоминание о Трибун Лофтс отвлекло ее мысли. Они находились неподалеку от портала. Странно, она совершенно забыла и о нем, и о том, что в буквальном смысле оказалась выброшенной в современный мир смертных. Забавно, однако она совсем не ощущала себя севшей на мель, по крайней мере, с того момента, как Пия открыла перед ней двери своего дома и впустила ее в свою жизнь. Пия, кажется, уже счастлива и довольна, а уж после сегодняшнего свидания с Виктором, который определенно весьма опытен в вопросах орального секса, ее жизнь, скорее всего, наполнится и любовным экстазом. А значит, Венера выполнит обещание, которое связало ее с этим миром. И потому весьма вероятно, что прямо сегодня вечером она сможет пройти дальше по улице и легко вернуться в Древний мир — ее родной мир.

— Готова, Венера?

Венера отогнала ненужные мысли. Гриффин остановил грузовик и открыл дверцу с пассажирской стороны, протянув Венере руку, готовый подхватить богиню и помочь ей опуститься на землю. Венера расстегнула пряжку ремня безопасности и вложила руку в ладонь Гриффина.

Об Олимпе она подумает потом, попозже.

Обновленное здание было идеальным местом для художественной выставки. На Венеру сразу произвели впечатление и наружное освещение, и высокие гладкие стены, на которых висели плакаты, сообщавшие о выставке, и написанные белоснежной краской картины зимы. Это неплохое начало, решила Венера. Но этим вечером в здании выставлялась не живопись. Сегодня публике были представлены скульптуры, созданные из разных металлов, сваренных между собой; скульптуры изумляли разнообразием форм и размеров. Венера внимательно изучала необычные творения. Ей не нужно было смотреть на таблички под скульптурами или на афишки студии, чтобы понять: все эти вещи созданы одним и тем же человеком.

— Изящество, — внезапно произнесла богиня любви.

— Что?

Венера перевела взгляд со скульптуры, которую изучала, на Гриффина. Он снова был напряжен, его плечи словно окаменели, он весь был как туго натянутая проволока. Он вел себя странно с того самого момента, как они вошли в галерею. Да, он был внимателен и любезен с Венерой, и между ними определенно ни на миг не угасало сексуальное притяжение, но тут было и что-то еще...

— Я поняла, что общего между всеми этими скульптурами. Они изящны, грациозны. Все они разные, но вызывают сходное ощущение, как будто их формы вылились из одного и того же сердца.

Гриффин слушал ее с предельным вниманием, и это понравилось богине любви.

— И мне не нужно читать таблички под фигурами, чтобы понять: все это создано одним и тем же мужчиной.

— Но почему ты решила, что скульптор — мужчина?

Венера улыбнулась, и в ее глазах вспыхнуло понимание.

— Я узнаю мужскую руку, когда вижу ее след. Например...

Она подвела Гриффина к вещи, которая ей в особенности понравилась. Это была крупная скульптура под названием «Феникс». Художник использовал здесь медь, создав условную фигуру обнаженной крылатой женщины, взлетающей над гнездом, сплетенным из рваных языков пламени.

— Посмотри на сочные, мягкие линии тела этой женщины, особенно на ее губы и грудь, и взгляни, как художник создал иллюзию длинных развевающихся волос, которые смешиваются с языками огня, — волосы и пламя становятся единым целым... Это создано мужчиной, который влюблен в формы женского тела и который обладает безупречным чувством прекрасного.

— Но разве женщина не может тоже любить формы женского тела?

— Разумеется, может, но здесь ощущается чувственность и энергия мужской руки.

— Тебе это нравится?

— Да, очень! Они все мне нравятся. А ты знаком с их автором?

Гриффин собрался ответить, но его заглушил беспорядочный хор женских голосов, и Гриффин повернулся ко входу в галерею, где только что появились четыре весьма взволнованные и привлекательные молодые женщины. Они с шумом ворвались в выставочный зал.

— Ну, вот и они, — пробормотал Гриффин.

Он не смотрел на Венеру, а его голос прозвучал очень напряженно.

— Они?

Венера нахмурилась, глядя на четверку шумных молодых особ. С чего это Гриффин вдруг заинтересовался ими, если у него свидание с ней?

— Это мои сестры. — Теперь он наконец посмотрел на богиню любви. — Надеюсь, ты не против познакомиться с моими родными?

— Твои родные?

Венера вдруг поняла, что пропищала эти слова очень странным тоном, но ничего не могла с этим поделать. Пия ведь говорила, что знакомство с семьей обычно происходит гораздо позже!

Гриффин улыбнулся и кивнул с виноватым видом.

— Да... наверное, мне нужно было предупредить тебя заранее, но мне не хотелось тебя пугать.