Богиня любви - Каст Филис Кристина. Страница 7

Танцевальный класс, бывший для Пии еженедельным спасением от всех горестей и разочарований мира уже двадцать пять из ее почти тридцати лет, на этот раз не оказал обычного магического воздействия. Пия чувствовала себя вялой, и мадам Рингуотер, ее многоопытная преподавательница искусства балета, была вынуждена довольно резко напомнить Пие, что та пропускает основные движения. Дважды!

А Пия все продолжала думать о Гриффине.

Она понимала, что это глупо, по-детски, безосновательно, но ничего не могла с собой поделать. Она целый год страдала, глядя на Гриффина издали, а в итоге это привело к полной окончательной катастрофе.

Она была самой настоящей идиоткой.

— Дорис! Сосредоточься, мерси. Я ведь отчетливо просила сделать батман тандю жете, а не батман дегаже, который ты так нечисто изобразила.

Мадам Рингуотер стукнула тростью по гладкому деревянному полу студии и резко проговорила с сильным французским акцентом:

— Faites-l’encore! Повтори снова!

Пия стиснула зубы и осторожно оторвала пальцы ноги от пола, стараясь сосредоточиться на движении и попасть в такт классической музыки.

Гриффин улыбался ей и смотрел в глаза. Дважды. Стаей даже сказала, что он заинтересовался ею, а уж Стаси-то наверняка знает. Она состоит в счастливом браке с Мэттом, похожим на Кена, супруга Барби, но мужчины до сих пор проявляют к ней повышенный интерес.

Может, она и права. Может, Гриффин действительно заинтересовался...

Потом Пия вспомнила, что Гриффин даже не узнал ее сразу, увидев на пожарной станции, и это уже в четвертый раз. Нет. Он просто был мил и вежлив, как и следует пожарному. Что он такое сказал?.. Ну да, что это просто часть их работы.

Но если бы она выглядела впечатляюще... или в ней было бы что-то особенное, что невозможно забыть... может, тогда его мимолетный интерес и мог бы перерасти в нечто большее. Но разве такое возможно? Как бы вдруг Пия стала запоминающейся?

Разве она забыла, как это ужасно — пытаться быть не такой, какая она есть на самом деле? Ей стоит лишь вспомнить первый курс колледжа... для нее все это было словно вчера, а не с десяток или больше лет назад... Она слишком хорошо помнила унижение... смущение... неудачу...

Нет. Прошлое — это прошлое. Теперь она уже зрелая женщина. Она не должна позволять всем этим детским глупостям тревожить ее. Но она позволяет.

С огромным усилием Пия выбросила из головы воспоминания и сосредоточилась на своем отражении в зеркальной стене студии. Она увидела то же самое, что видела всегда. Простую, ординарную Пию. Она была одета в серые трикотажные штаны для танцев, закатанные до бедер (которые и бедрами-то не назовешь), и она была все такой же чертовски маленькой для того, чтобы иметь хорошие формы и роскошные бедра, которым всегда завидовала у других женщин. Ее балетная рубашка с длинными рукавами была подвязана под ребрами, выставляя напоказ куда больше голой кожи, чем это обычно позволяла, себе Пия. Но это ведь танцевальный класс, а во время танцев почему-то действуют совсем другие стандарты насчет обнаженной кожи и прочего в этом роде. Пие хотелось иметь приличную грудь, которая заполняла бы верхнюю часть рубашки, но ничего такого у нее не было. У нее имелось лишь то, что дочка Стаей назвала однажды прыщиками. Маленькие выпуклости. Волосы у нее, как обычно, черт знает почему вырывались из-под резинки, и каштановые завитки прилипли к вспотевшему лицу. Пия ненавидела свои волосы. По-настоящему ненавидела.

Ладно, по крайней мере, она не заплыла жиром и не обвисла. Вообще-то она, наверное, никогда и не станет мешковатой. Внутренний голос ядовито шепнул, что это потому, что у нее и обвисать-то нечему, но Пия заставила себя проигнорировать этот голос, вечно говоривший ей всякие гадости. На самом деле не имело значения, почему она не расплывется и так далее... просто так оно и будет. Правильно? Пия не дала себе времени ответить на этот вопрос; вместо того она направила свой ум по пути, на который заглядывала очень редко.

