Мое бумажное счастье (СИ) - Рейш Николь. Страница 33

– Ой, заткнись. – Его слова рассмешили меня.

Глава 23

Будильник разбудил меня в шесть утра. Кайл мирно посапывал на соседней подушке, одной рукой обнимая меня за талию. Мы разговаривали до двух часов ночи. Как оказалось мне очень не хватало нашего общения. Как могут два человека быть одновременно похожими и разными во всем?! Нам это удается. Я как можно тише выбралась из кровати и закрылась в ванной, чтобы собраться в больницу.

Интересно, это Кайл присылал мне все эти записки на протяжении стольких лет или я ошиблась? Я могла бы спросить у него, но боюсь показаться дурой в его глазах. Поэтому я поступлю как он– оставлю ему записку.

Ровно в шесть тридцать я уехала из дома, оставив на зеркале в ванной желтенький стикер с цитатой: «Не иди позади меня – возможно, я не поведу тебя. Не иди впереди меня – возможно, я не последую за тобой. Иди рядом, и мы будем вместе...»

– Доброе утро, мне звонили по поводу пациента Алекса Вудбери.

– Да, парень с черепно-мозговой травмой. Могу я узнать, кем вы ему приходитесь?

– Я...

Она осмотрела меня с ног до головы, словно оценивая, нужно ли вообще о чем-то со мной разговаривать. Но тут ее взгляд остановился на моей руке, а именно на кольце, который Даниэль зачем-то одел на мой безымянный палец.

– О, ну конечно, идите за мной.

Так просто? Ее сразила моя обаятельность? Или Пол настолько гениален, что плод его труда покоряет всех без исключения?

– Алекс, милый, к тебе посетитель. – Медсестра открыла дверь шире, позволяя мне пройти в палату. Мой друг лежал на кровати, его лицо бледное, голова перевязана. Мое сердце сжалось. Ему приходится проходить через все это по моей вине, смогу ли я простить себя за это? Сомневаюсь.

– Кто Вы?

Его зеленые глаза уставились на меня. Они пустые, без намека на узнавание. Я опешила, стою, как рыба на суше, открывая и закрывая рот. Мои слова застряли в горле. Слезы наворачиваются на глаза, а руки машинально вцепились в ремешок сумки.

– Простите, что не сказала Вам, Эмили. У Алекса амнезия – временная потеря памяти. Я подумала, что он Вас узнает.

– Кто Вы? – С явным нетерпением переспросил мой друг.

– Я...

– Она твоя невеста, милый. Ты ее не узнаешь?

Что? Какая к черту невеста? Она сошла сума? Кольцо! Она подумала, что оно обручальное... Вот почему она меня пропустила.

– Невеста? О, дорогая, прости меня. Я так виноват, я не знаю, что со мной случилось, мне так жаль, что я ничего не помню.

Его слова ранили мою душу. В этом весь Алекс, даже когда ему самому плохо, он в первую очередь думает обо мне. Глаза застелила пелена слез.

– Все в порядке, Алекс, ты обязательно поправишься. – Я подошла к больничной койке и взяла его за руку.

– Ты связалась с моим отцом? Он знает, что со мной произошло?

– О, нет. – Я вытерла рукой не прошеные слезы. Что я наделала? Как я допустила это? Одно дело довести его до больницы, совсем другое быть причастной к потери памяти. Гореть мне в аду... – Я не смогла до него дозвониться, после больницы я сразу поеду к нему. Ладно?

– Ладно.

– Мне надо поговорить с врачом. Я скоро вернусь.

Врача Алекса я встретила в коридоре, он сказал мне, что у моего новоиспеченного жениха частичная амнезия. Последние пять лет начисто стерлись из его памяти и одному только Богу известно вернутся ли они вновь. Так же он сказал, что Алексу необходимо находится среди его привычных вещей, это ускорит процесс восстановления. Но из всего потока слов, я услышала лишь одно: «Память к Алексу может и не вернуться... »

– Ну, и как скоро меня выпишут? – Спросил меня Алекс, как только я вошла в палату. Так странно видеть его таким слабым и уязвимым. Алекс всегда выглядел в моих глазах, как сильный, уверенный в себе парень. Он всегда идеально, со вкусом одет. А сейчас, его лицо бледное, губы потрескались. Даже больничный халат на нем смотрится нелепо. Каждая трубка, воткнутая в его тело, просто убивает меня.

– Об этом даже речи идти не может, как минимум неделю.

