Слимпериада. Трилогия - Бабкин Михаил Александрович. Страница 32

– Я первый, – торопливо сказал он, косясь на смотрителя. – На разведку. У меня с Ягиром договор. Разведка, знаете ли, это вам не саблями махать… Тут острый глаз нужен. Доверьте дело профессионалу. – Из-под капюшона донёсся короткий смешок, но Семён не обратил на смех никакого внимания, только скрутил в кармане фигу – так, на всякий случай. От сглаза. И вошёл в дверной проём.

Впереди был коридор с сырыми замшелыми стенами, со светляками потолочных светильников в тёмной вышине, с каменным неровным полом. Там, вдалеке, коридор круто сворачивал вправо: из-за угла всполохами вырывался безжизненный голубой свет, неровно высвечивая коридорный поворот. Было тихо как в мавзолее. И пахло… Пахло чем-то знакомым – то ли как после грозы, то ли как возле работающего телевизора. Озоном пахло.

– Пошли, – Семён махнул рукой. – Пока всё чисто. Но вперёд меня никому не выходить! И не торопиться. Ни в коем случае не торопиться.

– Командир, – сказал за спиной у Семёна брат Иттар. – Ну-ну, – и послышались осторожные шаги: братия заходила в коридор. Гулко хлопнула дверь и снова стало тихо. Семён медленно, чуть ли не на цыпочках, стал подкрадываться к голубому свечению: чем ближе подходил он к ярко освещённому повороту, тем ощутимее становился запах. И ещё становилось заметно теплее. Семён судорожно вздохнул – сердце от волнения билось как после крепкого кофе, – и осторожно заглянул за угол.

Метров десять коридор шёл прямо, а дальше разветвлялся влево и вправо. На полу коридора то там, то тут светились голубым светом круглые пятна: от пятен шло тепло.

– Мар, пятна на полу видишь? – шёпотом спросил Семён. – Голубые такие. Горячие.

– Нет, – так же шёпотом ответил медальон. – Хотя погоди… что-то отмечается, контуры какие-то. Слабые-слабые… Ловушечки, да?

– Типа того, – согласился Семён. – Не лужи от дождя. Эгей, братия, – Семён повернулся к воинам-послушникам. – В коридоре полным-полно невидимых ловушек. Откуда я это знаю, неважно. Главное, идите за мной след в след и ни в коем случае не отклоняйтесь в сторону. На всякий случай возле каждой ловушки я буду класть монету – с той стороны, куда к ней, к ловушке, приближаться не надо. Ясно?

– Слушай, вор, – пренебрежительно сказал один из послушников, зло поигрывая нунчаками, – если ты стараешься набить себе цену, тогда ты выбрал для этого неподходящее время. Видеть невидимое не дано никому, даже брату Иттару, а уж тот кромешной ночью комаров сосчитать может. Коридор пуст! За мной, братья, – и с этими словами уверенно шагнул в коридор. Кто-то дёрнулся было пойти за ним, но Ягир молча остановил воина, оттолкнув его назад. И сделал знак Семёну: «Молчи!». Не успел послушник с нунчаками пройти и трёх шагов, как наступил на одно из пятен. И исчез. Семён невольно вздрогнул – сзади раздался общий вздох ужаса.

– Брат Суми всегда был чересчур самоуверен и поспешен в своих поступках, – сухо сказал Ягир. – Делайте так, как говорит брат Симеон. Последний из идущих пусть собирает монеты и передаёт их ему. Думаю, запас денег у нашего проводника не бесконечен, а вешки нам в пути ещё понадобятся.

Шли неторопливо, выверяя каждый шаг – Семён, прежде чем войти в следующий коридор, внимательно изучал его, выискивая в нём всевозможные сюрпризы. А сюрпризов хватало: пятна на полу были лишь частью системы ловушек, которыми лабиринт оказался весьма богат. Кроме пятен вскоре обнаружились тонкие красные лучи, преграждающие путь вроде шлагбаумов – лучи находились на разных уровнях и порой приходилось или проползать под ними, или перепрыгивать через них. Семёну было проще, он видел преграду. А его спутники – нет.

Вскоре отряд потерял ещё двоих: один из послушников нагнулся недостаточно низко, зацепил луч головой – и пропал. А вместе с ним пропал и шедший следом воин, который в это время случайно дотронулся до послушника рукой. Исчезли, как будто их никогда и не было, только лёгкий ветерок пронёсся над тем местом, где они находились.

Семён, помня правило прохождения лабиринтов, придерживался одной его стороны, правой, надеясь лишь на то, что лабиринт везде замкнутый, не то им придётся блуждать среди ловушек до слимперских святок. О чём Семёна и предупредил медальон, которому уже случалось бывать в подобных ситуациях. Не часто, но случалось. К счастью лабиринт оказался замкнутым: отряд постепенно приближался к цели своего путешествия.

