Лабиринты забытых дорог - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 28

– Интересно же! Ну – потрогал! – выплюнул воду чернокожий и крупными гребками понесся к берегу.

Нед рванул за ним, Амела, Харалд и принц – следом.

Глава 6

– Бегом! Бегом, не отставать! Бросьте мешки! Потом подберем!

Пронизывающий ледяной ветер выдувал последние капли тепла из тел, избитых волнами, и сделал из мокрой одежды подобие ледяного панциря. Негде укрыться – скалы поднимались в небо, как огромные стены, и нет ни малейшего намека на выход с галечного берега.

Зубы Неда стучали так, что заглушали топот по черной, окатанной шипучими волнами гальке, а в голове проскакивала предательская мысль: «Неужели все?! Вот так сдохнуть на чужом берегу, пропасть, узнав великие тайны, пролетев через весь мир, и никто не узнает, где покоятся мои кости? А Санда? С ней как?»

– Я больше не могу! Сил нет! – Принц, задыхаясь, упал на колени и свалился на бок, тяжело дыша, посинев, как покойник.

– Нельзя! Нельзя останавливаться, – прохрипел Нед и с размаху пнул его в бедро носком кованого сапога, в котором хлюпала вода, – встать! Встать, скотина! Я не дам тебе умереть! Скорее сам тебя убью! Встал, быстро!

Нед рванул Бордонара за руку, и принц, как кукла, пошел следом за ним, едва переставляя ноги.

– Двигаться, двигаться, а то сдохнешь! Скорее! Скорее!

– Мы и так сдохнем! – простонал Бордонар, но шагу прибавил, и дальше они побежали так: впереди Нед, держа принца за руку, следом принц, с трудом передвигая ноги в стоящих колом штанах.

Впереди бежали Харалд, Амела и чернокожий принц, имени которого они так и не успели узнать, виновник их нынешнего печального положения.

Чернокожий был уже не чернокожим, а серокожим от стужи, и смотреть на него было не просто неприятно, а… просто страшно. Но он держался и несся вперед наравне с остальными, как огромный зверь, пожирая пространство длинными эластичными прыжками.

Если бы это было в другое время, Нед мог удивиться выносливости и силе человека с южного континента, видевшего снег лишь на вершинах высоких гор. Здесь же этот самый снег имел твердость арбалетного болта и высекал из глаз искры, брошенный в лицо со всей жестокостью северного ветра.

– Не сдохнем! – прорычал Нед. – Двигаться, двигаться! Не останавливайтесь! Ищите выход наверх!

Еще минут десять они бежали молча, сопя и пыхтя, пока Харалд не закричал хриплым, сорванным голосом:

– Вон там! Есть!

Берег в этом месте рассекала длинная щель, как будто прорубленная топором, – похоже, это было русло, пробитое за тысячи лет небольшим ручьем, ныне оледеневшим и покрытым снежными наметами.

Бежать наверх гораздо труднее, и, кроме того, промокшие сапоги скользили по льду. Онемевшие от холода ноги не слушались, и возникало ощущение, что их вообще нет. И это было плохо. Еще несколько минут назад они болели. Онемение показывало, что скоро наступит обморожение, и вот тогда… тогда будет очень, очень плохо.

– Ищите укрытие! – сдерживаясь, чтобы не отбить зубную дробь, прокричал Нед и снова поволок принца наверх, держась сознанием за движение как за последнюю возможность выжить. Принц был уже на грани обморока – побелел, и глаза его закатились.

Через минуту Бордонар вытянулся, как в столбняке, и упал – если бы Нед его не подхватил, принц точно разбил бы себе голову о береговые скалы. Теперь, ко всему прочему, его нужно было тащить на себе.

Кто-то попытался ему помочь, Нед повернул голову – Амела собиралась подхватить ноги принца. Нед помотал головой, и она нерешительно вернулась в голову отряда, поднимаясь следом за Харалдом.

Русло делалось все положе и положе, наконец замерзшие почти насмерть путешественники выскочили на ровную поверхность, усыпанную огромными, как будто окатанными рукой неведомого великана глыбами.

Эти глыбы были размером с дом и больше, и память Неда услужливо подсказала ему, что подобные камни обычно переносятся ледником, спускающимся с гор. По крайней мере, так говорила память Юрагора. А еще она говорила, что, если Нед и его спутники в течение получаса не укроются от ветра и не найдут тепло, им конец.

