Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП) - Хан Дженни. Страница 1

Дженни Хан

Всем парням, которых я когда-либо любила

Пролог

Мне нравится собирать и сохранять разные вещи. Конечно, не такие важные, как киты, окружающая среда и тем более люди. Это просто безделушки, глупые вещички. Колокольчики из фарфора, которые можно купить в любом сувенирном магазине. Формочки для выпечки, которые, уверена, никогда не будут применены по назначению, ведь, серьезно, кому нужны печеньки в форме ног? Ленточки для волос. Любовные письма... Думаю, из всех моих «сокровищ», любовные письма имеют для меня наивысшую ценность.

Я храню их в бирюзовой коробке из-под шляпы, которую когда-то мне купила мама в винтажном магазинчике в центре города. Нет, эти письма были адресованы не мне. Увы, таких в моей коллекции нет. Эти письма я написала сама. По одному для каждого парня, которого я когда-либо любила. Всего их было пятеро.

Каждое послание я пишу предельно откровенно, словно получатель никогда его не прочтет. Ведь так оно и есть, этого никогда не произойдет. Все, что таится у меня в сердце – каждая потаенная мысль, каждая подмеченная мной деталь – я отдаю бумаге. Излив душу, я запечатываю конверт, пишу адрес… и убираю в бирюзовую коробку из-под шляпы.

На самом деле мои письма едва ли можно назвать «любовными». Я их пишу, когда больше не хочу любить. Они символизируют прощание с моими чувствами, потому что после их написания я больше не нахожусь во власти всепоглощающей любви. Я могу спокойно есть хлопья, не задаваясь при этом вопросом: любит ли он, как и я, бананы больше «Чириоуз». Могу напевать песни о любви, не посвящая их ему. Если любовь подобна одержимости, то, возможно, мои письма своего рода ритуал экзорцизма – избавления от чувств и страданий. Они освобождают меня. Или, по крайней мере, должны…

1

Джош – парень Марго, однако, полагаю, не будет ложью, если скажу, что в него влюблена вся моя семья. Даже трудно сказать, кто сильнее. Кажется, что он всегда был с нами, хотя это не так (он переехал в соседний дом всего пять лет назад).

Папа, окруженный одними девчонками, любит Джоша просто за то, что он парень. И я говорю совершенно серьезно, папа целыми днями крутится рядом с женщинами. Он – акушер-гинеколог, да к тому же отец трех дочерей. Жизнь папы можно охарактеризовать так: женщины, женщины и еще раз женщины. Ну и конечно, у них с Джошем имеются общие интересы: комиксы и рыбалка. Однажды отец пробовал и нас увлечь рыбалкой, однако, когда я разревелась из-за того, что испачкала обувь грязью, Марго из-за того, что намочила книгу, а Китти же просто так (в то время она была еще совсем маленькой), папа оставил эту затею.

Китти любит Джоша, потому что ему никогда не надоедает играть с нею в карты. Или, по крайней мере, он делает вид, что не надоедает. Они постоянно заключают друг с другом пари. Например, «если я выиграю следующую партию, тебе придется сделать мне румяный, хрустящий сэндвич с арахисовым маслом, да еще и без корочки». Такая уж у нас Китти. И как по наидревнейшему закону – закону подлости, она выиграет, дома не окажется арахисового масла, Джош скажет: «Как жаль, пожелай что-нибудь другое». Но тогда Китти будет изматывать его, пока он не побежит и не купит масло. Вот такой уж у нас Джош.

Почему Марго любит Джоша? Наверное, потому что мы все его любим.

Мы все расположились в гостиной. Китти сидит среди обрывков разноцветной бумаги и наклеивает картинки собачек на гигантский кусок картона, при этом мурлыча себе под нос: «Когда папочка спросит меня, что я хочу получить на Рождество, я покажу ему картинки и скажу, чтобы просто выбрал одну из пород и этого будет достаточно».