Первым это заметил Семён. Потому что ловушек вдруг стало меньше. Гораздо меньше. Встречались кое-где зловредные пятна, не без того, голубые, жаркие, но редко, очень редко. А лучи пропали вовсе. Это и насторожило Семёна: в таком пакостном месте, да без ловушек? Значит, близки они к цели и, значит, ждёт их впереди какая-то гадость покруче, чем пятна и лучи. Однозначно ждёт! Так оно и оказалось… Только дрянь та на первый взгляд вовсе и не гадостью показалась, а совсем наоборот. И кое-кто на неё, увы, купился.

За очередным поворотом Семён резко остановился и замер в изумлении. Потому что коридор закончился – впереди был громадный зал, празднично убранный и нарядный, едва освещённый пригашенным интимным светом. Длинные ленты разноцветных серпантин свисали с потолка, пол устилал бесконечный и очень ворсистый ковёр; то тут, то там, в пятнах более яркого света возлежали на мягких возвышениях томные полуобнажённые красавицы, возле которых стояли подносы со сладостями и винами в причудливых бутылках. Красавицы лениво грызли сладости, запивая их вином из высоких бокалов.

За спиной Семёна кто-то громко сглотнул.

– Прямо как на той витрине, помнишь? – неприязненно сказал Мар. – Ну, тот магазинчик, где ты в роли короля из Чистолёдного Мира выступал. Где мы костюмчик тебе раздобыли… Очень подозрительное место! Слишком показное.

– Слишком, – медленно повторил Семён. Он с подозрением вгляделся в красавиц: девушки были как настоящие. Почти живые. Почти.

Сквозь красавиц, сквозь возвышения и подносы, сквозь ковёр просвечивало зелёное неугасимое сияние, очень слабое, едва различимое, но очевидное. Черная тропинка вилась между теми возвышениями, начинаясь возле ног Семёна и уходя вдаль; тропинка прихотливо изгибалась, иногда ныряя под некоторые из возвышений – там красавицы не проявляли никакой активности. Лежали хоть и томно, но неподвижно. Словно спали.

– Не могу я, братья, – срывающимся голосом сказали за спиной Семёна. – Три месяца воздержания! Целых три! Не могу больше терпеть, сил нету. Лично я пошёл, – Семёна с силой оттолкнули в сторону и мимо него пробежал один из послушников, на ходу отшвырнув в сторону саблю.

– Стой! – истошно крикнул Ягир, – опомнись! Из-за бабы жизни лишаться?

– К чёрту баб, – завопил в ответ послушник. – Я три месяца вина не пил. Весь пересох, – и с этими словами, сойдя с тропинки, схватил с ближайшего подноса бутылку. Дальнейшее видел только один Семён: послушника окутало зелёное сияние, мгновенно выбившееся из-под ковра, и тот пропал в нём вместе с бутылкой, так и не донесённой до рта. И одновременно Семён видел другое – как послушник, отхлебнув из горлышка, увалился на возвышение, вальяжно обхватив девицу за голые плечи; сквозь него теперь тоже просвечивало зелёным.

– Здесь хорошо! – пьяным голосом крикнул фантом, – и вино вкусное, и девочки что надо. Чего суетиться, чего спешить? Отдохнём немного и дальше пойдём. Давайте ко мне, не робейте, – и счастливо захохотал. Очень счастливо. И очень натурально.

Мимо Семёна проскользнуло ещё трое: история повторилась. К сожалению. Теперь голосила вся полупрозрачная четвёрка, призывно размахивая бутылками и подзадоривая оставшихся; девицы посылали всем подряд воздушные поцелуи и игриво подмигивали, ненароком задирая и без того короткие и прозрачные платьица.

Семён оглянулся.

– А вы почему не идёте? – хмуро спросил он у оставшихся. – Вон как зовут! Аж надрываются.

– Братья сделали окончательный выбор, – невозмутимо ответил Ягир. – Хоть и поспешный, но сделали. Теперь это их дело. Мы же сделали свой выбор. Другой. Потому что это явный обман. Ловушка! Чересчур всё славно… И где – в колдовском лабиринте? Тем более что я хорошо знал брата Тури до его поступления в послушники. Того, самого первого. Который за бутылкой пошёл. Слаб он был до вина, что правда, то правда. Но сидеть с девицами в обнимку и нахваливать их… Были бы тут козы, тогда да. Тогда бы я его понял. Он раньше пастухом был, наш брат Тури… Впрочем, некогда сожалеть. Веди нас дальше, Симеон. Веди, – Ягир косо глянул на развесёлых призраков, сплюнул и больше не обращал на них никакого внимания.