– Туда! – обернулся Харалд и показал на несколько глыб, составляющих что-то вроде дома без крыши, между которыми были щели-проходы. Сквозь эти щели виднелась полянка, где снежок лежал тонким слоем, без сугробов и переметов, что указывало на то, что ветер, запутавшись в глыбах, оставался снаружи играть колючими снежинками.

Путешественники вбежали в «дом», и Амела, стуча зубами, спросила:

– Что жечь-то будем? Дров нет. Леса нет. Одна трава, и то под снегом!

– Вы можете колдовать! – сжав клацающую челюсть, сказал Нед. – Я сейчас скажу вам заклинание нагрева камня – сумеете? Если не сумеете – нам конец.

– М-да, – печально заметил Голова, все время тащившийся позади обледенелых людей, – мне будет тоскливо лежать тут тысячи лет. Замечу, если кто забыл, – вот этот черный остолоп якобы колдун! Если не врет, конечно. А на шее у него амулет с полным зарядом.

– Давай сюда! – Рука Неда уцепила за один из амулетов, но чернокожий решительно схватился за него:

– Я сделаю! Отойдите!

Нед молча кивнул и отступил назад. Чернокожий замер на месте, выпрямился и, воздев руки вверх, вдруг завопил что-то визгливым голосом на неизвестном языке. Затем сделал пасс в сторону одной из огромных глыб, и вдруг в уши ударил гул, рев. Снег, падающий на камни, зашипел и мгновенно испарился, а тот, что лежал на полянке, стал таять, оставляя после себя лужи, тут же закипающие и превращающиеся в пар.

И немудрено – огромная глыба раскалилась добела, едва не спалив путешественников, как если бы они попали в очаг для готовки на вертеле.

Спасла их мгновенная реакция – они отпрыгнули назад на несколько шагов до другой глыбы, но даже там жар был таков, что их одежда стала раскаляться, будто ее поджаривали на огне.

– Вот, – удовлетворенно сказал чернокожий, поворачиваясь к сияющей глыбе то одним, то другим боком, – теперь согреемся.

– Ты с ума сошел, что ли? Чуть не спалил! Предупреждать же надо! – проклацала Амела трясущейся челюстью. – Я чуть не поджарилась!

– Да я сам не ожидал, – виновато сознался чернокожий колдун, – никогда этим заклинанием не пользовался. Меня дедушка ему обучил, говорит – оно древнее, совсем древнее. Его боги дали людям, чтобы те могли согреться, если рядом нет дров. Я тогда смеялся – зачем мне в нашем климате такое заклинание? И вот… спасибо дедушке.

– Спасибо, – кивнул Нед и приказал: – Раздевайтесь! Да, да – все раздевайтесь!

– И я? – жалобно пискнула Амела.

– И ты! Снимайте с себя все! Выжимайте! Если мы не просушимся, худо будет. Глыба большая, остывать будет долго, но на таком ветру – не знаю, насколько ее хватит. Снимай, снимай! Сейчас не до стыдливости! – прикрикнул он на девушку, нерешительно взявшуюся за крючки рубахи. – Отжимаем вещи и сушим. Трава уже высохла – подходим как можно ближе. Надо выпарить из нас холод. Принцу помогите, он без сознания.

Через пять минут все стояли голыми, как младенцы, и старались не смотреть друг на друга. Впрочем, и не до того было. Вид серо-синих тел не располагал к каким-то любовным позывам.

Одежда выжата, развешана на рукоятях мечей, воткнутых в землю как можно ближе к раскаленной скале, лежащий без сознания посиневший Бордонар тоже раздет и передвинут туда, где земля уже оттаяла и высохла от жара. Часть одежды в руках – на мечах не хватило места.

Амела стыдливо потряхивает перед скалой кружевными трусиками, чтобы скорее высохли, и старается не смотреть по сторонам, хотя Нед видит, как ее глаза косят то на одного, то на другого члена команды, особенно на чернокожего, чем-то ее особенно заинтересовавшего. Тот оттаял и, скаля зубы, откровенно рассматривает Амелу. Она вначале неловко съежилась, потом плюнула на стыд и поворачивалась к камню то передом, то задом – с одной стороны поджаривает, с другой леденящий холод, так что тактика «жареной дичи» подходит для этого случая как нельзя лучше.