– Я в полном порядке, я просто притворяюсь, чтобы ты меня пожалела.

– Как бы я хотела, чтобы все было именно так. Мне надо ехать к твоему отцу, он, наверное, места себе не находит.

– Ты навестишь меня завтра?

– Конечно. – Я взяла его за руку. – Я всегда буду рядом. Тебе что-нибудь привезти?

– Нет, все в порядке, спасибо. Эмили? – Он не уверено произносит мое имя, как бы спрашивая, правильно ли его запомнил. Как ножом в сердце.

– Все верно.

Я не соображаю, куда иду до тех пор, пока Мил не останавливает меня.

– Эмили, ты куда? Машина там. – Он указал в сторону стоянки, где мы оставили автомобиль.

Я смотрю в том направлении, которое Уорнер указал мне, но ничего не вижу. Что я наделала? Я погубила все в своей жизни, начиная от родителей, заканчивая друзьями. Я опасна для общества и медальон тут не причем. Все дело во мне. Не я держу заряженный пистолет, но именно я указываю направление, в котором он должен выстрелить. А это еще хуже.

– Эмили, ты меня слышишь? Что случилось?

– Алекс. Он... У него амнезия, он не помнит последние пять лет своей жизни. Медсестра подумала, что я его невеста, спасибо Даниэлю за это. – Я подняла руку ладонью вверх, показывая кольцо. – Я хотела переубедить ее, но побоялась, что она не впустит меня в палату.

– Как такое возможно? Что сказал врач? Его память вернется?

– Ни кто не может дать точный ответ. Мил, это я виновата.

– Нет, детка, нет. Ты ни в чем не виновата. Рано или поздно они бы нашли Алекса, второй медальон у него. Знай, они об этом, то не просто ударили бы его по голове, они бы его пытали, а потом убили. Ты ни в чем не виновата.

– Может ты и прав.

– Я прав, когда ты немного успокоишься, ты поймешь, что я прав. Давай перекусим где-нибудь, ты придешь в себя, выпьешь кофе, и все мне расскажешь.

Он усадил меня в свою машину. Всю дорогу до кафе мы молчали. За окном проносился яркий пейзаж, словно кто-то разбрызгал яркие краски. Так красиво. Солнце пробивается сквозь листья, не будь я так подавлена, моему счастью не было бы предела.

Мы проезжали мимо влюбленных пар, свободно гуляющих по улице, целующихся и держащихся за руки. Мимо подростков, у которых нет забот. Они дурачатся, веселятся, смеются. А я забыла, когда в последний раз, вот так гуляла, веселилась и ни о чем не думала. Меня словно включили в программу «Сколько дерьма сможет вынести Эмили», только забыли предупредить. Быть мной – полный отстой. На телефон Мила кто-то позвонил, он нажал кнопку на руле, и машина наполнилась голосом Даниэля.

– Эй, братишка, у меня закончились занятия раньше времени. Если ты еще в городе, может, пообедаем вместе?

– Да, я еще в городе. Мы с Эмили едим в то кафе в центре, где ели мороженое. Если ты набрался смелости показаться ей на глаза и наконец-то извинится, присоединяйся.

– Мил, она же убьет меня, как только я выйду из машины. Эмили – фурия. Я боюсь ее. – Он что, издевается?

– Между прочим, Даниэль я прекрасно тебя слышу.

– Черт. Какого хрена ты не предупредил меня о громкой связи? Ты говнюк, брат.

– Давай, Даниэль, присоединяйся к нам, я готова посмотреть, как ты будешь вымаливать свое прощение.

– Эй, женщина, не забывай, кто оплачивает твои счета.

Его слова, сказанные в шутку, ударили меня, словно пощечина, я открыла рот, чтобы ответить, но у меня пропал дар речи. Я даже боюсь представить, какого размера стали мои глаза. Я в молчании уставилась на Мила.

– Даниэль, ты дебил. Я вообще сомневаюсь в том, что ты мой брат. Думай, что ты говоришь. Только ты можешь вместо извинений, сделать ситуацию, еще хуже.

– Все нормально Мил. – Сказала я совершенно равнодушным тоном. – Даниэль, считай, что ничего не было. Все в порядке. Я не злюсь на тебя.

Как я могу злиться на то, что он только что сказал? Нравится мне слышать это или нет, это не перестает быть правдой. И я думаю, пора задуматься о том, чтобы вернуться в свою квартиру, как только Кайл будет готов. Я слишком долго пользовалась их гостеприимством. Теперь я в этом уверена наверняка.