Может быть, в ней все-таки есть что-то такое, что можно превратить в особенность, в нечто запоминающееся. Или, по крайней мере, некие привлекательные черты, как постоянно повторяла Стаей. Может быть, она просто нуждалась в руководстве, чтобы развить в себе уверенность. Она ведь уже не студентка, и вокруг нет противных девушек, готовых унижать ее. Она стала успешной взрослой женщиной. И она вполне уверенно себя чувствует в нескольких областях: в балете, кулинарии, в работе — она руководитель программного отдела в колледже... Она даже уверена в своих способностях наладить уют в доме.

Пия смотрела в зеркало, упрямо повторяя батман тандю жете. Но почему же ей так трудно перенести эту уверенность на собственный стиль и внешность? Неужели ее так крепко держит прошлое? Тот страх, что и теперь, став взрослой, она снова потерпит неудачу и тогда уж действительно навеки останется в числе никому не нужных, нежеланных дурочек?

— Довольно! На сегодня мы fini, Дорис! — сказала мадам Рингуотер с весьма недовольным видом. — Ты не можешь concentre sur le ballet [1], когда твои мысли блуждают где-то.

Пия задохнулась и замерла на середине пируэта.

— Но мадам Рингуотер, я не...

Учительница танца вскинула ухоженную руку, заставляя Пию замолчать.

— L'amour fait des imbeciles de nous tous. А теперь иди. В следующий раз тебе придется поработать вдвойне, согласна?

— Хорошо. Да. Извините, мадам, я просто...

Пия пожала плечами, не зная точно, то ли она смущена, то ли довольна оборотом дела.

Поддавшись порыву, Пия обняла старую женщину, прежде чем схватить полотенце и выскочить из студии. Еще никто и никогда не говорил с ней вот так! Никому даже в голову не приходило, что Пия может углубиться в размышления о том, что происходит в ее спальне. Может быть, ее жизнь и в самом деле начала меняться?

Ну, ей бы этого хотелось... очень! Она бы тогда... она бы... Пия кусала губы, идя к машине и выезжая со стоянки перед студией. Она бы уже не позволила... ну, ничему бы не позволила внезапно остановить ее на пути. Некоторое время Пия ехала, сама не зная куда, а потом вдруг увидела на Двадцать первой улице большой красно-белый рекламный плакат издательства «Бор-дере». Вот оно! Пия отправится в книжный магазин и выяснит, как создать свой неординарный стиль. Она узнает, как готовить изысканные блюда, сменит духи, сорвет со стен старые обои и превратит свою комнату в нечто великолепное. Может, даже запишется на курсы повышения квалификации в отделе образования в своем колледже. Наверняка можно научиться выглядеть менее... менее... неуклюжей.

Но почему же она раньше об этом не подумала? Впрочем, Пия слишком хорошо знала ответ на этот вопрос. Она позволила своему прошлому управлять настоящим. Пие захотелось изо всех сил хлопнуть себя по лбу. Ну, теперь она не позволит прошлому испортить еще и ее будущее! Личный стиль — это вовсе не что-то такое тайное, загадочное, непостижимое, куда она не в силах проникнуть. Это просто то, чему ей нужно научиться. И это совсем не так трудно, как получить высшее образование, черт побери. Она сумела научиться и куда более сложному. Причем успешно. И стиль — это всего лишь еще одна ступень науки. Конечно, было бы неловко просить научить ее стилю кого-нибудь такого же безупречного, как кукла Барби, вроде Стаей, но разве Пия не может просто прочитать все, что Нужно для этого знать? Черт, черт побери! Какой же она была идиоткой! Она ведь уже могла стать привлекательной и настолько интересной, чтобы добиться внимания мужчины, о котором вздыхает целый год! И разве это не значит, что у нее, по крайней мере, есть шанс? Пия намеревалась убедить себя в том, что это так. Она припарковалась прямо перед книжным магазином и с видом женщины, выполняющей некую миссию, решительно шагнула внутрь.

Глава третья

Пока Пия не увидела между полками книг для женщин почти истерически всхлипывающую немолодую леди, она и не задумывалась о переводе той французской фразы, которую произнесла мадам Рингуотер. L'amour fait des imbeciles de nous tous. Пия вдруг сообразила, что это значит: «любовь всех нас делает идиотами». Она постаралась не смотреть на плачущую женщину, которая держала в руках книгу «Почему мужчины обожают сучек».