Марго с Джошем приютились на диване, я же лежу на полу и смотрю телевизор. Джош приготовил огромную миску попкорна, и я сосредоточенно уплетаю его горсть за горстью, пялясь в экран, где сменяется кадр и начинается реклама духов: девушка в платье цвета орхидеи, тоненьком, как папиросная бумага, бежит по улицам Парижа. Я бы все отдала, чтобы быть этой девушкой в тоненьком платьице, облетающей весенний Париж! И вдруг мне в голову приходит потрясающая идея. Я подскакиваю так резко, что даже давлюсь попкорном, и, откашлявшись, говорю:

– Марго, а давай во время моих весенних каникул встретимся в Париже!

Я живо представляю себя кружащейся с фисташковым пирожным в одной руке и малиновым в другой. Глаза Марго загораются.

– Думаешь, папа тебя отпустит?

– Конечно, это же путешествие в культурную столицу Европы! Ему придется меня отпустить. – Правда, я никогда прежде не летала одна. И даже ни разу не покидала страну. Встретит ли Марго меня в аэропорту или же мне придется самой искать дорогу до хостелу? В моей голове сразу же мелькает миллион вопросов.

Джош, должно быть, замечает, вероятно, отразившееся на моем лице смятение.

– Не волнуйся. Твой папа точно тебя отпустит, если я буду с тобой.

Я буквально начинаю сиять от радости.

– Да! Мы можем остановиться в хостеле и питаться одними пирожными и сыром.

– А еще мы можем посетить могилу Джима Моррисона, – добавляет Джош.

– Мы можем пойти в парфюмерную лавку и заказать наши личные ароматы, – восклицаю я. Джош фыркает.

– М-м-м, я абсолютно уверен, что «заказать наши личные ароматы» в парфюмерной лавке будет стоить столько же, сколько и недельное проживание в хостеле, – замечает он, затем слегка подталкивает Марго локтем. – А у твоей сестры мания величия.

– Из нас троих она самая требовательная, – соглашается Марго.

– А я? А как же я? – скулит Китти.

– Ты? – с издевкой подтруниваю я. – Ты самая неприхотливая из девушек Сонг. Мне приходится умолять тебя помыть хотя бы ноги на ночь, не говоря уже о том, чтобы принять душ.

Китти краснеет.

– Я не об этом, ты, тупица. Я спрашивала о Париже. Можно мне с вами?

Я небрежно отмахиваюсь:

– Ты еще слишком маленькая, чтобы останавливаться в хостеле.

Китти подползает к Марго и забирается к ней на колени, и это несмотря на то, что ей уже девять. Она слишком взрослая, чтобы сидеть на чьих-то коленях.

– Марго, ты же разрешишь мне поехать?

– Можем устроить семейный отдых, – отвечает Марго, целуя ее в щеку. – Ты и Лара Джин с папой, все могли бы поехать.

Я насупливаюсь. Это далеко не та поездка в Париж, которую я себе представляла. Поверх головы Китти Джош одними губами произносит: «позже поговорим». И я, незаметно для сестер, отвечаю ему, подняв большой палец вверх.

***

Позже вечером мы со старшей сестрой сидим на кухне. Джош уже давно ушел, Китти с папой легли спать. Марго сидит за компьютером, а я рядом с ней скатываю тесто в шарики, обмакивая затем их в корицу с сахаром. Сегодня, когда я зашла к Китти пожелать спокойной ночи, она отвернулась и не стала со мной разговаривать. Сестренка все еще твердо убеждена, что я попытаюсь помешать ей поехать с нами в Париж. Все знают, что Китти обожает печенье «Сникердудль». И мой план состоит в том, чтобы оставить печеньки на тарелке возле кроватки Китти, дабы она проснулась от аромата свежеиспеченного лакомства.

До сих пор Марго вела себя подозрительно тихо, и вот она неожиданно отрывается от экрана и выпаливает:

– Я сегодня рассталась с Джошем. После ужина. – У меня от такой новости из рук выпадает комок теста, приземляясь прямо в сахар. – Думаю, наше время истекло, – продолжает она.

Кажется, она даже не плакала: глаза не красные, голос спокойный и ровный. Никто, посмотрев на нее, даже не подумал бы, что что-то не так. Конечно, ведь Марго всегда выглядит на все сто, со стороны кажется, что у нее всегда все хорошо, даже если это не так.